Генерал Слащев-Крымский - Олег Смыслов

На протяжении сотни вёрст в тыл тянутся вереницы беглецов с ружьями и без них — здоровых, бодрых, чувствующих себя совершенно безнаказанными. Иногда так отходят целые части… Положение требует самых крайних мер…

Пусть вся страна узнает правду…содрогнётся и найдёт в себе решимость беспощадно обрушиться на всех, кто малодушием губит и продаёт и Россию, и революцию»» («Первая Мировая в жизнеописаниях русских военачальников»).

Именно в таких вот ненормальных, с точки зрения военного человека, условиях полковнику Слащёву приходилось командовать полком. Но и это было ещё не всё…

А.С. Кручинин абсолютно точно отмечает:

«За февральским переворотом последовал стремительный развал Армии; Яков Александрович должен был возвратиться в ряды полка, а в июне был назначен командующим Лейб-Гвардии Московским полком, и это назначение, почётное и радостное во всякое другое время, сейчас стало тяжёлым крестом. Фронтовые офицеры бессильны были вернуть войскам боеспособность, коль скоро этого не хотело Временное Правительство, безвольно потакавшее «революционизированию Армии», а в конце августа пошедшее на прямую провокацию против Верховного Главнокомандующего генерала Л.Г. Корнилова.

На позиции 2-й Гвардейской пехотной дивизии известия о «корниловском мятеже» дошли 30 августа, когда офицеры-Финляндцы и приехавший к ним в гости Я.А. Слащов отмечали именины командующего полком полковника А.Н. фон Моллера. Они были застигнуты новым сообщением врасплох, и один из офицеров запомнил Слащова «тихонько повторяющим»: «Быть или не быть»…

На самом деле к этому моменту всё было уже кончено. Известия на фронт запоздали: выступление генерала Корнилова закончилось неудачей. Быть может, История уже тогда сказала «не быть», но офицеры этого не знали, да, наверное, многие и не пожелали бы знать… И среди последних был Яков Александрович Слащов.

Для него война на «большом фронте» не только стала прекрасной школой его сурового ремесла, не только дала возможность доказать свою доблесть и готовность умереть за Веру, Царя и Отечество, — но и выявила в нём, помимо «профессиональных» талантов, особые качества военного вождя. «Слащов пользовался громадным престижем, пленял воображение своих подчинённых и создавал ту «атмосферу героизма», которая заражает других и рождает новых героев», — писал о нём генерал Клодт».

К слову сказать, Первая мировая война пропустила через своё горнило огромное количество русских офицеров. Например, если в начале войны русская армия насчитывала свыше 40 тысяч офицеров, а ещё около 40 тысяч было призвано по мобилизации, то в общей сложности в течение войны было произведено в офицеры около 220 тысяч человек. Из этих 300 тысяч — свыше 70 тысяч составили боевые потери (убитыми, умершими от ран, ранеными, пленными и пропавшими без вести). По подсчётам историка С.В. Волкова, к концу войны насчитывалось около 276 тысяч офицеров, из которых к этому времени 13 тысяч ещё оставались в плену, а 21–27 тысяч по тяжести ранений не смогли вернуться в строй. На 1 января 1917 г. в Русской армии насчитывалось 145.916 офицеров. Несомненно, что среди этого числа было немало опытных, грамотных и храбрых офицеров, с честью прошедших испытания страшной войной.

Если оценивать Я.А. Слащёва как командира полка, то, несмотря на свою молодость, он вполне соответствовал занимаемой должности. Почему? Ответ на этот вопрос лежит в самой что ни на есть исторической плоскости, где всё познаётся в сравнении. Генерал П.А. Зайончковский так характеризует командиров полков Русской армии перед Первой мировой войной: «В 1914 г. в русской армии насчитывалось в 67 пехотных армейских дивизиях 268 полков. Проанализируем сведения по 164 полкам. Из числа рассматриваемых командиров полков с высшим военным образованием (окончивших Академию Генерального штаба) было 59 (или 39 %), служивших в прошлом в гвардии — 42, из них только 11 имели высшее военное образование. 62 командира полка не имели высшего военного образования и не служили в гвардии. Образовательный уровень двух человек не указан. Возраст от 41 до 45 лет имели 34 командира полка, от 46 до 50 лет — 62, от 51 до 55 лет — 38, от 56 до 60 лет — 16. Возраст четырёх человек не указан. Из 48 командиров кавалерийских полков (гусарских, уланских и драгунских) на 1 мая 1914 г. числилось 43 человека. Высшее военное образование имели 10 (23,5 %), служили в гвардии 8 (только один из них имел высшее военное образование). Армейских офицеров, не имевших такового, было 26, то есть около 60 %. Возраст командиров кавалерийских полков был в среднем такой же, как и в пехоте (от 40 до 45 лет — 12 человек, от 46 до 50 лет — 14, от 50 до 55 лет — 17)».

В 1917-м полковник Слащёв имел не только высшее военное образование и не только боевые награды. Его боевой опыт был на несколько порядков выше тех, кто вступил в эту войну летом 1914 года.

Агония фронта наступила осенью 1917-го. Полки русской армии расформировывались. О том, как это происходило, в том числе и в полку Слащёва, можно узнать из воспоминаний В. Залюбовского, опубликованных весной 1933 г. в Праге:

«21 ноября в штабе полка мы прощались со знаменем, которое было под чехлом тайно спорото с древка и увозилось — мы-то знали, куда…

У окна, барабаня по стеклу пальцами, стоял Кутепов, и слеза за слезой скатывались у него по бороде. Малевский-Малевич и Вансович рыдали на походной койке мужскими, сухими, душу разъедающими слезами. Спрятав голову в руки, сидел молча офицер, назначенный отвозить знамя. Несколько офицеров со злобным отчаянием стояли по углам (одновременно все мы не могли собраться, чтобы не возбудить подозрения). Триполитов подошёл ко мне и обнял меня. Он дрожал, как в лихорадке.

Голос Кутепова вывел нас из оцепенения. Александр Павлович дал каждому из нас по частице знамени. Мы их свято храним…

2 декабря 1917 года полк перестал существовать, расформированный приказом своего последнего командира. Демобилизация офицеров, начавшаяся под руководством Кутепова ещё в ноябре, когда выяснилось, что мы на фронте больше не нужны России, пошла ускоренным порядком. К чести солдат надо сказать, что нашей демобилизации они не препятствовали. Признанный полковым комитетом «стратегом старого режима» Кутепов свободно выехал из полка в Киев и далее на Дон» («Генерал А.П. Кутепов. Воспоминания. Мемуары»).

То же самое было и у полковника Слащёва. К Рождеству 1917-го он прибыл в Новочеркасск.

Глава пятая

Белое дело

1

— Но какой манёвр полезен, а какой только должен уложить войска? — Яков Александрович попытался заглянуть в лицо слушателя курсов, сидящего в самом конце аудитории. Но, не увидев в нём ничего, кроме туманного любопытства, продолжил: