Последняя возможность увидеть солнце - John Hall

Я срываюсь с места и бегу прочь. Спотыкаюсь, падаю и поднимаюсь. Метров через двести понимаю, что бегу по ледяной земле сурового декабря босиком, а земля шевелится и мешает мне бежать с кладбища, словно я бегу по волнам, которые относят меня назад, к моей хижине.

– Черт! – кричу я в отчаянии. – Пусти меня! Дай мне покинуть, если не эту иллюзию, хотя бы это место!

Звуки со всех сторон становятся ярче и громче, будто бы эта оргия покойников с церковного кладбища стала ближе к моему скромному жилищу.

Я понимаю, что единственное место, где я сейчас могу скрыться – лачуга. Поэтому я забегаю внутрь и начинаю баррикадировать дверь и единственное окно.

«Еще одна ужасная ночь на окраине этого не обозначенного на карте города», – думаю я в то время как звуки становятся все ярче, подробнее, громче. Иногда даже слышатся голоса, что сквозь хрип шепчут комплименты и признания, шепчут похабщину и содомию, шепчут все то, что можно услышать только в аду! И все это на монастырском кладбище!

Беру лопату и забиваюсь в самый дальний от двери угол. Мне кажется, что некоторые живые мертвецы уже покинули объятия земли и теперь лежат на поверхности и нежатся под луной, занимаясь грязным сексом… Каждое движение сопровождается все новыми паразитами, что высыпаются из гнилых останков и распухших тел.

Мне страшно. Я сижу в углу лачуги и крепко сжимаю в своих руках лопату.

– Как будто это поможет… Будто бы это спасет тебя, – говорит пятый голос, и эту волну подхватывает темная материя.

– Запомни, закончив друг с другом, они направятся на поиски теплой пищи, – шепчет темная материя.

В этот момент я наблюдаю за тем, как волосы, свисающие на лицо, белеют от страха. В этот момент сердце ломает ребра сильными и частыми ударами. В этот момент я бросаюсь к тумбочке и хватаю с нее библию. Я начинаю читать первый попавшийся мне стих. Руки трясутся, голос наполнен истерикой.

Я верю в Бога, но в этот момент готов уверовать в религию.

—–

Стук в дверь резко поднимает меня на ноги. За окном темно. Крепко прижимаю к себе библию, держу лопату перед собой.

– Открывай! Срочно! – слышу голос коммерсанта, и облегчение наваливается на мои плечи.

– Отпустило, – думаю я. – Иду!

Подхожу. Открываю. Сын жирного ублюдка стоит и пялится на меня первые несколько мгновений.

– О! Уже собрался! Отлично! Идем со мной. Не требует отлагательств. И библию с собой, с собой… Быстренько идем в храм.

Заходим в дом, пропитанный религией, затем по коридорам и лестницам идем в какую-то комнату. Дверь открывает мне картину, что шипованными тисками сдавливает сердце.

– Что…? – не успеваю договорить.

– Не твое дело, – перебивает он. – Шевелись.

«Как же я хочу прямо сейчас срезать тебе половину головы при помощи лопаты, ублюдок», – думаю я.

– Короче, нам надо… – тараторит он, но я словно не слышу его. Улавливаю смысл, но не слышу ни единого слова. – …А потом я… И пока ты будешь все готовить, я быстро… Когда я приду, мы покончим с этим, и эта ночь закончится.

«О да! Эта ночь наконец-таки закончится», – думаю я, и в этот момент завывание ветра врывается в комнату. Я впадаю в панику. Я вновь вспоминаю ту иллюзию, что увидел не так давно. Я опять начинаю слышать голоса, шепот, хлопки, хрип, хлюпанье… Опять начинаю представлять совокупляющихся трупов на кладбище… Паника, паранойя и ужас скручивают меня мыслью, что мне придется кидать землю среди голодных трупов.

– Тащи, гнида, свою задницу, давай-давай-давай, ты, Микки Маус, шевели своими крошечными культяпками, – истерический крик коммерсанта возвращает меня в мир, отрезвляет мои мысли. Все то время, пока мы идем вдоль гранитных плит, он ругается в диапазоне между шепотом и истерикой. Это не дает мне сосредоточиться на своих мыслях.

Находим пустое место. Начинаю копать. В этот же миг коммерсант убегает прочь. Мне очень хочется положить его если не в эту яму, которую я копаю в данный момент, то в следующую. Он заслужил это, как и его ублюдок-отец, который лег бы здесь же, в третьей могиле. Но, рано, еще рано.

Поэтому я фокусируюсь на работе, а не на своих мыслях, ибо это погубит меня.

Примерно через час прибегает коммерсант, и мы совершаем погребение на скорую руку. Он смотрит на все с довольным видом. Потом смотрит на меня.

– А какого черта ты стал белым…? – спрашивает он, и в воздухе повисает тишина. – Хотя неважно… Отдыхать! – говорит он и поворачивается ко мне спиной.

В этот момент ненависть переполняет меня. Глаза застилает пелена, и разум срывается на очередную ужасающую мультипликацию. В следующий миг коммерсант оборачивается.

– Ты же понимаешь, что это наш небольшой секрет? – поизносит он.

– Да.

– Я запомнил это место, гнида… Оно сыграет против тебя, мразь. Я сжимаю рабочий инструмент до боли в костяшках.

Подхожу к хижине и слышу, как там начинает разрываться будильник.

– Вот оно, очередное дерьмовое утро в нашем проклятом городе, – думаю я, открывая дверь.

– Слишком много всего происходит в последнее время, – первый голос.

– Слишком много всякого дерьма случается в последнее время, – второй голос.

– Самое темное время суток перед рассветом, – выдавливает из себя философскую жилку третий голос.

– Именно поэтому мы по уши в дерьме, – озлобленно произносит четвертый.

– Все равно мы все умрем, – певуче тянет пятый голос, а после заливается бешеным смехом. За время диалога моих личностей я вырубаю дичайший звон будильника и прибираю в лачуге после моего ночного кошмара.

Выхожу на улицу. Меня в очередной раз встречает холод декабря, и я знаю, что там, дальше, сегодня, я увижу проповедника, который наполнен грехами по самые завязки… сегодня я вновь встречусь с сыном этого создания, вырвавшегося прямиком из преисподней, а потом отправлюсь сквозняком гулять по офисам и квартирам, забегаловкам и магазинам, чтобы доставить Сансару и пополнить список лиц, имен и адресов. Но это все потом. Сейчас я прохожу мимо гранитных плит и вспоминаю мультик моего сознания. Я смотрю на фотографии и вновь покрываюсь мурашками ужаса.

Я – обесцвеченная копия себя.

Несколько часов спустя, среди могил, неподалеку от утренней, меня вновь находит эта мразь, что утром тарабанила в дверь.

– Закругляйся. Приводи себя в порядок, и потом я жду тебя на кухне.

Примерно через час я пришел в назначенное место. Он уже частично наполнил рюкзак. Тишину прогонял звук работающей машинки.

– Это была прекрасная ночь, – начал говорить он. – Сначала я поимел ее так, как я того хотел. Потом дал ей дозу Сансары, и