Подбельский - Борис Расин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Каждая телеграмма с фронта щемящей болью отдавалась в сердце Подбельского. Тамбов! Город, в котором прошло его отрочество, где он учился, вступил на путь борьбы, стал профессиональным революционером, — над его родным Тамбовом нависли грозовые тучи.
Подбельского неожиданно вызвали в Центральный Комитет партии.
— Вам надо немедленно выехать в Тамбов. Только сейчас получены известия о ликвидации мятежей в Козлове и Тамбове. Ваша задача — поднять партийную организацию и местные власти на ликвидацию последствий мятежей. Главное — мобилизовать все силы на помощь фронту, на изъятие излишков хлеба для голодающих районов страны.
В двадцатых числах июня Вадим Николаевич Подбельский приехал, в Тамбов. Город встретил его настороженной тишиной улиц, суровыми лицами жителей.
Сразу же уполномоченный ЦК И ВЦИК созвал совещание партийных, советских и военных руководителей губернии. Наметили, кому в какой уезд следует ехать, с чего начинать, чтобы укрепить Советы на местах, привлечь на свою сторону бедняков и среднее крестьянство и получить хлеб, который ждут тысячи людей.
Выяснилось, что в дни мятежа почти все работники почты и телеграфа оказались в стане врага. Пришлось Подбельскому наводить порядки и в «собственном хозяйстве». В почтово-телеграфной конторе была создана партийная организация.
44 июля 1918 года открылся V съезд Советов.
Заседания проходили бурно. Какой бы вопрос ни ставили большевики, — касался ли он деятельности Совета Народных Комиссаров, комитетов бедноты, укрепления дисциплины в армии, — представители фракции левых эсеров стремились сорвать его обсуждение.
Председательствовавший на съезде Яков Михайлович Свердлов, с трудом сдерживая возмущение, не раз призывал к порядку шумливых левоэсеровских делегатов.
Во всем поведении левоэсеровской фракции, да и в той деятельности, которую в последние дни развернули левые эсеры, чувствовалось, что они решили попытаться завоевать на съезде Советов большинство и захватить в свои руки власть. Но подавляющая масса делегатов поддерживала большевиков. И тогда в моменты голосования фракция левых эсеров покидала зал заседаний.
С трибуны съезда в адрес партии эсеров звучали гневные речи Владимира Ильича.
«Партия, — говорил он, — которая доводит своих наиболее искренних представителей до того, что и они попадают в это болото обмана и лжи, такая партия — погибшая партия…»
Левые эсеры, не полагаясь на мирный исход борьбы, тщательно разрабатывали планы насильственного захвата власти. Они вербовали сторонников в армии и в важных правительственных учреждениях, создавали свои боевые отряды.
Всероссийской Чрезвычайной комиссии уже удалось обнаружить нити заговора. В дни съезда Советов Москва все больше и больше принимала облик города, объявленного на осадном положении. По многим улицам, особенно там, где размещались правительственные учреждения, патрулировали матросы, разъезжали конные дозоры. Патрули останавливали автомобили, у входа в учреждения проверяли документы.
6 июля 1918 года левые эсеры Яков Блюмкин и Николай Андреев, выполняя задание своей партии, пробрались по подложным документам в здание германского посольства в Денежном переулке и, вызвав посла Вильгельма Мирбаха для беседы в одну из гостиных посольского здания, убили его.
Заседание съезда Советов пришлось прервать. Требовались быстрые и энергичные действия.
Левоэсеровские главари были арестованы. Но выступили созданные ими боевые отряды. Нарком почт и телеграфов имел основание предполагать, что мятежники прежде всего попытаются завладеть средствами связи — почтамтом, и главное — телефонной станцией и телеграфом. Тем более что среди руководителей профсоюза почтово-телеграфных служащих имелись сторонники эсеров.
Еще до перерыва Подбельский собрал присутствовавших на съезде работников наркомата в кабинете секретаря ВЦИК и рассказал им о готовящемся мятеже. Он предложил срочно принять меры к охране узлов связи. Тут же отдал распоряжение комиссару телеграфа прекратить передачу всех телеграмм, за исключением телеграмм, подписанных Председателем Совнаркома Лениным и председателем ВЦИК Свердловым.
Сам нарком решил проверить на местах положение дела. Когда он приехал в наркомат, там уже собрались в одной из комнат на экстренное заседание коммунисты — члены Центрального исполнительного комитета почтово-телеграфных служащих,
— Товарищи, нам нужно быть начеку, — говорил Подбельский. — Почта и телеграф могут оказаться первыми объектами борьбы.
Из наркомата Подбельский решил в автомобиле отправиться на телеграф. Машина петляла по глухим переулкам. В одном из переулков, выходящих на Чистые пруды, у гостиницы «Прогресс», дорогу преградили два всадника, как будто из-под земли выросшие перед машиной.
— Кто едет? — раздался окрик.
— Комиссар почт и телеграфов…
— Его-то нам и нужно…
Нарком глянул из машины. Перед ним на непослушном скакуне гарцевал одетый в морской бушлат коренастый, здоровенный детина. На ленточке его бескозырки Подбельский прочитал «Бобр».
Только тогда Подбельский понял, что наскочил на патруль левых эсеров. Раздумывать было некогда. Решение пришло в какую-то долю секунды. Выскочив из противоположной дверцы автомобиля, Вадим Николаевич мигом вбежал в гостиницу. Время, которое потребовалось левоэсеровским молодчикам, чтобы спешиться, оказалось вполне достаточным для опытного подпольщика; он успел подняться наверх и, пробежав через ресторан гостиницы, выпрыгнуть в окно на крышу соседнего дома, а там уже незаметно спуститься на другую улицу и дойти до телеграфа.
Теперь надо было выручать невольного заложника — шофера, а также спасти машину. Но для этого необходимы люди, а из охраны телеграфа невозможно выделить даже одного человека. На телефонной станции охрана была более многочисленна, и, взяв оттуда несколько человек, нарком снова направился к месту, где его пытались арестовать. Однако автомобиля и шофера там не оказалось. Должно быть, их уже увели.
Пока Подбельский собирал людей, на телефонную станцию явился человек в полном вооружении и представился, как уполномоченный Всероссийской Чрезвычайной комиссии, прикомандированный для наблюдения за безотказными действиями некоторых телефонов. Пришелец сунул комиссару станции записку с перечнем этих номеров.
— Ваш мандат, — потребовал комиссар, интуитивно почувствовавший неладное.
— Мандата нету. Дзержинский арестован, — выпалил самозванный «уполномоченный ВЧК».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});