Легион павших. I - III Акт - Эри Крэйн

таких вопросах было редкостной глупостью, а перекладывание на него ответственность — проявлением слабости, — желание сбежать от последствий собственных поступков было еще большим малодушием.

— Даю слово, что не стану пытаться убить себя.

Даже сама фраза прозвучала глупо, словно произнесенная бездарным актером в дешевой театральной постановке, лишний раз показав Къярту, насколько жалким он выглядел. Увидь он прошлый себя теперешнего, и ему стало бы противно.

— Принимается, — с улыбкой кивнул Райз и добавил: — Спасибо за это.

Къярт перевел на него взгляд.

Райз и правда, неимоверно, чертовски сильно жаждал жить. Сможет ли он сам когда-нибудь позволить себе хотя бы каплю подобной жажды?

— 9 -

Къярт не любил время между закатом и рассветом. И пусть раньше ночь могла принести с собой очередной приступ, а сейчас — всего лишь дурные сны, вскоре он начал считать, что уж лучше терпеть выворачивающую наизнанку боль, чем раз за разом погружаться в удушливые объятия страха.

В своих снах он видел Мерлен. Почти всегда Мерлен. Он знал, что ему нельзя к ней прикасаться, знал это, засыпая каждую ночь, но в сновидениях это знание покидало его и возвращалось лишь тогда, когда его прикосновение вытягивало из нее всю жизнь до последней капли.

А иногда ему снился Иеро. В таких снах Къярт всегда помнил, кем он стал и какую силу обрел. И когда клубок несвязных событий всякий раз приводил их к одному и тому же, и Иеро оказывался на краю пропасти, ему приходилось выбирать: смотреть, как тот срывается вниз, или же поймать его за руку и поглотить его жизнь так же, как и жизнь Мерлен.

Къярт смирился с тем, что это его наказание, и принял его со всей покорностью, на которую был способен. В конце концов, эти сны никому не могли причинить вреда, и не потому, что сны — это всего лишь сны, а потому, что ни Мерлен, ни Иеро больше не было.

В эту ночь Къярт не спешил ложиться. Он не знал, как закончился разговор Райза и Фелиса, и следует ли ему ждать, пока его позовут, или же не ждать, а лечь спать, пусть он и не чувствовал усталости. Даже во все предыдущие ночи он не был уверен, что засыпал потому, что так хотел, а не потому, что так приказывал его телу Фелис. Но в том, что в этот раз он заснул не по своей воле, он не сомневался.

Ни Мерлен, ни Иеро не было — не только среди живых, но и во сне. Была только густая толща болотной воды, и он — как комар, застывший в этой толще. Его щиколотку сжимали кандалы: широкая, гладкая полоска металла с высеченной на ней печатью. Тяжелая цепь неподъемным бременем тянулась от браслета к затянутому илом дну.

Легкие опустели и болезненно сжались. Къярт задыхался. Он хотел было нырнуть ко дну, вытащить клин, к которому вела цепь, но неведомая сила тянула его к поверхности — туда, где был свет и воздух, и куда он никак не мог попасть. Он увяз в этой топи, не способный приблизиться ни ко дну, ни к поверхности, не способный даже пошевелиться.

Цепь лопнула: разлетелась на сотни звеньев, и те упали в ил, провалились в его черное мягкое нутро. Къярта же потащило к поверхности. Лица коснулся порыв ветра, и он с шумом вдохнул. А затем начал падать.

Болотная топь стремительно отдалялась. Теперь Къярт видел, что ей нет конца, как и нет конца небу, в которое он падал. Или же с которого?

Кажется, он видел землю: плоскогорья, каньоны, озера — лишенные четких очертаний, небрежные мазки кисти, или даже просто брызги краски. Они множились, плодились, насыщались цветом, пусть и оставались все такими же нечеткими. Къярт думал, что, еще немного, и разобьется, когда он застыл на высоте птичьего полета, будто бы враз утратив вес.

Он видел людей. Думал, что это люди. Он замечал их призрачные силуэты, переливающиеся всеми цветами, среди ветвей деревьев, в камнях, на траве, даже в паре метров над землей.

Почему-то Къярту захотелось приблизиться к ним; коснуться рукой, пройти насквозь. Но он не мог. Ветер снова засвистел вокруг, и он понял, что топь затягивает его назад.

Он рухнул в нее, не подняв ни единого брызга; попытался удержаться на поверхности, но тело стало тяжелее камня, и вода, больше похожая на вязкое масло, увлекла его дальше, к самому дну, где его ноги зарылись в теплый липкий ил.

Къярт не мог дышать. Он чувствовал, как легкие заполняет черная вода, как она проникает в него, как он сам становится этой водой. Къярт пытался оттолкнуться от дна, но ноги только больше увязали, и он испугался, что если продолжит, его затащит еще глубже, похоронит, как забредшую на болото и не сумевшую отыскать путь назад лань.

Он перестал сопротивляться, и топь, будто бы только этого и ждала, перестала удерживать его.

Къярт оттолкнулся от дна, сделал несколько отчаянных гребков, уже понимая, что ему ни за что не успеть добраться до поверхности. Он даже не был уверен, что эта поверхность все еще существует.

Здесь и завершится его путь? В бескрайней топи, где больше нет ничего и никого. Только мутная прогорклая вода и вязкий ил.

Къярт устало закрыл глаза и только тогда осознал, что ему не нужно дышать. Его тело больше не нуждалось в воздухе. Топь исчезла, и во все стороны, сколько хватало глаз, протянулась безмятежная изумрудная гладь, с белым, как первый снег, песком. Хрупкие лучи далекого света пронизывали водную толщу насквозь, но Къярту больше не хотелось подниматься к поверхности.

Здесь, внизу, он был свободен. Здесь он был тем, кто устанавливал законы. Здесь не было ничего, что было бы неподвластно его воле.

Но почему тогда ему так хотелось кричать?

— 10 -

Къярта разбудил его же крик. Рывком сев на кровати, он закрыл ладонями лицо. На языке чувствовался солоноватый привкус морской воды.

— Что такое? — дверь распахнулась, Райз замер на пороге.

— Извини, не хотел разбудить, — виновато пробормотал Къярт. — Просто дурацкие сны. Все в порядке.

— Нет, что-то не так.

Райз больше не смотрел на него. Его взгляд устремился куда-то в сторону, сквозь стену.

— Фелис, — коротко произнес он и нахмурился. — Я его больше не вижу. А Ашша… Пойдем.

Къярт наспех натянул штаны и поспешил за Райзом.

Они нашли некроманта и его ученицу в галерее у лестницы, что