Избранницы Рахмана - Шахразада

– Но я считал, что умею уже так много… – с недоумением ответил Рахман.

– Постижение истины бесконечно, юный ученик. Но вернемся к твоим нуждам. Ведь ты торопился воззвать к знахарю и магу.

– О да, уважаемая…

– Так взывай же к нему. Напряги все силы – и он ответит.

Еще несколько мгновений Рахман колебался, не зная, как же призывать того, кто был столь необходим. Но вот пришло понимание, и почти сразу, как удар колокола, юноша услышал ответ:

– Я здесь, юный ученик. Я здесь, и знаю, о чем ты хочешь просить меня. Знаю я и о предсказании, которое сделал Наг-повелитель. Я жду вас, и думаю, что смогу составить для магараджи снадобье. Слушай советы прекрасной Мень Май, и вы достигнете моего жилища уже на закате следующего дня.

Стих грохот сурового голоса Чжан Каня.

– Пора уходить, ученик, – проговорила Мень Май. – Твои силы стремительно тают, а впереди еще долгое странствие.

Теперь Рахману достало сил только на то, чтобы вернуться в привычный мир полутонов и полуцвета. Мир, который не оглушал, не ослеплял, хотя и не дарил столь удивительных возможностей…

Друзья с нетерпением ожидали, чем же закончится это безмолвное странствие.

– Великий знахарь знает о нас. Он согласился составить зелье для магараджи. Нам следует лишь прислушиваться к советам прекрасной Мень Май – и тогда уже завтра на закате мы найдем прибежище великого Чжан Каня.

Рахману казалось, что он говорит очень громко, а друзья почему-то склоняются к нему все ближе и ближе. На самом деле он едва шептал, а спутники старались расслышать его слова. И лишь едва имя знахаря было произнесено, как юноша погрузился в глубокий сон.

– Единственный из вас, кому открыт истинный мир, еще слишком юн, чтобы рассчитать свои силы. Пусть отдохнет. Пора отдыхать и вам, – проговорила Мень Май, с наслаждением потягиваясь. – Завтрашний ваш день будет очень тяжким, он отнимет у вас почти столько же сил, сколько сегодняшнее странствие отняло у юного Рахмана. Отдыхайте, мои гости, и да будет сладким этот сон.

Словно послушные малыши, странники смежили веки. И лишь Тор, что сидел поодаль, бодрствовал. Он почти с радостью заметил, что голос волшебницы умолк. «О великий Один, неужели ты даруешь мне покой?» – подумал воин.

– О нет, Тор-богатырь, ты уже никогда не изведаешь покоя, – раздался рядом голос той, от которой он пытался бежать.

Эти простые слова и прикосновение прохладной ладони к плечу были для Тора страшной пыткой. И, не в силах вытерпеть душевной боли, он упал на колени перед прекрасной Мень Май, в которой теперь и был весь смысл его жизни.

Макама восемнадцатая

– Прекраснейшая, единственная женщина на свете! Какие слова мне найти, чтобы рассказать о своей любви?

– Я знаю о ней, я слышу твою душу. Твой разум не замутнен ложью, ты честен и прям… Мне близка эта простота. Она, словно родниковая вода, омывает мои чувства и вновь дает силы верить в то, что в мире есть и страсть, и нежность.

Вторая ладонь девушки легла на плечо воина. Он вскочил, будто пушинку поднял женщину своих грез и зарылся лицом в ее черные волосы.

– Моя сказка…

– Мой воин…

Этих простых слов хватило двоим, чтобы выразить всю невероятную полноту желания, которое подобно гигантской волне накрыло их с головой.

Сопротивляться этому чувству прекрасная Мень Май была не в силах, понимая, что беззащитна перед обаянием этого удивительного и честного воина. Ему достаточно было лишь прикоснуться к ней, как она таяла, словно мед.

Вот потому одного легкого прикосновения хватило, чтобы повергнуть прекрасную Мень Май в трепет. Рука воина скользнула ниже, от шеи – к ключицам и ложбинке между грудями. Груди тотчас же отяжелели, дыхание несравненной волшебницы стало неровным. Тор-воин с наслаждением припал к ее соскам. Руки его благоговейно гладили бедра. Мень Май ощутила тяжесть внизу живота, а в самом чувствительном месте ожило подрагивание и томление.

– Так мне остаться или уехать? – глядя ей в глаза, спросил Тор.

– Останься! – ответила она.

Радостный блеск в глазах выдал его подлинные чувства. Он скинул одежду и предстал перед ней во всем своем великолепии. От одного вида его безумного желания у нее помутилось в глазах.

Осевшим от вожделения голосом Тор произнес:

– Я хочу обладать тобой, хочу ощутить всю нежность твоего росистого лона.

Он наклонился и жарко поцеловал ее в пухлые губы. Мень Май не смогла подавить стон, ее сердце бешено заколотилось, а тело превратилось в расплавленный воск.

– Не отвергай меня, о чудо из чудес…

– О нет, мой воин, ты – сбывшееся желание моей жизни, и нет большего счастья, чем наслаждаться тобой, – ответила прекрасная Мень Май, отдаваясь крепким объятиям и нежным прикосновениям воина.

Их уста слились, рты наполнились нектаром, а горячие тела задрожали в предчувствии пира сладострастия. Магия прикосновений Тора к ее телу лишила Мень Май воли и разума. Она обхватила руками его шею и готова была отдаться его необузданным ласкам.

– Только скажи, что ты меня не хочешь, – шептал ей на ухо Тор, упираясь своей булавой страсти в преддверие ее лона. – Прикажи мне уйти и оставить тебя в покое.

Мень Май не могла вымолвить ни слова, желая только одного – почувствовать в себе его божественную твердость, начать бешеную любовную пляску, дать волю чувствам.

Так и не дождавшись ответа, воин одним мощным движением заполнил собой всю ее волшебную пещеру. Она удовлетворенно охнула. Тор шумно вздохнул и понесся на ней вскачь, словно жеребец, закусивший удила. Мень Май взвизгнула и, закатив глаза, выгнулась дугой. Страсть красной пеленой пала на разум воина, и он отдался каждому мигу этой бешеной скачки любви, пытаясь показать все, на что был способен. Мень Май вздрогнула и забилась в исступлении. Он, не пытаясь сдержаться, присоединился к ней на великом любовном пути и с торжествующим рыком излил в нее семя.

Потом он еще долго лежал, не извлекая свой меч из ее ножен, и тяжело дышал, приходя в себя. Наконец он перекатился на спину и, взглянув на ее шелковистые разметавшиеся волосы, серьезно задумался.

Без этой женщины нет и не может быть для него жизни. Но он – воин и не принадлежит себе. Расставшись с любимой, он потеряет сам смысл своего существования. Оставшись с ней – обретет презрение товарищей. Как же быть? На что решиться?

– Тебе ни на что не надо решаться, воин, – полудремотным голосом проговорила Мень Май. – Ибо твои друзья уже все решили за тебя. О, они мудры и прекрасно понимают, что нельзя бороться с судьбой. Ведь это она привела тебя сюда, она подарила нам миг страсти. А потому неразумно транжирить ее дары ради одного лишь своего слова.