Ди, охотник на вампиров - Хидеюки Кикути

— Став свидетелем твоего проворства, я обнаружил, что еще менее склонен убивать тебя сразу. Итак, возляжешь ли ты со мной, прежде чем покинуть сей бренный мир?

— Я не настолько низко пала! Я скорей размозжу себе голову об один из этих камней, чем лягу с такой самовлюбленной гадиной! — ответила Дорис, поспешно скользнув за ближайшую статую, покосившуюся от времени фигуру почти двадцатифутовой высоты с парой слегка выдающихся вперед клыков. Пугающее оружие Рэя-Гинсея вряд ли сумело бы пробить этот каменный щит, но, лишенная возможности нанести ответный удар, Дорис оказалась в затруднительном положении.

— Чем желанней добыча, тем сильнее охотничий трепет. Особенно когда дичь столь прелестна. Ох, прости — ты ведь тоже нечто вроде охотника, верно? — Вопрос завершился презрительным смешком.

Едва Рэй-Гинсей заметил с холма, как Дорис грузит на лошадь тело ведьмы, он тотчас же решил убить девушку. Если обнаружится связь между исчезновением отряда Сил обороны Фронтира и трупом старухи-колдуньи, имя его банды непременно всплывет, это лишь вопрос времени.

Ведьма выступала в роли резервной единицы, о которой никто не знал. Действуя независимо, она призывала существ, невыносимых для человеческого разума. Ее создания психологически обезоруживали противников бандитов. Рэй-Гинсей обезглавил одержимую демоном ведьму и спас Дорис частично из-за естественного сексуального влечения к прекрасной девушке, однако свою роль сыграло и то, что он все равно планировал избавиться от старухи. Теперь же девчонка загнана в угол, как дикая зверюшка; она невредима, но в глазах ее, когда она зыркает на него, полыхает враждебность.

— Я с легкостью мог бы отправить тебя в мир иной, но, боюсь, тогда тебе нечего будет вспомнить в загробном царстве… — Оружие в его правой руке поблескивало на солнце. — Я разрешу твоему хрупкому сердечку еще немного подрожать от страха. Ах да, припоминаю одно из основных правил охотников — сперва надо выманить изворотливую жертву из укрытия.

Раздался вой, а затем — жуткий гул у подножия многотонной статуи, за которой пряталась Дорис. Удивленно вскрикнув, девушка отскочила от камня. Покосившаяся скульптура, которая, казалось, не в состоянии сдвинуться ни на дюйм, как ее ни толкай, внезапно выпрямилась, после чего начала крениться в сторону Дорис.

Оружие, совершившее это, снова вернулось к Рэю-Гинсею. По эффективности оно напоминало бумеранг австралийских аборигенов, однако, в отличие от бумеранга, было бритвенно-острым как с внутренней, так и с внешней стороны. Кроме того, оно было железным. Большинство людей, не являющихся коренными жителями Австралии, не способны точно бросить даже простой деревянный бумеранг, а этот привлекательный юноша, гибкий, как молодое деревце, покачивающееся на ветру, запускал заточенные лезвия в любую угодную ему сторону легким поворотом кисти. Его дьявольское мастерство придавало простым железным клинкам силу магических мечей, режущих насквозь человеческое тело, вековые стволы и даже камень.

Более того, они не просто рубили по прямой. Оружие это могло налететь на цель справа или слева, сверху или даже снизу — казалось, нет такого места, куда не могут попасть адские клинки. Защититься даже от одного из лезвий казалось делом немыслимым, и уж вовсе невероятно было отразить две или три атаки брошенных одновременно клинков. Любой щит оружие Рэя-Гинсея разрезало с той же легкостью, что и обычную жертву.

Таковы были они — клинки-сорокопуты злодея.

Земля содрогнулась, и облако зеленого мха взмыло к небу — монолит упал.

Дорис застыла на дне заросшей зеленью глубокой впадины — потрясенная и напуганная. Ближайшая каменная стена возвышалась в десяти футах от нее.

Покачиваясь, будто цветок, потревоженный дуновением крыльев бабочки, Рэй-Гинсей рассмеялся.

— Что-то не так? Я думал, в природе зверя заложено бежать, когда на него охотятся…

Внезапно слова застряли у него в горле.

Лицо Дорис озарила надежда, ибо две вещи изменились разом.

Густой белый туман, явившийся из ниоткуда, начал заполнять пространство между развалинами. Он липнул к руке Рэя-Гинсея, сжимающей оружие, и к щекам Дорис, оставляя на коже тепловатые капли. А еще — где-то вдалеке заржала лошадь.

Дорис как сумасшедшая рванулась к каменной стене. Пока туман защищал ее, но маловероятно, что он ослепит противника надолго: уйти не получится. Она попытается подобраться как можно ближе к всаднику, чей скакун только что дал о себе знать, и попробует раздобыть какое-нибудь оружие, даже с угрозой для жизни. Вряд ли этого окажется достаточно для победы, но…

Пока за ней не устремились в погоню смертоносные лезвия, девушка метнулась вперед. Перебравшись через стену, Дорис задержала дыхание, прикидывая расстояние до следующего укрытия. Вдруг раздался голос, который сделал ее целеустремленный взгляд безжизненным, как у покойника:

— Босс, я помогу тебе справиться с твоей подружкой.

Сырая белая пелена скрыла небесную синь, тень смерти подкрадывалась все ближе к одинокой девушке. Рэй-Гинсей и трое его приспешников — любого из них было для нее более чем достаточно…

— Что случилось с ведьмой, босс? — спросил новый голос.

— Она вышла из игры. Потеряла голову из-за одной хорошенькой пташки.

Низкий рокот всколыхнул туман. Голоса бандитов зазвучали приглушенно из-за душащего их черного гнева.

— Я выдавлю ей глаза.

— Я переломаю ей руки и ноги.

— Я оторву ей голову.

— А я позабавлюсь с тем, что останется от ее тела, — подытожил Рэй-Гинсей.

Дорис молчала. Она старалась даже не дышать, но головорезы отлично чувствовали присутствие девчонки, парализованной близостью неизбежной смерти. Меж тем молочная пелена поглотила все вокруг.

Рэй-Гинсей держал наготове клинок-сорокопут. Где-то в тумане, одновременно, без всяких указаний, Голем вытащил мачете, в руке Бурава блеснул тонкий нож, а горб Халы раскололся пополам.

— Итак, приступим…

Еще миг — и начнется смертельная атака, но вдруг Рэй-Гинсей замер.

Там что-то есть!

Да, в вихрящемся тумане, в липкой, тревожной дымке, размеренно и неуклонно гложущей людские души, в белесой сырости, просачивающейся сквозь кожу, угрожая потушить огонь жизни, Рэй-Гинсей ясно ощутил присутствие чего-то иного, нежели его группа и их беспомощная добыча. И этого оказалось достаточно, чтобы остановить даже такого бывалого мерзавца, как главарь разбойников.

Рэй-Гинсей ничего не видел, однако всем телом чувствовал, что нечто уже находится здесь, возле монолита, опрокинутого его молниеносным броском.