В логове нечисти - Клиффорд Саймак

- Я уже не надеялся, что когда-нибудь дождусь благословения Церкви, дрожащим голосом сказал старик. - Думал, что безвозвратно погиб. Думал, что Бог обо мне забыл.

- Милосердный Господь никогда не забывает своих детей, - ответил аббат.

- Но я принял меры, - сказал старик. - Пусть я погряз в невежестве, но я кое-что придумал.

- И что же ты придумал, сын мой? - ласково спросил аббат.

- Ну, понимаешь, отец, у меня есть вон тот попугай.

- Не могу понять, откуда здесь, на Брошенных Землях, мог взяться попугай. Ты ведь сказал - попугай?

- Да, отец, попугай.

- Но скажи мне, ради Бога, какой он из себя - попугай? Я знаю много разных птиц, но никогда не видел попугая.

- Попугай, - сказал Шишковатый, - это птица, которая живет в джунглях на далеком юге. Очень красивая птица, зелено-сине-красного цвета, и при должном старании ее можно научить передразнивать человеческую речь.

- Да, это правда, - подтвердил старик. - Но это требует большого терпения и не всегда получается. Я пробовал выучить его произносить "Верую", но ему такое не под силу. Я пытался обучить его возносить молитву Божьей Матери, но тоже не преуспел. В конце концов я смог только научить его говорить "Спаси Господь мою душу", но эта глупая птица валит все слова в одну кучу.

- Да благословит меня Господь, - сказал ошеломленный аббат, - ты хочешь сказать, что научил птицу говорить "Спаси Господь мою душу"?

- Отец, - взмолился старик, - ничего лучшего мне не удалось добиться! Я пробовал и "Верую", и молитву Богоматери..

- А зачем? - спросил аббат.

- Ну как же! - отозвался старик, потрясенный тем, что аббат не может понять, зачем это нужно. - Я считаю, надо, чтобы хоть кто-нибудь мог замолвить за меня словечко перед Господом, и раз уж никого другого у меня нет, я решил, что сойдет и птица. Я сказал себе, что это все-таки лучше, чем ничего Разве ты не согласен, отец?

- Неуверен, - сказал аббат строго. - Было бы лучше, если бы ты сам...

- Сам-то я молился, отец. Со всем старанием. Бывало, что и до изнеможения.

- Тогда зачем же понадобилась птица?

- Но ты же должен понять, отец! Я считал, что птица даст мне хоть какой-нибудь лишний шанс. А здесь, среди злобной Нечисти, лишний шанс, пусть самый крохотный, не помешает.

- Это вон та птица, что в клетке? - спросил Шишковатый.

- Да, мой добрый господин, она самая.

- А почему она в клетке? Разве она улетела бы, если бы ты выпустил ее на волю? И почему клетка подвешена над мельничным колесом? Неужели ты не мог найти для нее место получше?

- Вы поймете, почему она там, когда я вам кое-что расскажу. Эта глупая птица говорит "Спаси Господь мою душу", только когда она висит вниз головой на жердочке.

- А почему?

- Воистину, господин, это мне не известно, я только знаю, что это так. Мне оставалось сделать только одно. Придумать какой-нибудь способ, чтобы то и дело переворачивать птицу вниз головой. Вот я и сколотил эту клетку с одной только жердочкой, построил водяное колесо и приспособил к нему клетку. Колесо вертится, и клетка тоже вертится, так что с каждым поворотом колеса птица переворачивается вниз головой.

- Но сейчас клетка вовсе не вертится, - заметила Иоланда. - Колесо вертится, а клетка нет.

- Увы, это потому, что сломалось зубчатое колесико, что поворачивает клетку. Совсем сломалось, пополам. Я как раз тем сейчас и занят, что делаю новое колесико. Как только я его сделаю - клетка снова будет вертеться.

- Ты давно здесь живешь? - спросила Иоланда.

- Не могу сосчитать, сколько лет. Я был еще молодой, когда здесь поселился.

- И птицу с собой привез?

- И птицу привез. Она живет у меня очень давно.

- Ты хочешь сказать, что все эти годы птица вертится вместе со своей клеткой? Тебе должно быть стыдно.

- Нет, не все эти годы, - отвечал старик. - Много лет ушло на то, чтобы научить ее говорить "Спаси Господь мою душу". А перед этим мне пришлось отучить ее говорить слова, которым ее научили раньше. Я купил ее у одного моряка, а он обучил ее таким словам, от которых даже бывалый человек может упасть в обморок.

- Одного я не могу понять, - сказал Харкорт. - Зачем вообще ты здесь поселился? Всякий человек, если он в здравом уме, старается держаться подальше от Брошенных Земель.

- Я прошу простить меня, господин, - ответил старик, - но ведь и вы тоже здесь, верно?

- Мы совсем другое дело, - сказал аббат. - Мы пришли сюда с определенной целью.

- У меня тоже была цель. Я видел себя миссионером среди живущей здесь Нечисти. Я сказал себе, что моих способностей и силы воли хватит, чтобы стать святым. Я думал, что у меня хватит сил и на то, чтобы стать мучеником, если уж придется.

- Но ты не стал святым. И мучеником тоже не стал.

- Я слаб, - сказал старик. - Мне не хватило мужества. Я с этим не справился. Я хотел вернуться назад, пытался бежать, но меня не пустили, и вот...

- Кто тебя не пустил? - спросил аббат.

- Нечисть. Каждый раз, как я пытался бежать, они загоняли меня обратно. Тогда я отыскал это уединенное место и укрылся здесь. Из благочестия и молитв я хотел возвести стену, которая защитила бы мое недостойное тело и спасла бы мою душу.

- Ты больше не пытался бежать к людям? Только прятался здесь?

- Нет. Много раз пытался я бежать, но они никак меня не пускали. Я думал, мне удалось от них спрятаться, но я ошибался. Они узнали, что я прячусь здесь, и каждый раз, как я пытался убежать, загоняли меня обратно. Иногда меня заставлял вернуться сюда великан или тролль, иногда гарпия, иногда кто-нибудь еще. Меня не трогали, просто заставляли вернуться сюда. Играли со мной, как кошка с мышью. Они хихикают, сидя вон на том холме, ведь они никогда не смеются, а только хихикают. Сюда, в овраг, они не спускаются, а остаются наверху. Иногда я их вижу, хоть и редко, но я постоянно слышу, как они хихикают. Когда-нибудь они спустятся сюда, и тогда мне придет конец. Когда им надоест играть со мной, как кошка с мышью, и тогда они меня прикончат.

- Ты говорил о стене благочестия, которую пытался воздвигнуть. Твой говорящий попугай - это часть стены?

- Я делал что мог. Я использовал все средства.

- Ну хорошо, ты обучил попугая говорить "Спаси Господь мою душу". И какая тебе может быть от этого польза? Ты же сам говоришь, что он просит Господа спасти не твою душу, а его. Он говорит "мою душу", а не "душу моего друга", или "моего хозяина", или "этого человека". Даже ты мог бы понять, что это нелепость. Ведь у попугая нет никакой души.

- Я хотел, чтобы он замолвил за меня слово, - отвечал старик. - Но нужно, чтобы слово было попроще. Мне нелегко далось его обучение даже этому, не говоря уж о таких тонкостях. Я думаю, Господь поймет.

- Ну и ну, - сказал потрясенный аббат. - Никогда еще ничего подобного не слышал.