Семья навеки - Энн Питерс

— Хорошо.

Каждое слово этого разговора ранило Зака, словно ножом. Подумать только, он болтался где-то в чужом городе, пока пятилетняя девочка и щенок защищали его любимую!

Благодаря молодости и природной крепости организма Моника быстро шла на поправку. Через несколько дней она была уже на ногах. Прежняя красота понемногу возвращалась к ней, хотя перелом носа грозил небольшой горбинкой.

Доктор Кунц сказал, что можно заново сломать кость и срастить ее правильно, но добавил, что он не советует, если только смещение носовой перегородки не будет затруднять дыхание. Или не вызовет храп.

Моника, представлявшая теперь свое будущее исключительно в мрачных тонах, ответила, что ее храпом некого будить, и решила оставить горбинку в покое.

Она понимала, что скоро придется собрать вещи и уехать. Не оставалось сомнений, что Зак хочет этого. Поездка в Сиэтл очень изменила его. Теперь ей казалось, что их нежное прощание перед его вылетом было лишь сном.

Он избегал ее. Когда, уже поправившись, она заглянула в офис, Зак буквально выставил ее за дверь.

— Я занят, — сухо бросил он и снова погрузился в чтение, словно ее и не было рядом. Моника тихо вышла.

Он не поужинал с ними прошлым вечером. А утром, за завтраком, сухо сказал:

— Мы должны выехать через час. Нас ждет судья Калдвелл.

— Хорошо… — Моника беспомощно взглянула на Аду.

— Можно мне тоже поехать? — загорелась Ники.

— Нет, — ответил Зак, да так холодно, что личико Николь закрылось, словно цветок, от которого отвернулось солнце.

Зак держал теперь на расстоянии маленькую девочку, которая вместе со своей мамой украла его сердце. Если он будет поступать иначе, то никогда не сможет отпустить их!

Зак ни на секунду не верил, что после случившегося они останутся в Виндемиере. Его любовь к ним заглушалась еще более сильным желанием наказать себя. Поэтому он подарил Николь обещанный велосипед, но сказал, что очень занят и не может научить ее кататься. Впрочем, ее стал учить Митч.

Он действительно был занят. Он делал все, что было в его силах, чтобы обеспечить Монике и Николь будущее без дальнейших несчастий. Для того чтобы снять с Моники обвинение прежде, чем Синклер успеет открыть рот и произнести: «Похищение ребенка», Зак перерыл все законы в поисках прецедентов.

К счастью, окружной прокурор и судья видели вещи его глазами. Так называемое «похищение» Николь из дома няни они сочли не только оправданным, но и крайне необходимым. Преступные намерения Синклера были более чем ясны.

Зак также добился от различных официальных лиц заверения, что, когда дело дойдет до свидетельских показаний в суде, Монику оградят от ненужного стресса. Пусть все сделанное им не исправит его ошибку, но, быть может, хотя бы чуть-чуть смягчит его вину.

По пути в город Моника украдкой поглядывала на Зака, но так и не решилась спросить, чем вызвано его внезапное отчуждение.

— Судья сделает все возможное, чтобы тебе передали временную опеку, пока не уладят формальности относительно постоянной. Доктор Кунц тоже там будет, — сказал Зак, словно отвечая на ее мысли.

— А ты не идешь? — спросила Моника, когда он притормозил неподалеку от здания суда.

— Нет. Удачи! — Зак захлопнул за Моникой дверцу и, с угрюмым видом кивнув ей на прощание, дал газу.

От визга шин у Моники вдруг потеплело на сердце. Она ему вовсе не так безразлична, как он хочет показать.

«Я еще поговорю с тобой, Зак Робинсон, — пообещала она, полная внезапной решимости. — И тогда мы все обсудим, хочешь ты того или нет».

Зака и его машины нигде не было видно, когда примерно через час Моника и доктор Кунц вышли из здания суда. Моника отклонила предложение доктора подвезти ее. Кунц обнял и поздравил Монику и, махнув на прощание рукой, тихо отъехал на своем коллекционном «мерседесе».

Оставшись одна, Моника подняла лицо к небу и сделала глубокий вдох. Как чудесно быть живой! А еще лучше, если такое возможно, быть свободной.

Она открыла глаза и увидела Зака, стоявшего неподалеку и наблюдавшего за ней. На его лице было написано отчаяние. Она не произнесла ни слова и не шелохнулась, когда он двинулся к ней. Просто смотрела на него и ждала.

— Моника… — Голос Зака был хриплым и резким. — Все в порядке?

Моника кивнула и прижалась к нему.

— Я люблю тебя.

— Господи, Моника! Неужели ты не понимаешь, что я не заслуживаю этого? — прорычал Зак, задыхаясь от раздирающих его чувств.

Сердце Моники подпрыгнуло от счастья. Она прижалась губами к его шее.

— Глупый…

— Я наделал столько ошибок!

— Тогда не совершай еще одну, — прошептала Моника. — Не отвергай меня. — Она отстранилась, чтобы увидеть его глаза. — Ты любишь меня, Зак?

— О Господи, да! Уже так давно, что кажется — целую вечность. Поверь, никто не будет любить тебя так сильно, как я…

Страстный поцелуй Моники не дал ему договорить. Она уже услышала все, что ей было нужно.