Кровавый евромайдан — преступление века - Виталий Захарченко

Вся имеющаяся у МВД информация регулярно передавалась именно туда. Более того, я неоднократно лично докладывал на заседаниях РНБО о тех мерах, которые необходимо было бы принять, чтобы не допустить трагического сценария.

Как показали дальнейшие события, я не только был прав в своих опасениях, но и в некоторой степени даже недооценил циничности и кровожадности кукловодов из ЕС и США.

Уже с первых дней противостояния стало ясно, что основной технологией майдана будет обязательность «сакральной жертвы». Причем это должна была быть известная медийная фигура, дабы получить яркую телевизионную картинку и иметь подходящий повод для масштабной информационной атаки на власть.

Для запуска массового протеста нужна была провокация на камеры с разгоном «мирного протеста». И она случилась в ночь на 30 ноября 2013 года. Я уже неоднократно говорил, что данная провокация была организована руководителем Администрации президента — Левочкиным. Вкратце напомню сам механизм. За день до событий студенты, протестующие на майдане, заявляют о прекращении своей акции. Разбирается сцена, продлевается работа метрополитена, чтобы все студенты могли уехать. В это же время мне неоднократно звонит глава киевской администрации Попов с просьбой установить новогоднюю елку, но получает отказ. Кроме того, вечером я отдаю прямые указания начальнику киевской милиции ничего не предпринимать до тех пор, пока протестующие сами не разойдутся.

И тут ночью киевская мэрия направляет коммунальщиков для установки конструкций этой новогодней елки, а руководитель киевской милиции вдруг самостоятельно решает «зачистить» площадь от протестующих (студентов там, естественно, уже нет и в помине, зато уже есть представители «Правого сектора»). Тут же на месте событий «чудесным» образом оказываются телевизионные группы всех ведущих каналов, аппаратура освещения, масса общественных активистов и представители оппозиции. В такое количество случайных совпадений, согласитесь, сложно поверить. Таким образом, организаторы получают так необходимую им медийную картинку для возбуждения протеста.

Далее, 1 декабря последовала попытка спровоцировать милицию на открытое силовое противостояние у Администрации президента. Радикалы применили «сербский» опыт резкой лобовой атаки с использованием строительной техники. Расчет был прост, что правоохранители дрогнут и начнут ответные силовые действия. Однако и здесь получить ожидаемый эффект у организаторов не получилось. Милиция на провокацию не поддалась, а общество еще не было достаточно «разогрето» протестами и не поддержало столь откровенные агрессивные действия радикалов. Протест перешел в стояние на майдане. Радикалы тоже изменили тактику и перешли к планомерному наращиванию своих сил и формированию новых ударных групп.

А дальше майданные события стали развиваться по классическим схемам захвата власти через уличные протесты. На президента Украины оказывается колоссальное давление по всем дипломатическим каналам, информационная монополия «западных доброжелателей» и оппозиции становится тотальной. Ни одно действие правоохранительных органов не оставалось без пристального и пристрастного внимания послов ЕС и США. В этих условиях политическое руководство и Генеральная прокуратура требовали от МВД не просто строжайшего соблюдения законов Украины, но и зачастую откровенно перестраховывалось, чтобы не дать повода для новой волны критики в свой адрес «западными партнерами».

Нужно пояснить один очень важный момент, а именно почему наши бойцы патрульно-постовой службы, внутренних войск и спецподразделения «Беркут» были на первой линии противостояния без огнестрельного оружия. По нормам закона Украины (как, впрочем, и других европейских стран) правоохранители не имеют права выходить на охрану общественного порядка с огнестрельным оружием. И хотя в украинском «Законе о милиции» есть положение, что при наличии явной угрозы жизни работника правопорядка он имеет право применить оружие, но при массовом скоплении людей это положение неприменимо, ибо невозможно отделить мирных демонстрантов от радикалов, совершающих правонарушение. Вероятность, что в толпе пострадают дети, старики и просто люди, вышедшие на площадь, очень высока. Зная это, тактика прикрытия радикалов обычными протестующими применялась постоянно. Активно в подобном прикрытии участвовали священники греко-католической и «филаретовской» церквей.

В результате подобной технологии протестующие добивались такого положения, когда милиция часто не имела возможности активно оттеснять радикалов, в противном случае пострадали бы, скажем так, простые граждане, а организаторы получали бы желаемую картинку «расправы кровавого режима» над мирными демонстрантами.

Действенным «противоядием» против таких технологий мог бы служить закон о порядке проведения мирных демонстраций. Еще в мае 2013 года после известных событий, таких как «врадиевская хода» и демонстраций в столице, я в очередной раз призвал депутатов Верховной рады принять этот закон. Подобный закон действует практически во всех странах Европы и четко определяет права и обязанности как организаторов митингов, так и правоохранительных органов. Во многом именно поэтому с радикалами там не миндальничают. Однако закон, который позволил бы не допустить переворота в стране, так и не был принят.

Для понимания ситуации нужно также отметить и особую роль депутатов Верховной рады от оппозиции, которые не только постоянно подогревали градус противостояния в СМИ, но и, пользуясь своей депутатской неприкосновенностью, откровенно прикрывали радикалов. С их помощью на майдан завозились и оружие, и наркотические вещества, они, прикрываясь депутатской неприкосновенностью, сковывали любые законные действия правоохранителей. Казалось бы, противовесом должна была быть провластная коалиция в парламенте, но ни один депутат-регионал или коммунист не только не попытался призвать к закону своих коллег, инициировав, к примеру, снятие неприкосновенности с депутатов, нарушающих закон, но и не оказал какого-либо содействия правоохранителям на майдане. А нужно было всего лишь встать рядом с депутатом-оппозиционером и не допускать злоупотребления статусом. Так нет, депутаты-регионалы или тихо сидели в Раде, или вообще разъехались из пылающего Киева по курортам. К слову сказать, после переворота парламентское большинство очень оперативно «перебежало» на сторону путчистов и своим голосованием фактически легитимизировало захват государственной власти.

Итак, диспозиция правоохранителей и протестующих была такова, что действовать эффективно против радикалов мы могли только в случае принятия политического решения. Я постоянно докладывал руководству страны, что такая патовая ситуация не может длиться вечно. То, что мы продержались так долго, уже говорит о том, что МВД было фактически единственным ведомством в государстве, способным действовать в такой критической обстановке.

К сожалению, мы тратили очень много сил и ресурсов. Стоит напомнить, что кроме охраны правительственного квартала и противостояния с радикалами непосредственно на майдане мы охраняли все подъездные пути в Киев, где на блокпостах несли службу наши люди. Опять же текущие задачи по поддержанию правопорядка в Киеве с нас никто не снимал. Наши сотрудники, безусловно, устали от многомесячного стояния. По большому счету заменить их было некем. Уже к началу февраля мы начали ощущать существенную нехватку даже тех средств, которые позволяли нам сдерживать радикалов. Заканчивались запасы светошумовых гранат, эластичных пуль, слезоточивого газа.

Требуя постоянной готовности к активным действиям, команды начать их мы так и не получили. Это, естественно, не прибавляло оптимизма нашим бойцам. Кроме того, за весь период противостояния было задержано, а потом по решению Верховной рады отпущено по трем так называемым «амнистиям» более 1000 радикалов. Безусловно, это придавало им уверенности в безнаказанности и выводило противостояние на более высокий уровень. Хотя даже тогда я видел пути разрешения кризисной ситуации. Так, во время обсуждения условий третей «амнистии» я предупреждал оппозиционеров, что на майдан поступает оружие. «Вы же уже сейчас не контролируете радикалов, а завтра, когда они окончательно вооружатся и окрепнут, и подавно не сможете. Поэтому я даю вам шанс остаться в правовом поле политического протеста и отмежеваться от радикалов. Вам нужно увести мирных протестующих с майдана на другую площадь. Тогда мои люди смогут зачистить оставшихся вооруженных радикалов». Однако мои предложения остались без ответа, оппозиционеры сделать этого не захотели.

Когда же в западной Украине начали захватывать военные склады, стало абсолютно понятно, что радикалы пойдут на вооруженный переворот. Я видел, что западные кукловоды не собираются мирно решать конфликт, им нужно было свержение власти, и поэтому нас целенаправленно заводят в ту ситуацию, когда иного выхода, кроме силового решения, не будет.