Враг хозяина штормов - Марина Комарова

На губах Рангрид появилась улыбка — открытая и мягкая, словно и впрямь всевидица Мяран была чем-то невероятным.

— По ней ничего нельзя сказать: молода ли, стара. И говорит немного чудно, как и все лаайге. Но при этом, когда на тебя смотрит, ощущение, что согревает солнце.

Я задумался. Если сила всевидицы велика, то помощь ее окажется нелишней. Но нужно еще дождаться ее приезда.

За окном что-то скрипнуло, раздалось хлопанье крыльев и уханье. Рангрид бросила быстрый взгляд на окно, я нахмурился. Спустя несколько мгновений на деревянный подоконник взлетела огромная ушастая сова, немигающе посмотрела на меня, снова ухнула. Хм, ушастая. До этого, в Раудбреммском лесу и возле Скьяльвинд, мои крылатые помощницы больше походили на сычей.

Рангрид озадаченно посмотрела на нас:

— Ты знаешь эту птицу?

Я пожал плечами:

— Если только не все совы взялись меня опекать. Но именно эту — нет.

Девушка некоторое время недоуменно смотрела на меня, а потом вдруг рассмеялась. Смех у нее все же приятный — слушал бы и слушал. Сова тем временем принялась чистить перышки, будто нас тут и не было.

— Как связаны Нороа и конь? — спросил я, возвращая разговор в прежнее русло.

— Это долгая история, — Рангрид вздохнула. — И очень старая. Я не могу рассказать всего.

— Можешь.

Она вскинула на меня взгляд:

— Какой же ты нахал… — только не возмущенно, а почти шепотом и как-то очень устало.

— Нороа пришел ко мне, — ледяным голосом сказал я, — да и конь появился тоже не просто так.

— Потому что ты более мертв, чем я, — неожиданно огрызнулась она. — Посредником работаешь, видать, не первый год, раз духи с той стороны Мрака к тебе бегут.

Я сперва было подумал, что Рангрид определила мою йенгангерскую сущность, но упоминание о Посреднике заставило усмехнуться. Ну да. Все кому не лень говорят, что живого в нас с каждым днем все меньше, потому что дело мы имеем с покинувшими землю.

— Они чувствуют, кто может помочь, — спокойно ответил я. — И не стоит меня упрекать в этом. Я никого не звал.

Рангрид как-то резко поникла. Подняла руку, и, хоть светильник мало что давал разглядеть, я заметил, как она подрагивает. Убрала рыжую прядь со лба и, будто желая получить силу, коснулась желтых камней на придерживавшей волосы повязке.

— Да, прости меня. Нороа за то и зовут Лунным всадником, что жизнь свою он посвятил Госпоже Луне. В старые времена, когда на месте Браннхальда стояли города, а морозное дыхание зимы не касалось их, самым прекрасным и богатым был Соук-Икке-Соуке.

Я вздрогнул. Название иное, но, насколько хватало моих знаний древнего языка севера, Соук-Икке-Соуке значило — Ищи-Не-Найдешь.

— Там поклонялись не только праотцу Огню-Солнцу Бранну, но и сестре его — Госпоже Луне. Но настолько древним и таинственным было ее имя, что знать его позволялось лишь служителям и жрецам. В Соук-Икке-Соуке ей воздвигли несколько храмов, считая, что она сама принесла в них Лунный лед. Его охраняли не только жрецы и великий дроттен, но и несколько человек, на которых пал выбор богини. Их именовали Лунными всадниками. Десять мужчин, одаренных Госпожой Луной волшебными луками и конями, несли стражу вокруг города, объезжая его по дорогам звезд среди ночного неба. Нороа был одним из них… Шло время, появились Повелители Холода. Невероятной хитростью, силой и коварством они уничтожили храмы, завладели Лунным льдом. Сковали Соук-Икке-Соуке оковами холода и спрятали на дне озера. И хоть боролись Бранн и Госпожа Луна, но пришлось им уйти. Так же, как и всем из Древней расы, кто не мог противиться новым силам. В некоторых легендах упоминается, будто помогал Повелителям Холода Спокельсе — порождение Мрака, носящий еще имя Хозяина Штормов.

Я прикрыл глаза и провел ладонью по лицу. И здесь не обошлось без этой твари.

— Десять, — тем временем продолжала Рангрид, — десять Лунных всадников оставались до последнего, но сил противиться мощи Повелителей Холода становилось все меньше и меньше. Остался только один, тот, кто сейчас известен как Нороа из Браннхальда. Как видишь, часть земель все же сохранила древнее название в честь праотца. Но это только там, где живут люди, где самая окраина.

— А как тебе сумела заплатить его семья? Если верить сказаниям, то прошло не менее трех тысяч лет, как не стало города Ищи-Не-Найдешь.

На лице Рангрид промелькнуло искреннее изумление:

— Надо же, как его, оказывается, сейчас называют. Буду знать. И семья Нороа — это не кровные родственники, а люди, принесшие клятву Госпоже Луне. Те, кто по сей день хранит веру в то, что зажжется божественный огонь, растают льды, и на свет вновь покажется древний город. Жрецы и маги, с трудом сдерживающие нашествие мороза и холодов на окраину Браннхальда.

— Но зачем им упокоенный дух всадника?

Рангрид закусила губу, потом вздохнула и посмотрела на меня:

— Есть легенда, что, когда все всадники станут лунным светом, услышит их госпожа зов о помощи. Сумеет из жизней своих преданных всадников взять силу и прогнать Повелителей Холода раз и навсегда.

Я хмыкнул. Хорошая легенда, только вряд ли что из нее выйдет.

— Что ж, похвально. Только что дальше делать будешь?

Рангрид встала и подошла к окну. Протянула руку и погладила сову по голове; та сидела спокойно, даже довольно прикрыла желтые глазищи.

— Что и должна. Я просто так платы не беру, — нахмурилась она. Но в то же время в медовом голосе звучали сомнения и неуверенность.

— А осилишь ли?

С одной стороны, стоило встать и уйти — не мое это дело. Но Нороа сам пришел ко мне, а значит, вряд ли чудесница управится, вряд ли даст ему покой. И он предупредил о Мяран, а иначе бы мы могли уехать вовсе, и кто его знает… Почему-то не уходило ощущение, что я должен ему помочь. Должен. Как Посредник. Как враг Хозяина Штормов. Как…

Я бросил короткий взгляд на умолкшую девушку. А может, есть еще одна причина, Оларс?

— Скоро рассвет, ничего не поделать. Днем дашь мне несколько монет из тех, которыми тебе заплатили. А я проведу ритуал.

— Что? — Она даже сделала шаг вперед — глаза широко раскрылись, голос охрип, а руки даже сжались в кулаки. — Да как ты сме…

— Да, смею, — резко оборвал я, встав и подойдя к ней. — Здесь я сделаю все быстрее и лучше тебя. К тому же за предупреждения нужно благодарить.

— Не смей мне указывать, — прошипела она и, видно, сама не заметила, что стоим мы так близко, что даже одежда соприкасается. Янтарные глаза горели негодованием, медные брови сошлись на переносице.

— Как скажешь, — хмыкнул я, быстро вплетя пальцы в рябиновые пряди, и впился поцелуем в ее губы.