Корзина шишек (СИ) - Ворсова Анна

— Здесь квартиру купил. С отдельным входом, — ответил Алик, выходя из машины, чтоб открыть ворота.

— Думаешь, что это удачный выбор? — спросила я, выходя следом за ним.

— Удачный или нет, но единственный, на который у меня хватило денег, — ответил Алик. — Вот добавишь, тогда куплю что-то лучше.

— Это я тебе еще добавлять должна? Сам заработай.

— Обязательно.

К дому вели деревянные мостки, которые были перекинуты через лужу. Вода почему-то не замерзла и противно хлюпала под ногами, когда мы шли к дому. Алик открыл дверь. Включил в прихожей свет. Сразу в глаза бросили советские обои, проводка-проволока и сломанные часы с кукушкой, которые не думали тикать. Облезлый крашеный пол, видавшая виды ковровая дорожка и колченогий табурет на кухне. Две комнаты. В одной из них стоял диван и софа. Стул, на котором лежал ноутбук. В другой комнате стоял стол и среди газет валялись полки.

— Уныло, грязно и неприятно, — ответила я.

— Считай, как на помойки, — сказал Алик, облокачиваясь об дверной косяк.

— Сыростью пахнет.

— Торфяным туалетом, — ответил Алик. — Вон там, дальше. Ходить в сарай с дыркой было как-то непривычно. Захотелось хоть каких-то удобств. Кстати, тут есть вода.

— И свет. Прям блага цивилизации.

— Зато свое и не надо думать, что меня отсюда вышвырнут, — ответил Алик. — Единственный минус — приходится топить дровами.

— Я из-за этого и не согласилась на частный дом. Гриша одно время хотел. Мне в детстве надоело с дровами возиться. Не хотела, чтоб и дети с ними возились, проклиная меня.

— У меня детей нет. Да и плевать я хотел на их проклятья, — ответил Алик, снимая куртку и вешая ее на ржавый гвоздь. Ржавые гвозди были натыканы вдоль стен. Обои метами были порваны. — Я пойду печь растоплю.

— Хорошо, — ответила я, продолжая рассматривать дом. Старые окна, к которым стоит поднести руку, как сразу начинает сквозить.

— Ты есть будешь? — спросил он, выглядывая из кухни.

— Буду.

— Тогда готовь.

— Я плохо готовлю.

— Учись. Вер, я тебе прислуживать не буду. Кстати, мне в девять вечера надо на работу.

— Оставишь меня тут одну?

— Чего ты боишься? Тут в здравом уме никто не ходит.

— А мы сумасшедшие?

— Мы тут живем, — ответил Алик. — Сделаем ремонт. Мебель поставим. Домик еще заиграет.

— Не. Его проще снести.

— Проще ныть и оставаться на месте! Вот тебе стены, вот крыша. Остальное дело за малым. В любое помещение надо вдохнуть жизнь. Наполнить его теплом и уютом. Или засрать так, чтоб тараканам стыдно было жить. Может ты, принцесса, привыкла к другой жизни, но мне здесь нравится, — он резко подошел ко мне. — Это мой дом. Мой. Дом. Хочешь остаться — я тебе открою дверь. Вон, кровать постелю. Не хочешь — дверь там. Беги туда, где нос расквасят, когда голову поднимешь и скажешь свое Я.

— Извини. Мне просто страшно. Вот и завожу тебя.

— Смысл?

— Чтоб за дверь выставил. Тогда я смогу с себя снять любую ответственность.

— Дура, у тебя дети есть, которым ты нужна. У тебя мать жива?

— Жива, но мы почти не общаемся. Если только ругаемся.

— Я с матерью всегда был в контрах. Ей посрать на меня было. Мешался вечно. Из-за меня и Лики она не могла построить личную жизнь. Когда Лика провалилась в колодец, она даже обрадовалась. Сказать, что моя мать была хорошим человеком — я не могу. Язык не поворачивается. Но она померла, когда меня рядом не было. Отравилась бурдой алкогольной. И что? Я когда узнал об этом, то долго не мог в это поверить. Блин, воспоминания ведь другие. И обиды проходят. Зато есть тоска. Чувство, что если бы я был рядом, то мог все изменить. Да, обман. Нифига у меня бы чего-то изменить не получилось. Но я это себе доказать не могу. У тебя взрослый сын. Дочка. Думаешь, что они так спокойно воспримут твою пропажу из своей жизни? Мать никто не заменит. Прекрати думать о том, что тебе нужно. Пойдем ужинать.

Через какое-то время я чистила картошку на доске, которая была перекинута между двух ведер. Алик ковырялся с печкой, которая не думала разжигаться.

— Ты меня попросил нарядиться, чтоб вечером мне пришлось чистить картошку?

— Женщина становится счастливее, когда выглядит хорошо, — ответил Алик. — Картошка — это уже обстоятельства. Кто же знал, что этот витрину разобьет?

— Как думаешь, он обо мне вспомнит?

— Необязательно. У Кешки очень альтернативно развито сознание. Тут сложно предсказать. Мне кажется, что у него началось осеннее обострение. Он в такие времена нестабильный. Ищет приключений. Дед может тебя попросить за Кешей приглядеть.

— Я не хочу такой жизни.

— Тогда живи как хочешь. Ты ее строишь сама. Только от тебя зависит, как жить дальше. Не от Кеши, меня, другого мужика, который появится на твоем пути. Ты решаешь это сама.

— Я не хочу здесь оставаться.

— У тебя есть куда пойти?

— Нет.

— Вер, я тебе предлагаю пожить месяц. Получить первую зарплату и после этого уехать. В тот момент, когда ты будешь крепко стоять на ногах. У меня к тебе нет интереса, как к женщине. Не потому что ты там страшная или еще какие причины, просто не в моем вкусе. Но я знаю, как это тяжело вернуться в жизнь после общения с Кешей. Предлагаю дружбу.

— Дружбу?

— Да. Но валяться в кровати, пока ты тут живешь, не получится. Платить тебе за квартиру нечем. Думаю, что за еду тоже не заплатишь. Уборка, готовка, стирка — все это на тебе.

— Спасибо.

— Вер — это вполне нормальная плата. С Гришей у тебя как было?

— Стирка на мне. Но стирала машинка. Готовка на нем. Продукты покупала я. Но я тогда в магазине работала. У меня машина была. Проблем с этим не было. Счетчики оплачивал он, кружки, следил за куртками и оценками у детей. Уборка когда как.

— Давай немного поменяем. Продукты на мне, оплата — хрен знает как. Надо будет научиться с этим возиться. Мне некогда убираться, готовлю я плохо, а стирать опять некогда. Зато тебе скучно не будет.

— Ты хочешь, чтоб я у тебя жила?

— Какое-то время. Пока не найдешь работу и не станешь на ноги. Заодно и мне будет не так скучно.

— Может это и решение, — задумалась я.

Подумать тут было о чем. Я все ждала толчка от судьбы. Почему бы это не расценивать, как толчок? Может это мне и нужно в жизни? С Кешей было просто. Но он давил. Давил морально, заставляя оставаться на месте. Паутинка. Он действительно окутывал меня в паутину, из которой было сложно выбраться. Сам Кеша, его родные говорили, чтоб я ни о чем не беспокоилась, отдыхала и наслаждалась жизнью. У меня не было проблем, кроме как подстраиваться под настроение Кеши. Но разве в этом была жизнь? Я продержалась три недели, чтоб начать понимать, что я не могу жить и ничего не делать. Это же как жить впустую. Человеку надо двигаться, надо чего-то достигать, учиться, ошибаться, но продолжать двигаться вперед или откатываться назад, но не оставаться на месте.

Когда много работаешь, то часто приходят мысли об отдыхе, чтоб забраться под одеяло и ни о чем не думать, никуда не идти и ни с кем не разговаривать. Только такой отдых хорош, когда знаешь, что потом можно будет работать.

— Кешка сказал бы, что все будет хорошо, — зачем-то сказала я.

— Я не имею привычки давать пустые обещания, — ответил Алик. — Ты всегда так себя ведешь?

— Как?

— Дергаешь за усы, сравниваешь, выводишь на эмоции?

— Честно? Нет. С Гришей я вечно соглашалась. Кешку хотелось удивить, чтоб он не услышал банального ответа на свой вопрос. Тебя же хочу разозлить, хотя понимаю, что ничего хорошего из этого не выйдет.

— Я не дерусь с женщинами. Смысла в этом не вижу.

— Почему?

— Я ударю, так ударю. Покалечу мордашку, которая мне приятна. Кому я сделаю хуже? Только себе. Мало того что испорчу внешность, пусть и на время, так еще и обижу, разозлю. Женщин надо любить, пусть это часто и сложно, — ответил Алик. Он закончил с печкой и теперь подметал пол здоровым таким веником.

— В чем сложность?