Сердце во власти шейха - Ким Лоренс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Принцесса идет на прогулку, затем обычно проводит свое время в небольшой гостиной. Ей нравится смотреть телевизор.
— Телевизор?
Рафик кивнул.
— Она смотрит кулинарные программы. Иногда она читает… — Все с тем же выражением лица ему каким-то образом удалось произнести следующие слова с некоторым упреком. — Я думаю, она чувствует себя одинокой.
— На этом все. — Только из-за уважения и старой привязанности Камиля к пожилому мужчине он простил своему слуге намек на то, что он не заботится о своей жене!
Если Ханна чувствовала себя одинокой, все, что ей нужно было сделать, — сказать ему об этом. Проблема в том, что она была такой несговорчивой и не прислушивалась к советам. Она нагрузила себя работой, даже несмотря на то, что он дал четкие распоряжения ее секретарю не перегружать ее расписание. Ханна его не послушалась, она…
Внезапно злость покинула его, и на ее месте осталось только чувство вины за то, что он действительно был невнимателен к своей жене. Вне спальни он старался избегать ее. Но если им предстоит быть родителями, ради их будущего ребенка им нужно найти согласие не только в постели.
Одинокая. Вдали от дома, знакомых и друзей теперь ей приходилось жить в чужой стране и следовать совершенно чуждым для нее правилам. И Камелю нужно было, чтобы кто-то другой сказал ему об этом?
Ханна не жаловалась, и он был доволен ее кажущимся примирением со своей новой жизнью. Решив исправить свои ошибки и самому во всем разобраться, он направился в гостиную, но, к его удивлению, его там ожидала не печальная картина: когда он зашел, Ханна, скрестив ноги, сидела на полу и покатывалась от смеха от того, что видела на экране телевизора. Она не ожидала его появления, но не настолько была заинтересована его приходом, чтобы обратить на него свое внимание.
Она была увлечена тем, что было на экране. Каким же, черт возьми, это было облегчением узнать, что он ей не особо нужен.
— Смотришь комедию? — Камель присел на подлокотник дивана и осмотрелся вокруг. В этой комнате он бывал очень редко, но тем не менее заметил в ней изменения. И дело было не только в появлении телевизора и ярких подушек, раньше на стене висели картины, а теперь их сменили черно-белые фотографии заснеженных гор в рамках. На столе стояла деревянная статуэтка, лежали несколько ракушек, подобранных у берега, и стопка хорошо истрепанных от чтения романов в мягкой обложке.
Ханна заметила его взгляд.
— Картины вызывали во мне депрессию, поэтому я убрала их в шкаф.
— Хорошо, а то уж я было подумал, что ты тайком их продала.
Она посмотрела на него так, как будто не могла решить, серьезно он или шутит.
— Не отвлекайся из-за меня от своей комедии.
— Это кулинарное соревнование. Его бисквит осел.
— И это хорошо?
Она посмотрела на него с жалостью и закачала головой.
— Если он не сможет приготовить другое блюдо на замену, то точно вылетит из игры.
Камель тогда решил остаться с ней, не потому, что увлекся кулинарным соревнованием, а потому, что радость и восторг Ханны его завлекали. Она была страстным эмоциональным зрителем. Ему нравилось наблюдать за выражением ее лица, когда она болела за своего любимого участника, нравилось слушать ее радостный смех, а ее ворчания, когда у кого что-то не получалось, заставляли его смеяться.
К концу программы он сидел рядом с ней на полу, и уже было совсем поздно возвращаться к работе. Поэтому, когда Ханна предложила, он согласился на еще один бокал вина и остался с ней смотреть документальный фильм. И тогда он узнал, что Ханна, известная своим холодным контролем, могла открыто плакать и смеяться. За маской равнодушия скрывалась страстная и эмоциональная женщина. Она так долго притворялась тем, кем не является на самом деле, что Камель сомневался, что она вообще помнила, зачем ей понадобилась эта защитная маска. После небольших исследований он выяснил, что дети с дислексией часто прибегают к разным защитным механизмам.
После того вечера он стал немного раньше заканчивать свои дела и присоединялся к ней. В тот день, когда он приобрел для Ханны то дорогое украшение в качестве подарка на день рождения, он не стал вообще работать вечером. Когда он зашел в гостиную, он находился в некотором предвкушении от ее восторженной реакции на его подарок, который он вручит ей на следующей неделе.
— Никаких кулинарных программ?
— Никаких, — сказала Ханна, хмыкнув носом, затем она подняла на него свои слегка покрасневшие глаза. — Сейчас еще рано. Показывают репортаж о мировом голоде.
После этого репортажа последовала новость о бриллиантовом украшении, которое по рекордно огромной цене приобрел неизвестный покупатель на закрытом аукционе.
Ханна выразила свое негодование тем, что человечество ценило блестящие безделушки больше жизни детей, Камель полностью был с ней согласен, поэтому после их разговора дал распоряжение передать кольцо, которое он приобрел для нее другому участнику аукциона, затем пожертвовал огромную сумму в фонд голодающих в мире. Остальную часть вечера он провел в размышлениях о том, что же ему подарить женщине, которая могла получить все что угодно, но ничего не хотела!
Для мужчины, который не привык много думать о подарке, который обычно просто выписывал чек, он считал, что его идея подарка была весьма оригинальной.
Но понравится ли его подарок Ханне?
Ему стоило бы задуматься о том, почему ему так важно ее порадовать, но он не стал этого делать. Положение дел на сегодняшний день было весьма хорошим. Его брак мог стать настоящим кошмаром, но этого не произошло.
Следуя звукам музыки, Камель зашел в гостиную. Звучала медленная романтическая баллада. В комнате никого не оказалось, но дверь на балкон была открыта. Обеденный стол был накрыт на двоих, в вазочке стоял букет красных роз, горели свечи. Розы несколько завяли, свечи почти уже догорели, оставляя капли воска на белой скатерти, бутылка шампанского в ведерке со льдом была практически пустой, как и тарелки на столе.
Камель делал выводы из увиденного, когда в комнате появился Рафик.
— Где?
— Я полагаю, они на кухне.
— Они?
— Шеф-повар все еще здесь.
Рафик открыл дверь на кухню, но ни его жена, ни всемирно известный повар, которому Камель заплатил за мастер-класс по готовке на один день, кажется,
