Купленная. Игра вслепую (СИ) - Владон Евгения

Можешь даже попробовать спрятаться от меня, штырнуть побольнее своим презрительным взором, обвиняя не пойми в каких смертных грехах или встать за спину Стрельникова-старшего, думая, что он сумеет тебя как-то защитить. Нет, моя Стрекозка. Даже не пытайся. Ты мне за все ответишь. И за вчера, и за сегодня, и даже за завтра…

Я действительно ни черта не видел перед собой, пока шел по давно изученному мною маршруту (на благо в "Зимней Вишне" я успел в свое побывать предостаточное количество раз, поскольку она была отстроена нашей компанией почти десять лет назад). Двигался больше по инерции, не сбавляя скорости и позволяя своему телу самому "выбирать" правильную дорогу. На деле же, я просто обходил зал ресторана снаружи, чтобы зайти в нужный коридор с черного хода. Они тут понатыканы везде буквально у каждого сервис-заведения или административного крыла. Единственное — нужно было проделать неслабый крюк, но я должен был успеть обойти его по любому и как можно скорее. Иначе… Не представляю до чего дойду иначе…

* * *

— Далеко собралась?.. — я не узнал собственного голоса, и себя, впрочем, тоже. В моей голове будто что-то щелкнуло, переключившись на неведомый мне режим не пойми какого из моих внутренних демонов. Я и без того проторчал под дверью даже не представляю сколько времени, порываясь каждую гребаную секунду сорваться с места и выломать вместе с косяком и петлями эту долбанную панель. Хотя больше всего в эти минуты пугало мыслью, что я опоздал и тебя там уже нет.

Но я же не мог настолько облажаться. Я не мог тебя не чувствовать, как и не знать, где ты сейчас. Этим-то как раз и сводило с ума сильней всего. Находится так близко, всего в нескольких метрах и не иметь никакой возможности дотянуться/прикоснуться.

Тут уж действительно выкрутит все извилины, а тело растрясет до болезненной ломоты в костях. Я и без того чуть не расцарапал себе ладони, пока сжимал что дури пальцы в кулаки в карманах брюк, привалившись спиной и затылком к стене и пытаясь вслушиваться в едва различимые в скрытой уборной звуки. Пытаясь выделить из них тебя — твои движения, твое дыхание… твой стук сердца…

Знаю… Чистое сумасшествие, но… это единственное, за что я сейчас держался и благодаря чему так до сих пор ничего безумного и не вытворив. Только благодаря тебе. Твоей близости, удерживающей меня от тебя на этом треклятом расстоянии.

Видимо, к тому моменту, когда ты наконец-то вышла из туалета, я и достиг критического предела своей слетевшей с катушек одержимости. Просто рванул в твою сторону на подрезавшей меня импульсной волне, практически толкнувшей на тебя как изнутри, так и снаружи. Наверное, мне и хотелось в эти мгновения просто до трясучки накрыть тебя собою всю, с головой, до самой последней клеточки тела и души. Чтобы ни вырваться не смогла, ни хотя бы закричать о помощи. И при этом с четкой ясностью понимая, что это уже все. Обратной дороги и выхода не будет. Так просто я тебя уже не отпущу. Будет надо, сам, буквально заберусь тебе под кожу, как это сделала ты со мной, чтобы мучать и истязать в любое время суток, где бы ты при этом не находилась физически и насколько далеко от меня.

— Кир?.. Ты с ума сошел?..

— А что, бл*дь? Не видно?

На благо, за последние минуты мои глаза свыклись с окружающим полусумраком коридора и мне не нужно было напрягать зрение, чтобы увидеть во всех мельчайших деталях ее перепуганное до смерти лицо. И глазища. Раскрывшиеся до возможных пределов и почти почерневшие из-за сильного испуга и темноты. Но меня все равно долбануло по мозгам при их виде, слегка ослепив и даже дезориентировав в пространстве. Хотя, на последнее мне уже было насрать. Мне достаточно было и того, что я уже держал тебя в своих руках, развернув на себя лицом и склонившись впритык, будто изведенный диким голодом коршун над зазевавшимся кроликом.

— А если кто-то увидит?.. Он же здесь… Ты что… ушел за мной прямо на его глазах?..

Господи, никогда бы не подумал, что подобные вопросы будут врезаться мне под кожу дробящими лезвиями, полосуя рассудок и нервы снова и снова, удар за ударом, без остановки и возможности отдышаться. Причем до такого предела, что уже хотелось взреветь и сотворить нечто дичайшее и несовместимое с разумной волей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Это что-то за гранью… Даже не знаю, как это назвать. Почти уже сойти с ума… Держать тебя так близко к своему сердцу, к своей полыхающей от невыносимой боли душе, прекрасно понимая, что только ты способна ее унять или снять этот лихорадящий жар и с тем же… Хотеть и убить, и украсть у всего мира одновременно. Сделать не менее больно, чем ты сделала мне, а потом добить нежностью и ласками, на какие я только вообще способен или, наоборот, не способен…

Я точно свихнулся… Другого объяснения банально не нахожу.

— Я сошел с ума? — о-о, как мне хотелось проорать это тебе в глаза, со всей дури сжав твою лебединую шейку своими трясущимися ладонями. Но я только прохрипел, сдавленным в трохее рыком, вырвавшимся болезненным выдохом в твое лицо, прямо в твои приоткрытые губки… Разве что не взвыл, пусть и тянуло, просто до безумия.

Зато от другого соблазна так и не сумел удержаться, припечатав твое такое шикарное бл*дское тело к ближайшей стенке, прямо у дверей туалета, навалившись сверху, чтобы, не дай бог, даже дернуться не смогла или хотя бы пискнуть.

— А, знаешь, ты ох*ительно права. Потому что-таки да, — и по-другому это точно не назовешь, тем более, когда сил сдерживаться почти уже не осталось. Да и не хотелось мне (ВАШУ МАТЬ) сдерживаться. После всего того ада, что мне пришлось до этого пережить.

С каким наслаждением я теперь мог оплести твое оцепеневшее личико своими пальцами, одновременно и лаская, и дурея от тех ощущений, что сливались в моей коже в рецепторах вместе с моим зудом. А вдыхать со столь близкого расстояния твой одурманивающий запах, а прижиматься и вжиматься в тебя такую податливую и до безумия реальную, мечтая охватить тебя абсолютно всю, до самой последней клеточки, слившись в одно целое и неразрывное…

— Ты меня не просто сводишь с ума, — и уже хрипеть прямо в твои дрожащие губки, вдавливаясь быстро твердеющим членом до острой боли в разбухшей головке в твой живот и очень чувствительный лобок. Да у кого вообще после такого останется хоть капля здравого разума в голове? — А буквально… доводишь до ручки… И только попробуй сказать, что не чувствуешь того же. Что не ждешь, чтобы я тебя вые*ал прямо здесь и сейчас.

— Ты… ненормальный… — какое жалкое подобие на отпор, упереться в мою грудь немощными кулачками и даже жалобно всхлипнуть. Только не выглядишь ты сейчас на стопроцентную жертву насилия. Почему не кричишь и не отбиваешься? Почему в твоих глазах, кроме дрожащей пелены чуть набежавших слезок разрастается эта зыбкая дымка столь знакомого мне сумасшествия?

Потому что, да, моя девочка. Это такая же одержимость и такое же срывающее все блокираторы с тормозными колодками сладкое безумие, которыми пробирает до мозга костей и меня. От которых в голове лопаются бурным фейерверком жалкие остатки человека разумного, охватывая эрогенным пламенем как тело, так и ничтожнейшую сущность. Взрываясь остервенелой похотью и греховной пульсацией практически везде, где находятся нервные окончания — от спинного мозга и вплоть до кончиков пальцев рук и ног.

— Не больше твоего. Просто признайся… скажи мне правду. Ты меня хочешь?

Меня уже просто трясет. Я больше ни черта не вижу, не слышу и не чувствую, кроме своей Стрекозы. Она единственное в этом мире, на чем сосредоточено абсолютно все мое внимание, к чему тянется мое безвольное тело и кровоточащая уже который день подряд жалкая душонка.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Хочешь, чтобы я тебя вые*ал? Я же вижу, что хочешь… Нет… — с исказившей мое лицо циничной ухмылкой я отрицательно качнул головой. — Не просто хочешь, а едва не кончаешь от одной только мысли об этом… Я же это вижу и… да… чувствую…

Сжав обеими ладонями твою маленькую головку, уткнувшись лбом в нежную переносицу… зачитывая прямо в губки свои бредящие заклятия…