Сердце во власти шейха - Ким Лоренс

этого не заметили. Может быть, это было как-то связано с открытой бутылкой вина и двумя пустыми бокалами на столике? Или с тем, что они, казалось, отлично проводили время вдвоем? Мужчина, с его фальшивой белоснежной улыбкой и загаром, оживленно рассказывал случай из своей жизни, не стесняясь в высказываниях, от которых любой светский человек поморщился бы.

Ханна же внимательно, завороженно его слушала и восхищенно вздыхала. Что ж, сейчас она явно не чувствовала себя одинокой и уж точно не скучала по Камелю.

Нахмурившись, Камель, ослабив галстук, прошел в комнату. Он заплатил этому шефу, чтобы тот только дал уроки по кулинарии его жене. Со всем остальным он и сам справится.

— С днем рождения.

Услышав голос, по которому она скучала весь день, Ханна тут же повернулась. Она с трудом удержалась от того, чтобы кинуться к нему в объятия. Для Камеля же ее такая реакция показалась доказательством того, что она чувствовала себя виноватой.

— Хорошо ли прошел твой день? — Он посмотрел на шефа, который медленно поднимался со своего стула.

— Хорошо, спасибо.

Ее сдержанный тон голоса и напряженная поза, с которой она сидела, сложив руки на коленях, напоминала ему реакцию ребенка, которого вызвали в кабинет к директору, и тут же он почувствовал, как в нем закипает гнев.

— Я приготовила для нас ужин, но ты…

— Ты многое упустил, еда была просто великолепной. У этой девушки талант.

— Эта девушка — моя жена. — Камель весь день провел, общаясь с идиотами, с него было довольно.

— Ханна замечательная ученица. И действительно талантливая.

— Да, вы уже сказали об этом. Что ж, спасибо за ваше время, но сейчас мне бы хотелось поздравить мою жену с днем рождения… наедине. Мне попросить кого-то проводить вас в гостевую комнату или вы можете…

— Со мной все будет нормально. Доброй ночи вам.

Только после того, как дверь закрылась за поваром, Ханна смогла вздохнуть с облегчением.

— Слава богу, что ты появился.

Ее реакция сразу же охладила его пыл.

— Тебе не понравился твой подарок?

— Это был самый лучший на свете подарок! И все шло прекрасно, пока он не выпил, и тогда… — Ханна закачала головой. — Он стал снова и снова рассказывать одну и ту же историю, а я не знала, как от него избавиться. Ты появился как раз вовремя. Я уже собиралась спрятаться от него в кладовке. По крайней мере, его болтовня отвлекала меня от печальных мыслей. Отец так и не позвонил. Надеюсь, что с ним все в порядке. Из года в год он чувствует себя по-разному, иногда ему становится хуже.

Камель закачал головой.

— Хуже?

— Прости, я говорю так, как будто ты знаешь обо всем.

Камель старался сдержать свое раздражение. Ему нужно было щипцами вытягивать из нее информацию.

— Мне бы хотелось знать.

— Моя мать умерла при моем рождении. Ну вообще это произошло за пару недель до моего рождения. Ее мозг уже умер, и врачи поддерживали работу ее органов до тех пор, пока я развилась внутри ее достаточно, чтобы появиться на свет. Отец днями и ночами не отходил от ее постели, а когда я родилась, ее отключили от аппарата. Вовсе не удивительно, что он долгое время не мог даже на меня смотреть. Если бы не я, она бы все еще была жива.

Сердце Камеля сжалось, когда Ханна подняла на него свои полные слез прекрасные голубые глаза.

— Твой отец не винит тебя в смерти твоей матери. — Ни один отец не может сделать это с невинным ребенком.

Зная характер Ханны, он мог предположить, что она сама винила себя в этом. Как он мог думать, что эта женщина была глупой и эгоистичной?

— Что ж, если это так, то он всю жизнь страшно баловал меня, чтобы возместить эту потерю. Как же я хочу, чтобы он позвонил.

— С твоим отцом все в порядке.

Ханна кивнула, затем заметила, каким Камель был уставшим. Наверное, у него был сложный день, и, когда он только зашел на кухню, она почувствовала злость и напряжение, исходящие от него. Тогда он показался ей похожим на пантеру, готовящуюся настигнуть свою жертву.

— Подойди сюда.

Его слегка хриплый уверенный голос и огонь в глазах заставили ее лоно сжаться.

— Зачем?

— Хочу компенсировать тебе то, что пропустил твой день рождения. — Он хотел, чтобы она забыла обо всей боли и обидах, которые были в ее жизни.

— Что это он… — Ханна вскрикнула, когда Камель неожиданно поднял ее на руки. — Что ты делаешь?

Ухмыльнувшись, он открыл ногой дверь.

— Я собираюсь отнести тебя наверх в спальню, чтобы вручить тебе остальную часть твоего подарка. Это займет, — добавил он, не спуская с нее своего потемневшего взгляда, — много времени.

Глава 12

Ханна скидывала туфли по дороге в спальню. Камель стоял, прислонившись плечом к дверному косяку, и наблюдал за тем, как она, присев за туалетный столик, борется с застежкой роскошного сапфирового ожерелья, которое было на ней надето. Никогда раньше он и не думал, что задняя сторона шеи женщины может быть такой эротичной, но пора бы уже ему признать то, что обычные нормы жизни не имели значения, когда речь заходила о его жене. Когда сегодня она вышла в свет под руку с ним, она была похожа на грациозную принцессу-лебедя в своем элегантном облегающем белом вечернем платье. До выхода она в буквальном смысле тряслась словно осиновый лист от волнения, но никто этого не заметил, потому что на вечере она смогла очаровать всех гостей своей лучезарной улыбкой и хорошими манерами. Камель наблюдал за ней, сидя по другую сторону обеденного стола, и чувствовал настоящую гордость за то, что это прекрасное хрупкое создание принадлежало ему. Затем его охватило отчаянное желание защитить ее от всего на свете, когда во время запланированной фотосъемки после банкета людям, которым вручили награды за их заслуги, давалась возможность пообщаться с королевской семьей. Ханна была искренне рада пожать руку этим людям, но когда к ней подошел полковник Квагани, Камель заметил подлинный страх в ее глазах. Уже через мгновение она смогла придать своему лицу собранное выражение, но Камель решил не спускать глаз с мужчины. К черту дипломатию, если полковник посмотрел бы как-то косо на Ханну, Камель был готов лично вышвырнуть его с церемонии.

Больше никаких инцидентов за вечер не произошло. Но даже несмотря на это Камель собирался позаботиться о том, чтобы в будущем их милому полковнику не давали разрешения на въезд в его страну.