Висельник и Колесница - Константин Жемер

- Не понимаю, вроде у них одинаковые дырки посреди лба. Отчего же этот покинул мир немедленно, а другой раздумывал? Какая сила заставляет цепляться за жизнь лишние мгновения?

Полковник про себя подумал: «Всё правильно. Война должна сгинуть первой, а Голод – ещё продержаться немного. Но и он обречён». Вслух же осведомился:

- Может, прежде следовало вступить в разговор, а, Теодорус?

- Ни к чему! Полагаю, неприятели после наших с тобой похождений уже не столь доверчивы. Кроме того, всё хорошо в меру. Я чувствую совершенное удовлетворение всяческими разговорами. Можно сказать, французские прононсы намозолили язык и нёбо, а ведь ещё предстоит объясняться в этой твоей смолокурне. Так что нынче захотелось немного пострелять, – граф с силой загнал шомпол в ствол карабина.

- А комедь с переодеваниями? Этого действа тебе хватило, или всё же наденешь чужое? – подняв с земли четырёхугольную уланку, Максим протянул её Фёдору. Тот весело засмеялся:

- Батюшка много рассказывал о… об одном немецком бароне на русской службе – любителе носить треуголки! О! Как я жалел, когда, возмужав и выйдя в свет, узнал, что треугольный фасон вышел из моды! Что касается четырёх углов, то такая форма хороша для нужника, но не для шляпы. Предлагаю взять себе только лошадей, ну и то, что найдём в сумках.

В седельной сумке обнаружились тугой конверт и карта.

Печать разломилась с вкусным треском, на полковника пахнуло воском. Письмо внутри испещряли мелкие сухие французские закорючки:

«Генерал!

Сим удостоверяю, что послание ваше получено.

Известие радостное и своевременное. Позвольте засвидетельствовать мою благодарность. Надеюсь, на этот раз у Вас не выйдет промаха, ибо время не терпит. Маленький капрал совсем пал духом и совершает одну глупость за другой. С каждым днем он все больше выходит из-под моего контроля. А в последнее время стал искать мира с русским царём. Отправил в Петербург уже три послания. Капитул обеспокоен, что понятно. Найдите Книгу! Найдите ее и доставьте мне!

Помните, в случае провала, я заберу вас с собой, генерал!

Мэтр Август, Гроссмейстер Ордена Башни».

- Ничего непонятно! – покачал головой Максим. – Таинственная и могущественная организация этот Орден. Хорошо, что мы вовремя унесли ноги.

- Плевать на орденские тайны – сейчас не до них. Более чем стрелять, хочется есть. – Толстой принялся разворачивать карту. – Вот оно – место! Недаром мы дожидались поляков! Теперь не придётся блуждать по лесу. Веришь, не раз бывал в Шаболово, но ни о какой смолокурне слыхом не слыхивал. Что оно такое – смолокурня? Мне представляется миниатюрная копия геенны огненной, где варят смолу…хотя, в таком случае была бы смоловарня.

- На месте разберёмся, – зевая, заявил Крыжановский и сунул ногу в стремя. Всадники тронулись в путь, не забыв вдобавок к собственным лошадям, прихватить ещё и трофейных.

До захода светлоокого Гелиоса осталось немного – пламенная колесница приближалась к краю мира. Но солнценосному богу сквозь тучи не разглядеть землю, откуда на него с интересом посматривает не ведающий промаха стрелок.

Светлое пятно, переваливающееся по барашкам крутых туч, напомнило Толстому отяжелевшую откормленную утку. В руки попросилось ружье – осенью селезни набирают жирка и становятся настоящим деликатесом. В животе заурчало, Фёдор сглотнул слюну:

- Надеюсь, нам сегодня не придётся почивать без ужина! Как считаешь?

- Не трави душу! – застонал Максим. – Я, как и ты, мало ел и спал! Лучше скажи, что за название у села – «Шаболово»? Как прикажешь именовать здешних баб?

- А местная барыня Екатерина Ивановна Козицкая именно так их обычно и зовёт - шаболды. Жаль, что добрую даму из родных пенатов выгнала война, а не то бы мы с тобой устроились на ночь по-царски. – Американец мечтательно прикрыл глаза, но тут же встрепенулся:

- Похоже, приехали! Ежели верить карте, надо свернуть направо…ага, вот и тропинка…правда не разберёшь, сколько ещё до смоло… как бишь её.

В сумраке проступило небольшое приземистое строение. От него отломилась крысиного цвета глыба и загородила тропинку. Часовой был высок, смотрел на всадников, почти не задирая головы, руки держал под серым плащом.

- Мы от гроссмейстера. Везём послание генералу! – крикнул Толстой.

Часовой вскинул руки ладонями вверх. Затем пальцами начертил в воздухе круг, а внутри его – ущербный крест, в форме буквы «Т».

Максим оглянулся на спутника – Толстой зло пялился на серого. Он совершенно упустил из виду, что в обиходе Ордена могут использоваться знаки, отличные от того, который выдал доверчивый Франсуа Белье.

Лицо серого расплылось в блаженной улыбке. К оружию метнулись одновременно, но Американец успел раньше.

Пуля, выпущенная почитай что в упор, разворотила часовому полголовы. Сила выстрела откинула тело, а пистолет, уже вынутый из-под плаща, крутясь, пролетел по дуге и стукнул в колено лошадь Толстого. Животное взвилось на дыбы, и это спасло графу жизнь, потому что из кустов ударили выстрелы: часовой оказался не один. Крепко ударившись спиной о землю, Фёдор едва успел откатиться в сторону, когда сверху рухнул бьющийся в агонии конь. Пули прошили ему навылет шею.

Крыжановский зря времени не терял. Выпалив по кустам с двух рук, он соскочил на землю и бросился врукопашную.

Противников оказалось двое: выстрелы им нисколько не повредили. При приближении полковника оба бросили перезаряжать ружья, выхватили шпаги и стали в позицию. Максим, зевнув, пружинисто пошёл вперёд. Сабля, «неумело» зажатая в кулаке, болталась где-то на уровне колен.

Люди Ордена атаковали одновременно. Гвардеец подался в сторону и парировал так, что отбитая шпага одного врага пропорола плечо другому. Тот выругался по-польски.

Улыбка Максима приобрела жёсткость. Он несколько кривил душой, утверждая, что не может связать на языке предков и двух слов:

- Suko jedna![88]

Опешив, поляки на долю секунды утратили бдительность, за что тут же поплатились жизнью: сапфировый глаз грифона на рукояти дамасского клинка сверкнул два раза – неотразимо и смертоносно.

Вся схватка, доказавшая, что бранные слова весьма полезны на поле брани, продлилась едва ли больше времени, чем понадобилось для чистки сабли от крови. Удовлетворившись достигнутым, Максим собрал ружья врагов и пробрался к примеченной ранее большой поленнице, каковая обеспечивала вполне надёжную защиту от свинца.

Тем временем Толстой, прячась за лошадиным трупом, обозревал дом. Находящиеся там не могли не слышать выстрелов. Значит, вскоре, проявят интерес.