Ты найдешь меня на краю света - Николя Барро

— Удачи! — шепнула мне на ухо довольная Солей, усаживаясь рядом с водителем.

Она махала мне из окна, пока машина не повернула на бульвар Сен-Жермен. Растроганный до щекотки в животе, я провожал влюбленных глазами.

Теперь я и сам был на пути к «краю света» и к своей прекрасной незнакомке, и с каждым шагом сердце мое билось все сильнее.

Я радовался, что мадемуазель Конти шла рядом. Постукивание ее каблуков наполняло душу покоем, придавало уверенности и помогало преодолевать этот не слишком долгий путь. Луиза сообщила, что заказала в магазине книгу о поездах, железных дорогах и о путешествии по Транссибирской магистрали, в которое до сих пор еще можно отправиться. Я кивал ей из вежливости, в то время как мысли были заняты совершенно другим. Мне вдруг вспомнилась блондинка на платформе Лионского вокзала, потом перед глазами снова промелькнули строчки из последнего письма Принчипессы и послышался проговаривающий их женский голос. А затем все это смешалось с восторженным рассказом мадемуазель Конти о путешествии из Парижа в Стамбул.

Я украдкой взглянул на часы. Прошло три минуты.

— Далеко еще? — спросил я мадемуазель Конти.

— Нет, мы почти пришли, — ответила она, тряхнув головой.

Я невольно вздохнул, и моя спутница еще раз тряхнула головой, теперь уже задорно улыбаясь.

— Что с вами сегодня? — спросила она. — Не помню, чтобы вы когда-нибудь так нервничали. Книжный магазин открыт до семи часов.

Тут я не выдержал и решил облегчить душу признанием.

— Ах, мадемуазель Конти, — сказал я, — видите ли… я иду туда не за книгой…

Я пришел в ужас от собственных слов и с ходу поведал всю историю, проникшись сочувственным взглядом молодой женщины в синем костюме. Я сильно нервничал, поэтому говорил без остановки. Через пять минут, когда мы стояли на пороге магазина «На краю света», Луиза Конти была моей лучшей подругой.

— Боже мой, как интересно! — прошептала она, толкая дверь. — Надеюсь, вы найдете здесь того, кого ищете.

Мадемуазель Конти заговорщицки мне улыбнулась и пошла забирать книгу.

Я глубоко вздохнул и огляделся.

«На краю света» не был похож на обычный книжный магазин. Здесь витал дух заколдованного места. Мне сразу бросилась в глаза статуя Давида в человеческий рост, копия работы Микеланджело, установленной на площади Синьории во Флоренции. В углах стояли маленькие кресла и диванчики, где можно было выпить чаю и кофе, — разумеется, все продукты fair trade.[30] На стенах висело множество книжных полок из темного дерева, особенно ценные тома хранились в старомодных книжных шкафах со стеклянными дверцами. А в промежутках между полками на стенах висели ностальгические картины с видами дальних стран. На столах разложены чудесные иллюстрированные тома, каких не найти в торговых сетях.

Однако больше всего меня изумил запах, который я почувствовал сразу, переступив порог: аромат юга.

Я пробежал взглядом по полкам, выбрал маленькую книжечку — путевые заметки одного англичанина девятнадцатого века, совершившего путешествие по Нилу, и сделал вид, что углубился в чтение. На самом деле я держал ухо востро и наблюдал за публикой в зале.

Здесь было много людей, однако я не заметил никого, кто годился бы на роль Принчипессы. Я ждал, поминутно поглядывая на часы. Очарование этого места действовало на меня вопреки моей воле и беспокойству. Продавщица, пожилая женщина с высоко поднятыми седыми волосами, обслуживавшая возле старого кассового аппарата студентов в джинсах и пуловерах, ласково улыбнулась мне. «Не волнуйтесь, ждите», — говорил ее взгляд.

Я прошел вглубь салона.

Моим изумленным глазам предстал зимний сад. В одном из его углов стояла старинная повозка с обитыми красным шелком скамьями, в которой сидела молодая рыжеволосая женщина и читала. К ней прильнула девочка с огромным белым бантом в распущенных волосах. Обе они, очевидно мать и дочь, были достойны кисти Ренуара. Но я их не знал.

Напротив оказался большой белый диван со множеством подушек, над которым была натянута москитная сетка, образующая нечто вроде палатки. Рядом стояла пальма. Однако не Лоуренс Аравийский устроился в этом углу с книгой в руках. Это была Луиза Конти.

Она вопросительно взглянула на меня, и я чуть заметно пожал плечами. Потом я снова вернулся в торговый зал. Вот зазвонил колокольчик, и я выжидательно уставился на дверь. Однако это оказался всего лишь студент, покидавший магазин со стопкой книг под мышкой.

— Обращайтесь, если потребуется моя помощь, — сказала мне доброжелательная продавщица, когда на часах уже было без пятнадцати семь.

Понимаю, я выглядел странно, снова и снова просматривая книжные полки с выражением отчаяния на лице. Периодически я возвращался в зимний сад, чтобы перекинуться несколькими словами с Луизой Конти, которую попросил никуда не уходить.

Наконец, когда рыжеволосая мать с ренуаровской девочкой направились к кассе, а в зале, кроме нас, остался еще один пожилой господин с тростью, я подсел к Луизе и сделал вид, что меня заинтересовала ее покупка. Это была книга о легендарных железнодорожных путешествиях харизматичного журналиста Патрика Пуавра д'Арвора, которого я хорошо знал по его телепередачам.

Издание с прекрасными иллюстрациями и рисунками из старых путевых дневников привело бы меня в восторг, попадись мне на глаза в любой другой момент жизни. Но тогда я лишь сидел, болтая ногой, рядом с мадемуазель Конти, время от времени поднимавшей на меня округлившиеся от изумления глаза, и чувствовал почти физически, как уходит за минутой минута.

На сердце было тревожно.

Вот попрощался и пожилой господин с тростью, и колокольчик на двери зазвенел в последний раз. Часы пробили семь, а Принчипесса все еще не появлялась.

Я сглотнул.

— Да, — сказала Луиза Конти и посмотрела на меня грустными глазами. — По-видимому, время вышло…

Я сделал попытку улыбнуться, но она получилась настолько жалкой, что мадемуазель сочувственно схватила мою руку.

— Ах, Жан Люк, — только и сказала она, поглаживая пальцами тыльную сторону моей ладони.

Я посмотрел на маленькую белую руку, пытавшуюся меня утешить. Тоненькая чернильная струйка на среднем пальце правой руки растрогала меня почти до слез.

— Может, она все-таки придет? — шепнула Луиза Конти.

Я сжал губы и покачал головой. Потом встал и попытался встряхнуться.

— Послушайте, — обратился я к мадемуазель Конти, — что вы делаете сегодня вечером?

Ужин с Луизой стал бы не худшим утешением.

Мадемуазель задумалась.

— Вообще-то, у меня назначена встреча, — ответила она, и ее лицо приняло мечтательное выражение.

«Ну конечно, — подумал я. — Хеппи-энд предусмотрен здесь для каждого, кроме меня». Мне вспомнился Карл Биттнер, поднимающийся с пола с грацией пантеры, и я засмеялся. Вышло горько.

— Тогда мне остается пожелать, чтобы хотя бы ваш друг пришел на свидание вовремя, — попытался пошутить я.

Луиза Конти улыбалась.

Я опустил глаза, а потом снова взглянул на нее. Она медленно сняла очки. Ее сапфировые глаза мерцали передо мной, как два озера. Я посмотрел на ее прямой нос, светлую, прозрачную кожу с отдельными крохотными веснушками, изящно изогнутый вишневый рот и тут же узнал ее.

Все вокруг меня закружилось, сердце забилось в бешеном темпе.

Картины накладывались одна на другую: ее испачканные чернилами пальцы, роковое столкновение в коридоре и разбитый фарфор. «Счастье находилось на расстоянии взмаха ресниц», «вы знаете меня и, не знаете», «а такой нос не помешает вам целоваться?»…

Луиза О'Мерфи. Луиза, Луиза…

Луиза, которая стояла на Лионском вокзале в развевающемся красном платье. Луиза, которая всегда все видела из-за своего регистрационного стола. Луиза, которая засунула гневную записку в карман моего плаща, а потом изводила меня своей несообразительностью. Луиза, которая писала мне такие чудесные письма и знала, где находится край света.

— Боже мой, Луиза… — прошептал я.

Я обхватил ее лицо своими ладонями.

— Так это тебя я здесь жду?

Я сразу же утонул в бездонных глазах Луизы Конти, захотел коснуться ее нежного рта и теперь ждал только едва заметного кивка. Когда же я привлек ее к себе и наши губы встретились, в голове неожиданно промелькнула глупая мысль: «Смешно. Всю жизнь мечтал о блондинке, а получил брюнетку».

Больше я уже ни о чем не думал.

Этот самый прекрасный в моей жизни поцелуй, который я ждал как никакой другой и к которому так долго готовился, никак не хотел заканчиваться. Он был само совершенство. Дюк наконец-то нашел свою Принчипессу, и для двоих влюбленных, укрывшихся москитной сеткой где-то в конце улицы Бак, время остановилось.