Кровавая жертва Молоху - Оса Ларссон

Кристер прижался щекой к волосам Маркуса.

«Ничего не бойся, маленький пес, – подумал он. – Я не дам тебя в обиду, обещаю тебе».

– Ты сильный, ты можешь отнести меня, – прошептал Маркус. – Тогда охотники не увидят.

– Нет, ничего они не увидят.

Кристер почувствовал, как глаза у него затуманились.

– Обещаю тебе. Ничего не бойся. Потому что я очень сильный.

Ребекка Мартинссон сидела за кухонным столом и рисовала на обороте конверта со счетами, лежавшего в стопке так и не разобранной почты. Она поговорила по телефону с Кристером. Тот был уверен, что Маркус не мог сам принести свечу и зажечь ее.

– И знаешь почему? – добавил он. – Во-первых, где бы он взял уличную свечу и спички? Но самое главное: пока он спал, я укрыл его одеялом. Он ведь совсем маленький, не смог бы сам забраться в мешок и укрыться. Так вот, он был по-прежнему накрыт одеялом, когда я заглянул в будку и вытащил его оттуда.

«Случайностей не бывает, – подумала Ребекка. – Это выглядело бы как несчастный случай. Еще один несчастный случай».

Рисуя на конверте, она выводила круги, вписывала имена, ставила кресты против тех, кто умер.

Яльмар Лундбум был дедушкой Суль-Бритт. Ее бабушка, школьная учительница, была убита. Отца Суль-Бритт задрал медведь несколько месяцев назад. Ее саму убили. Ее сына сбила неизвестная машина три года назад. А теперь, похоже, кто-то пытался убить ее внука Маркуса.

Ответ лежал на поверхности – тот, кто убил Суль-Бритт, знал, что мальчик что-то видел. Что-то такое, о чем он еще не успел рассказать. Именно такие мысли возникали в первую очередь. То, что отец Суль-Бритт умер и что ее сын погиб в ДТП, на самом деле не имело ко всему этому никакого отношения. Да и с какой стати?

«Люди умирают, – подумала она. – Все рано или поздно умирают».

Палец Ребекки остановился на том круге, в который она вписала имя отца Маркуса.

«Проверю-ка я все-таки это ДТП, – подумала она. – Мне все равно больше нечем заняться».

На дворе октябрь 1914 года. Война жадно требует железа и стали. Осенний холод в горах становится невыносим. Листья скрюченной березы превращаются в золотые монетки, а болота окрашиваются в красный цвет.

Учебный день окончен, и Элина спешит к дому Яльмара Лундбума. Он долгое время был в отъезде, но теперь вернулся в Кируну. Она идет быстро, сдерживаясь, чтобы не пуститься бегом.

Она так скучала без него. А он даже не писал ей.

«Странная штука – человеческое сердце», – думает она.

И тут девушка обнаруживает, что забыла в классе кофту.

«Вот растеряха!» – говорит она себе.

Два сердца ищут любви. Находят ее. Теряются в ней. Любят. Почти умирают от любви. Следующая мысль для нее невыносима. Он встретил другую. Заснул, насытившись ее любовью, а теперь, открыв глаза, поспешил прочь, испытывая голод – к другой, не к ней.

«Не обязательно все обстоит именно так, – пытается убедить себя Элина. – Может существовать так много других объяснений».

Весь мир вооружается. Директор Яльмар Лундбум экспортирует руду в США и Канаду. И конечно же, в крупнейшую европейскую кузницу оружия – на заводы концерна «Крупп» в Германии. Швеция соблюдает нейтралитет и продает железо всем, кто готов платить. Он наверняка работает день и ночь. С самого 14 августа он в отъезде.

В тот день церковные колокола звонили беспрерывно, как и во всех городах Швеции. Везде проходили манифестации – страна готова была отразить возможное нападение. Сирены на шахте тоже гудели с утра и до вечера. Несколько призванных в армию садились в поезд одновременно с Лундбумом. Плач женщин и детей смешивался с шумом и гомоном. Элина пришла попрощаться с ним. Он был в приподнятом настроении, говорил, что будет отсутствовать довольно долго. Но, поймав ее взгляд, пообещал писать. Он пообещал.

Ни строчки. Сначала она решила, что это вовсе не странно. Многие уже называют эту войну мировой. Потом Элина начала думать, что если бы он скучал по ней, любил ее, тогда он не мог бы удержаться, чтобы не написать ей, сочинял бы по ночам, отказавшись от сна. Затем она начала думать, что он может идти на все четыре стороны. Что он о себе возомнил? И с какой стати? Ведь есть другие. Чуть ли не каждый день под дверью их с Щепкой квартиры лежат письма от разнообразных поклонников, предлагающих выпить кофе и прогуляться.

Когда господин Яльмар Лундбум в следующий раз объявится в Кируне, она будет идти по улице под ручку с кем-нибудь другим! А если он захочет встретиться, она ответит, что занята подготовкой к урокам, – и пусть сидит один!

Пытаясь избавиться от безрадостных мыслей, она ходила на разные собрания, много читала. Щепка часто просит ее почитать вслух: «Посиди, почитай мне, – говорит она, – а я пока посуду помою». Однажды она даже пошла со своей подругой в клуб работающих женщин и на собрание Армии спасения, чтобы послушать струнный квартет.

Щепка рада компании. Юхан Альбин обожает свою невесту Щепку, но в церковь и в клуб работающих женщин с ней не ходит, это для него, как он говорит, совершенно исключено.

Но с благими намерениями дело обстоит неважно. Вот она уже бежит по улице, забыв кофту.

Как в Писании. Как в Песне песней. Она бродит по городу и ищет своего возлюбленного, хотя стражи города бьют ее и смеются над ней. «Встану же я, пойду по городу, по улицам и площадям и буду искать того, которого любит душа моя»[26]. И вновь, и вновь повторяет она: «Я больна от любви».

Вот такие дела. Эта любовь – болезнь в крови.

Приблизившись к дому Яльмара Лундбума, она замедляет шаг. По телу пробегает дрожь, когда она видит его. Как притаившаяся форель – быстрое движение, распространяющееся по всему телу. В ней живет эта предательская любовь, это она так пульсирует. Затем по телу снова пробегает дрожь, на этот раз – от страха, потому что рядом с господином директором стоит Фаст и беседует с ним. Управляющего она не видела с того фестиваля раков. Щепке она рассказала обо всем задним числом, и та предостерегала ее: «Берегись, держись от него подальше, слушай, что говорю тебе, – он опасен». Чуть в стороне мается начальник детской избы Юханссон и ждет, пока настанет его черед поговорить с директором.

Фаст первым замечает Элину, поскольку Яльмар стоит к ней спиной. С деланым спокойствием она проходит мимо них и, поравнявшись, приветствует легким наклоном головы.

Лундбум произносит:

– Фрёкен Петтерссон!

И все трое мужчин прикасаются к полям шляпы – ну, кроме Юханссона, поскольку у него на голове серая вязаная шапка, за которую он неуклюже тянет. Но она уже прошла мимо, унося свое ноющее сердце. В голове у нее стучит от любви и страха.

Теперь она должна сдержаться и не пуститься наутек.

«Не бежать, – приказывает она себе, ощущая спиной их взгляды. – Не бежать, не бежать!»

Главный управляющий Фаст переводит взгляд с Элины на директора. Вот оно что. Она проходит парадом без кофты и без пальто, как потаскушка, чтобы показать свою тонкую талию и пышную грудь. И роскошные светлые волосы. Но директор, он… он стоит перед Фастом, ожидая продолжения разговора. Похоже, это маленькое приключение уже позади? Ну что ж, тогда путь свободен. Когда волк и медведь попировали всласть, наступает время воронов и лис.

«Беги, маленький крольчонок, – думает он, разглядывая крутой изгиб ее бедер. – Беги, беги».

Вечером мальчик-посыльный приносит Элине записку.

«Любимая моя Элина, – пишет Яльмар Лундбум. – Сегодня ты так быстро прошла мимо, что я даже не успел с тобой толком поздороваться. Возможно, война уже отняла тебя у меня. Возможно, твои чувства остыли – и ты встретила кого-то другого. Если даже это так, я хочу оставаться твоим другом и как друг хочу пригласить тебя на ужин сегодня вечером. Ты можешь? Ты хочешь? Твой Я».

Она видит только «Любимая моя Элина». Читает слово «любимая» снова и снова. А потом спешит к нему. Да. Она больна от любви. Еще до десерта они оказываются в постели.

И она не спрашивает: «Ты любишь меня? Я тебе по-прежнему нравлюсь? Что нас ждет в будущем?»

Но она смотрит на него. Он засыпает, словно его ударили по голове. Если бы он хоть чуть-чуть поговорил с ней, как когда-то. Прошептал, что любит ее, а потом заснул в ее объятиях, как ребенок. Нет, он переворачивается на спину и мгновенно засыпает. Она встает, подмывается. Возвращается в постель. Смотрит на него долгим взглядом. О сне нечего и думать.

Мысли как песок. Элина дышит этим песком, он заполняет ее легкие с каждым вдохом. Скоро вся она превратится в породу из серого шлака. Он больше не любит ее. Она для него ничто.

В конце концов она одевается и одна среди ночи отправляется домой. А он остается спокойно спать.

На Луосс-ярви лег лед. В такую холодную ночь он быстро нарастает, трескается и гудит. У лопарей есть для этого особое слово, «йомидит» – когда лед поет, воет, хотя никто по нему не ходит.

Всю дорогу до дома лед завывает в ушах Элины, беспрерывно плачет, жалуется и раскалывается.