"Нантская история" - Константин Соловьёв

— Только попробуйте, — капитан Ламберт так взглянул на меня, что по коже аж мороз продрал, — Тогда я живо упрячу вас в яму!

— Парализованную? За преступление? Это лишь подстегнет злые языки. Бросьте, Ламберт, наберитесь мужества принять помощь, когда ее предлагают вам бескорыстно. А ведь я действительно бескорыстна. Мне не нужно выслуживаться перед графом, мне не нужны гонорары и известность.

— Тогда что вам нужно? — спросил Ламберт, теряя боевой запал.

Я улыбнулась. Тропинка была нащупана. Слабина в обороне найдена.

— Лекарство от скуки. Вы не представляете, до чего скучно дни напролет проводить в постели. В моей голове уже весь чертов церковный информаторий, но я не могу найти ему применения. И когда вы заявились к нам два дня назад, я сразу почувствовала, что это отличная возможность развлечь себя.

— Так для вас это всего лишь развлечение? Две смерти за три дня, хорошее же развлечение вы нашли для себя, госпожа Альберка…

— Так значит, этой ночью здесь кого-то убили? — невинно поинтересовалась я, — Ламберт, даже пытаясь что-то замолчать, вы выбалтываете мне больше, чем если бы молотили языком, так что ваши игры в тайное дознание откровенно глупы. Да, я не способна даже чашку до рта донести, но моя голова набита огромным количеством информации, которая может быть полезна. А кроме того, я досконально проштудировала раздел логики и прочих полезных прикладных наук, так что анализировать информацию и делать выводы — мое давнее хобби.

Ламберт почему-то взглянул на Бальдульфа. Тот откашлялся и неохотно сказал:

— Девчонка права, господин капитан. Нрав у нее как у дикой осы, и языком жалит напропалую, но в голове у нее червей не водится, это верно. Раньше она часто помогала мне… на службе. Случись что странное, она сразу по стопкам разложит, как пекарь лепешки, и враз делается ясно, что к чему. Голова у ней светлая, хоть и вздорная. А кроме того, разбалтывать-то ей и некому, если честно. На улице она не бывает и гостей у нас обыкновенно не случается. Так что если нужна порука, то я весь тут.

Ламберт некоторое время хмурился, глядя то на меня, то на Бальдульфа, потом махнул рукой:

— А, дьявол… Как говаривают в имперском флоте, коли крыса уже на борту, поздно кошку заводить, — он тут же смутился, — Извините, это фигурально… Я сам виноват, выболтал вам начало этой дурацкой истории, не подумав, так что и взятки все с меня. Тогда будем считать, что я временно привлек к делу Бальдульфа как своего старого доверенного помощника, а госпожа Альберка — его спутница, которая невольно оказалась вовлечена в это.

— Отличная версия, — с готовностью отозвалась я, — Я уж боялась, что вы соберетесь меня привести к присяге…

— Привести вас к присяге невозможно, вы же не крещены.

— Вы уверены, что это стоит делать? — спросил отец Гидеон. Против вчерашнего, он был замкнут и молчалив. Даже в лице его произошли перемены — оно осунулось и, кажется, приобрело несколько новых морщин. Определенно прошедшая ночь была не лучшей в жизни святого отца, — Я имею в виду, что вы и без того слишком много внимания уделяете этому. Немного зная госпожу Альберку, я склонен предположить, что она сделает еще более серьезные выводы. Если уж после той невинной кражи кончилось Темным культом…

— Понимаю ваше беспокойство, отец Гидеон. Однако же свежий взгляд нам сейчас отнюдь не помешает, пусть даже он будет столь радикален.

— Я не могу одобрить этого.

— Однако в данный момент, так как погибло лицо гражданское, не относящееся к клиру, дело остается под моим управлением. А значит, я имею право привлечь к нему любые силы по своему усмотрению. А теперь расскажите, пожалуйста, о событиях этой ночи.

«Эге, между ними не просто спор, а что-то серьезное, — мысленно протянула я, — Кажется, их отношения вовсе не безоблачны. Однако послушаем, что будет дальше. Держись, Альберка, и не позволяй ни одному слову вспорхнуть прежде, чем ты успеешь его поймать».

— Я уже рассказывал вам. Дважды, — отец Гидеон устало потер переносицу.

— Рассказывали. Теперь расскажите это Альберке, а я же попытаюсь ухватить те детали, на которые прежде не обращал внимания. Иногда этот метод работает.

— Это метод двойного дознавания, — подсказала я, — Его использовали дознаватели Ордена Святого Андрея. Один дознаватель слышит историю в первый раз, а другой — во второй или в третий. Первый выдает свежее суждение, не основанное на ложных умозаключениях, которые успевает машинально сделать разум, а второй концентрируется на мелочах, которые ускользнули от него в первый раз… Извините, святой отец, не хотела вам мешать. Начинайте, прошу вас…

— Мало того, что я пережил это, так теперь приходится бередить незажившую рану, — с горечью сказал отец Гидеон, протирая свои очки, — Ну слушайте, что ж. Вчера я вернулся домой с мессы и, наскоро поужинав, лег спать. Было это… Ну да, во втором часу пополуночи. Из прислуги у меня всего двое, экономка, она же стряпуха, да Берохад, который при мне вроде ординарца. За облачением следит, сапоги чистит, пыль с книг вытирает… Экономку я вечером отпускаю, а Берохад здесь же живет, в комнатушке при прихожей. Вчера все было точно также — я из спальни слышал, как он ушел вниз, пожелав мне доброй ночи. Я помолился, выпил стакан грога — лекарь прописал, от бессонницы и головокружений — и почти тотчас уснул. Сплю я, надо сказать, чутко. Еще с армейской поры повелось. Бретонские лазутчики у нас шалили, прикорнул кто из охранения — проникали в бараки и стилетами работали так, что за ночь могли целую сотню вырезать, а никто и не пикнет. В общем, плохой у меня сон, чуткий, чуть малейший шорох — враз просыпаюсь.

Рассказывал отец Гидеон обстоятельно, медленно, с расстановкой. Не оратор, но слушать приятно. Наверно, неплохо проповеди читает. И все равно меня не покидало ощущение, что отец Гидеон сильно переменился, хотя и его интонации и мимика были мне знакомы. Точно он постарел лет на пять одним махом. В том, как он глядел на меня, было что-то другое, отличавшееся от прежнего его взгляда.

— Вот и в этот раз… Разбудило меня что-то, сразу и не понял, только потом дошло — половица это скрипнула. Я резко сел. У меня это безотчетное, как пружина… И вдруг увидел, что в комнате я не один. Возле кровати стоял кто-то и смотрел на меня.

— Подробнее, святой отец, — попросил Ламберт, — Вы должны были приметить хоть что-то.

— Да ничего я не заметил! — отец Гидеон раздраженно шлепнул ладонью по столу, — В третий раз уже вам толкую… Ночь, лампы выключены, да и у меня со сна слепота куриная… Вроде как он в балахоне каком-то был. Видимо, в черном, раз я его заметил не сразу.