Тайный агент - Грэм Грин

Бок о бок они вышли на Оксфорд-стрит. Внезапно мистер К. сделал шаг в сторону, кто-то прошел между ними. Теперь их отделяло несколько зевак, глазевших на витрину. Мистер К. бросился наутек. Он был небольшого роста и проворен, но близорук: он бежал зигзагами, налетал на людей и отскакивал, не извинившись. Д. остановился — преследовать в толпе не имело смысла. Он подозвал такси и сказал шоферу:

— Поезжайте как можно медленнее. Вон там впереди мой приятель. Он изрядно поддал, и я потерял его в толпе. Придется его подвезти, а то он свалится. — Глядя в окно машины, он не выпускал мистера К. из виду.

К. метался из стороны в сторону. Люди останавливались и глядели на него. Какая-то женщина сказала: «Стыдно», — а мужчина добавил: «Последняя рюмка явно не пошла ему на пользу». Очки К. в стальной оправе сползли на кончик носа. То и дело он оглядывался назад. Его зонтик путался у всех под ногами, и какой-то ребенок громко заплакал, испугавшись его маленьких, перепуганных и налитых кровью глаз. Толпа негодовала. На углу Саут-Одли-стрит он врезался в полицейского. Тот добродушно придержал его:

— Э, уважаемый, нельзя же так.

Мистер К. уставился на него, ничего не понимая.

— А теперь топай домой, только потихоньку.

— Нет, — вдруг сказал мистер К., — нет.

— Голову под кран, а потом — спать.

— Нет! — Мистер К. внезапно опустил голову и попытался было боднуть полицейского в живот, но тот своей большой рукой терпеливо отстранил его.

Толпа зашумела. Какой-то человек в черной шляпе пронзительно крикнул:

— Какое вы имеете право его задерживать? Он никому ничего не сделал.

— Я только сказал... — начал было полицейский.

— Я слышал, что вы сказали, — быстро отпарировал человек в черной шляпе. — На каком основании, позвольте полюбопытствовать, вы его задержали?

— Нарушение общественного порядка в нетрезвом виде, — констатировал полицейский.

Мистер К. смотрел на полицейского с выражением лихорадочной надежды в глазах: он даже забыл, что ему нужно было прикидываться пьяным.

— Чушь, — сказал прохожий. — Он ничего не сделал. Я готов дать показания...

— Ну-ну, — запротестовал полицейский с негодованием. — Из-за чего весь этот шум? Я только сказал ему, чтобы он шел спать.

— Вы сказали, что он пьян.

— Он пьян.

— Докажите это.

— Да вам-то, в конце концов, какое до этого дело?

— До сих пор считалось, что мы живем в свободной стране.

— Хотелось бы мне знать, что я сделал? — уже унылым голосом спросил полицейский.

Прохожий в черной шляпе вытащил визитную карточку и сказал мистеру К.:

— Если вы хотите привлечь этого полисмена к ответственности за клевету, я готов дать показания.

Мистер К. схватил карточку, но зачем она ему, понять не мог. Полицейский взмахнул руками и крикнул:

— Расходитесь!

— Не расходитесь, — сказал прохожий. — Вы все свидетели.

— В конце концов, вы меня вынуждаете... — Голос у полицейского уже дрожал и срывался. — Я вас предупреждаю...

— Что вы имеете в виду?

— Вы пытались помешать полиции при исполнении служебных обязанностей.

— Скажите пожалуйста, служебные обязанности! — саркастически повторил незнакомец.

— Но я действительно пьян, — внезапно умоляющим тоном произнес мистер К. — Я нарушаю порядок.

В толпе захохотали. Полисмен обернулся к мистеру К.

— Вы снова за свое, — рявкнул он, — речь идет не о вас.

— Нет, речь идет именно о нас, обо всех нас, — распалялся человек в шляпе.

Лицо полицейского передернулось. Он сказал мистеру К.:

— Возьмите такси и отправляйтесь-ка домой.

— Да-да, сейчас, — сказал мистер К.

— Такси!

Такси поравнялось с мистером К., он благодарно ухватился за ручку и открыл дверцу. Д. улыбнулся ему и сказал:

— Влезайте.

— А теперь, — сказал полицейский, повернувшись к незнакомцу, — ваша фамилия?

— Хогпит.

Мистер К. отпрянул от машины. Он заверещал, как придушенный:

— Только не это такси. Я не поеду на этой машине.

— Повторяю, меня зовут Хогпит.

Опять раздался хохот. Мистер К. взмахнул руками, пытаясь отскочить на тротуар.

— Господи, — сказал полицейский, — опять вы!

— Там в такси человек... — сказал мистер К.

Д. вылез и сказал:

— Все в порядке, сержант. Это мой приятель. Он крепко выпил, и я потерял его в толпе у Карпентерс-Армс.

Он взял К. под руку и решительно направился к такси. Мистер К. крикнул:

— Он убьет меня! — и попытался уцепиться ногой за тротуар.

— Не поможете ли вы мне, сержант, — сказал Д. — Я постараюсь доставить его домой.

— С удовольствием, сэр. Буду только рад от него отделаться. — Он нагнулся, поднял мистера К., как ребенка, и уложил на пол такси. Мистер К. слабо вскрикнул:

— Я же говорю вам... он меня преследует...

Человек по фамилии Хогпит сказал:

— Какое вы имеете право делать это? Вы слышали, что он говорит? Откуда вы знаете, а вдруг это действительно так?

Полицейский захлопнул дверцу машины и обернулся. Он разозлился не на шутку:

— Потому что у меня есть голова на плечах... А теперь скажите: прекратите вы наконец или нет?

Такси тронулось. Толпа людей, размахивающих руками, поплыла назад. Д. сказал:

— И вам не стыдно быть посмешищем уличной толпы?

— Я разобью окно и закричу, — сказал мистер К.

— Если дело дойдет до этого, — Д. заговорил тихо, точно хотел сообщить что-то по секрету, — я буду стрелять.

— Вы не решитесь на это. Ведь вы не успеете скрыться.

— Так говорят в романах. В наши дни все выглядит по-другому. Идет война. Вряд ли кто-нибудь из нас сумеет, как вы выражаетесь, «скрыться».

— Что вы собираетесь делать?

— Просто хочу побеседовать с вами. Мы едем домой.

— В каком смысле — домой?

Д. промолчал. Машина медленно ехала через парк. У Мраморной арки, как всегда, витийствовали несколько уличных ораторов; было холодно, и они подняли воротники пальто. Хозяева стоящих вдоль дороги автомобилей высматривали подходящих девочек, на перекрестках толкались проститутки. Здесь же, косясь одним глазом в кусты, — единственное пристанище бесприютной любви, — прогуливались аферисты, вымогающие деньги у влюбленных парочек. Все это входило в понятие «мирный вечер». Афиша на газетном киоске гласила: «Сенсация: трагедия в Блумсбери».

II

Мистер К. имел вид обреченного. Не говоря ни слова, он вышел из такси и сошел по ступенькам в подвал. Д. зажег свет. Нагнувшись за спичкой у газовой плиты, он подумал, а сможет ли он убить человека. Да, мисс Глоувер, кем бы вы ни были, вам не повезло.

От любого обжитого дома веет непотревоженным покоем, но когда взрывная волна сносит переднюю стену дома и в проломе показывается кровать, стулья, ночной горшок — это похоже на изнасилование. Вторжение в чужой дом — всегда насилие. Но приходится поступать так же, как поступают твои враги. С неожиданной злостью он повернулся к К.

Мистер К. пятясь подошел к дивану и сел. Над его головой была полочка с несколькими тощими книжками — жалкая библиотека набожной женщины. Он сказал:

— Клянусь, меня там не было.

— Но вы не отрицаете, что вы и она намеревались завладеть моими бумагами, так?

— Вас отстранили от задания.

— Это я уже слышал.

Он вплотную подошел к мистеру К. Можно было одним ударом свернуть ему челюсть и разрядить накопившийся гнев. Совсем недавно ему преподали неплохой урок бокса. Но он не мог этого сделать. Если бы он хотя бы просто коснулся К., тот уже не был бы ему посторонним. От этой мысли Д. стало так противно, что он даже скривился от отвращения. Затем он сказал:

— Единственный ваш шанс выбраться отсюда живым — это быть откровенным. Они купили вас обоих, так?

Очки мистера К. упали на диван, и он начал шарить по вышитому покрывалу. Потом залепетал:

— А как мы могли знать, что вы сами не подкуплены?

— Это вы-то не могли узнать?

— Ведь вам не доверяли... Иначе зачем они обратились к нам?

Он слушал, сжимая в кармане пистолет. Когда ты и судья, и присяжный, и даже прокурор, нужно дать человеку высказаться — нужно сохранять объективность, даже если земной шар сошел с орбиты.

— Продолжайте.

Мистер К. приободрился, глянул на Д. своими поросячьими глазками — и скривил рот, пытаясь улыбнуться.

— К тому же вы и сами вели себя довольно странно, так? Откуда нам было известно, что вы уже не продались?

— Справедливо.

— Каждому приходится заботиться о себе. Если бы вы совершили сделку первым, мы бы не получили ничего.

Где предел человеческому падению? Мистера К. куда легче было терпеть, когда он дрожал от страха. Теперь к нему возвращалась храбрость. Он даже философствовал.

— Плохо оказаться за бортом. В конце концов, наша война проиграна...

— Безнадежно?

— Почитайте сегодняшние газеты. Мы разбиты.

— Интересно, сколько вы получили?

Мистер К. нашел очки и уселся удобнее. В нем почти не осталось страха. Лицо его выражало какую-то победоносную хитрость. Он не скрывал удовлетворения: