Тень Радуги - Антонина Клименкова

— Мама! — вдруг перекрыл шум детский крик.

Наверху лестницы стоял и смотрел вниз маленький ребенок.

Воспользовавшись тем, что некромант на секунду отвлекся, магистр обрушил на противника самый мощный удар, на какой был способен. Защита отразила и его — но сгусток пламени отлетел к лестнице. Дерево брызнуло в щепки, лестница обрушилась, и ребенка сбросило вниз. Не мешкая Гилберт подхватил его — невидимые силы удержали малыша в воздухе, не позволив разбиться.

— А господин некромант оказался из благородных! — выкрикнул магистр. — Давайте сдадим его королю! Интересно, сколько нам заплатят за его голову?!

Кто-то быстро забрал визжащего ребенка, а остальные сосредоточились на заклятьях. Предвкушение награды словно придало им духа — поток ударов усилился.

Секундная оплошность стоила дорого. Гилберт не успевал выстроить защиту заново. И над ведьмой он тоже потерял контроль.

— Сестрица, открой-ка подпол! — скомандовал магистр.

Ведьма с грохотом сдвинула стол — дюжина свечей опрокинулась и с шипением потухла, — торопливо подняла за кольцо дощатый люк, распахнув сырой зев вырытой в земле кладовки — в двух шагах позади Гилберта.

Удары магистра и остальных были слабы, но многочисленны, не давали сосредоточиться. Отражать каждый удар в отдельности — мало толка. Выставить общий "щит" не получалось в спешке. Он легко мог бы убить их всех разом — но ему нужна была лишь одна из них, но не вся семья. К тому же не хотел рисковать — дом загорится, начнется неукротимый пожар, пострадают соседние постройки, выгорит вся улица... Нужно было уничтожить магистра, и остальные бы сами разбежались — но тот посадил себе на плечи этого ребенка. Малыш радостно стучал пятками по груди и крепко держался за уши деда... Гилберт отражал удары и делал выпады, но держаться против стольких противников одновременно было для него непривычно.

— Давай, некромант, еще один шаг назад!.. — кричал магистр, отправляя удар за ударом.

— И что это за цирк вы здесь устроили? — вдруг, перекрыв шум и грохот, раздался властный голос.

От неожиданности Гилберт отпрянул, оступился — и полетел вниз, в могильный холод...

— Крепкая голова у нашего некроманта!.. — услышал он голос, прорезавшийся сквозь навязчивый гул.

Перед глазами плясали кровавые всполохи... Гилберт с трудом разобрал, что это: по внутренней обивке кареты мечутся отблески огня. Закусив губу, чтобы не застонать, он сел, осторожно потрогал затылок — среди растрепанных кудрей пульсировала изрядная шишка...

Иризар, поддерживавший его за плечи, чуть отстранился.

— Забавное занятие ты себе нашел, Берт, — заметил он не без доли ехидства. — И зачем тебе вдруг средь ночи понадобились эти простолюдины?

— Не твое собачье дело, — огрызнулся Гилберт. — Я мог бы с ними сам справиться.

— Да неужели? А о чем так долго размышлял — выбирал способ казни? — усмехнулся демон. — Еще немного бы поразмышлял — и отправился бы к королю не в лучшем виде. Вот бы он удивился, узнав в славном некроманте будущего зятя!

Гилберт выглянул в оконце: карета по-прежнему стояла перед домом. Но дом был охвачен огнем. Трещала крыша, окна и двери дразнились высокими языками пламени. Лошади в упряжке боязливо переступали, косились на пожар.

— Вы всех убили? — спросил Гилберт.

— Разумеется, — кивнул Иризар. — Если тебе нужны их бренные тела...

— Да, нужны!

— Мы специально спрятали их в укромном месте, — ласково продолжил демон. — Что касается дома, он загорелся без нашей помощи.

— Я не хочу, чтобы огонь перекинулся на соседние дома, — сказал Гилберт.

— Это приказ? — уточнил Иризар.

— Да! И поедем уже отсюда, скажи кучеру...

— Твоего кучера зарезали. Сразу же, как только ты ушел в дом. Вот интересно, он ведь был человеком — а согласился тебе помогать. Почему?

— Он говорил, колдуны убили его жену и сыновей. И Гильдия выгородила убийц... — помедлив, ответил Гилберт.

— Похоже, с тобой он успел хорошо отомстить Гильдии! — предположил Иризар. — Скольких колдунов и ведьм ты уже отправил к предкам? Десяток? Сотню?

— Поехали, — приказал Гилберт.

— Дэв-хан, трогай! — передал Дакс и тоже влез в карету. Своих лошадей демоны привязали сзади к запяткам экипажа.

— Отличный костерок получился, просто глаз радуется! — сказал Дакс, с удовольствием потирая руки.

Ведьмы думали погостить всего недельку, но из-за нежданного прибавления в семействе у подруги задержались — до первого снега. Как радушная хозяйка, Гортензия настойчиво приглашала их остаться зимовать, благо места в доме предостаточно, да и скучать не придется. Однако в гостях хорошо, а работу бросать нельзя, и ведьмы засобирались в столицу.

Зима в городе — горячее время для чародеек. Знатные дамы возвращаются из поместий, где провели всё лето, и с ужасом обнаруживают, что растолстели, подурнели, что мужья к ним охладели — в общем, без помощи хорошей ведьмы дела никак не поправить! Да что говорить, обо всём этом Гортензия знала не понаслышке.

Признаться честно, ее втайне охватывали противоположные чувства — зависть к подругам, что у тех будет зимой приличная клиентура, а не как у нее — крестьянки с простуженной животиной. Но с другой стороны, который год летать по вызовам по задымленной по столице, без устали крутиться, словно белка в колесе... То еще удовольствие. Размеренная деревенская жизнь без истерик нервных дамочек тоже по-своему приятна.

Выбрав прекрасное ясное утро, три ведьмы отправились в путь. Три — потому что Гортензия решила проводить подруг, для чего одолжила у родителей Лизы-Энн славную кобылу под седло. Они решили, что распрощаются у заставы, и Гортензия к ночи успеет вернуться домой.

Однако за болтовней подруги не заметили, как погода вдруг резко испортилась. Сменился ветер, нагнал грозовых туч, застеливших небо. Сумерки опустились на замерзшую землю гораздо раньше положенного. С низкого сизого неба посыпалась противная морось с крупинками колючего льда. На поля с раскисшей землей, с торчащими пучками соломы, из лесных оврагов наползал туман. Черные стволы деревьев стояли точно в мутном молоке...

Вильнув, дорога сбежала с пригорка в ельник. Сделались совершенные сумерки. Высокие верхушки сомкнувшихся плотным строем елей, словно острые зубцы пилы, распороли тучи. Посыпались крупные хлопья снега.

Разговор, давно потерявший живость, постепенно вовсе увял. В обволакивающей снежной тишине голоса звучали неестественно громко, пугая самих ведьм.

Отчего-то Гортензии сделалось не по себе. Она нервно вздрагивала, когда нижние ветви елей вдруг выпрямлялись, сбрасывая накопившийся снег. Вжав голову в плечи, ведьма сидела в седле, точно нахохлившаяся птица, настороженно оглядываясь вокруг из-под своего зонта. На серебристое кружево уже лег порядочный слой пушистого снега...