Некромант поневоле. Часть 1 - Александра Лисина

— Да я… — мгновенно побагровел мальчишка, но неожиданно вперед выступил Верен и, внимательно меня оглядев, с подозрением прищурился.

— Невзун?

— Привет, — я мирно развернул ладони, чтобы все видели, что они пусты. — Кажется, твой приятель сегодня не в духе. Или с секционного стола шмякнулся, не пожелав стать жертвой очередного эксперимента мастера Ворга.

Верен мгновенно насторожился.

— Откуда ты знаешь, что у нас сегодня было Целительство?

— Расписание висит на виду, — хмыкнул я. — Но у Шарка и без того слишком красноречиво позеленела физиономия, так что догадаться было нетрудно. Как вам Лечебница? Кошмары потом не снились?

— Нет, — нахмурился Верен, мельком покосившись на побледневшего Молчуна. — Но тебя это и правда не касается. Ты дашь нам пройти?

— А я разве кому-то мешаю? — удивился я. — Ешьте себе на здоровье, если боитесь перекусывать вместе со всеми. Мне все равно.

Юные мэтры мгновенно ощетинились.

— Мы не боимся! — враждебно зыркнула на меня девочка, которую Нич хотел от чего-нибудь спасти. — Отстань от нас, «светлый»!

— Уйди с дороги, — поддержал ее какой-то мальчуган и сделал угрожающий жест, от которого кончики его пальцев засветились крошечными голубоватыми огоньками.

— Ого, — усмехнулся я, оставаясь на месте. — Да ты, никак, в этой кучке самый смелый? Собрался духа-защитника призвать? Или уже успел собственного зомби создать? Поздновато в твои годы, ребенок. Давно пора бы полноценным умертвием обзавестись.

— Не лезь к нам, — мрачно посоветовал Верен, положив руку на плечо оскорбленно вскинувшегося мальчика. — Ты — «светлый», мы — «темные»… и мы — сами по себе.

— Самостоятельные, значит, — с умным видом покивал я. — А что ж тогда сюда-то толпой явились?

— Невзун, нас тринадцать, — тихо напомнил Верен, набычиваясь. — А ты один.

Я только улыбнулся.

— Полагаешь, это имеет значение? Или мэтры настолько измельчали, что могут все вместе напасть на слабого меня?

— Не лезь к нам… пожалуйста, — еще тише сказал мальчик, и я, услышав в его голосе тщательно скрываемую тревогу, посмотрел на ощетинившихся малышей с неподдельным сожалением.

Эх, дети… как же вас напугали, что вы теперь шарахаетесь от собственной тени? Каким образом вас отыскали в огромном королевстве, если вы наверняка очень долго и старательно прятались даже от родных? И как привезли сюда, заставив начать какую-то странную учебу? При том, что большая часть ваших соседей искренне вас ненавидит и пытается любым способом зацепить, а учителя едва не кривятся, когда вы заходите в класс и аккуратно, ежеминутно ожидая подвоха, рассаживаетесь по местам?

Настоящий мэтр должен быть хитер, коварен, умен и предусмотрителен. Быть истинным мэтром — это, прежде всего, значит иметь определенный внутренний настрой. Некую гармонию духа, позволяющую с усмешкой встречать многочисленных врагов и уверенно избегать их нападок. Проворно уворачиваться от чужих ударов, уверенно бить в ответ, не стесняясь в средствах, вовремя уходить в тень и быть незаметным там, где это необходимо. А также демонстрировать всему миру свое личное мнение, не боясь, что его кто-нибудь оспорит.

Но эти дети… во что их превратили?

Я тяжело вздохнул.

— Прости, ребенок. Не хотел никого напугать. И воевать с вами я, конечно же, не буду. В этом мире осталось слишком мало «темных» талантов, чтобы сокращать ваше, и без того бедное поголовье.

Верен растерянно замер, когда я виновато развел руками и отвернулся, а затем поперхнулся и даже закашлялся, стоило мне отойти на пару шагов.

— Ты ш-што твориш-шь?! — злобно прошипел Нич, склонившись над самым моим ухом. — З-забыл, что ты не один?! Хочеш-шь, чтобы нас тут на пару накрыли?!

Я спохватился, запоздало вспомнив, что у меня на шее недовольно сопит гигантский таракан, но когда обернулся, было уже поздно — на лицах детей красовалось такое неописуемое выражение, что не нужно было никто спрашивать, чтобы понять — Нича скрывать больше не удастся. А когда обозлившийся из-за этого «фамилиар» вцепился в мою шею и с яростным урчанием принялся мстить за раскрытие своего инкогнито, дружно попятились, напрочь позабыв про еду и не отрывая расширенных глаз от колыхающихся у меня на головой длинных тараканьих усов.

Правда, ни одного истеричного вопля, как накануне, я, к собственной радости, не услышал — мальчики оказались гораздо сдержаннее «светлых», а единственная девочка лишь выразительно поморщилась, но даже не подумала завизжать. И не кинулась наутек, когда яростно сопящий таракан вскарабкался на мой затылок и свысока оглядел вытаращившихся на него детей.

Кажется, с ними еще не все потеряно?

— Ч-что это? — первым вернул себе голос Верен, настороженно изучая моего учителя.

Я ожесточенно почесал шею, на которой осталось несколько глубоких, слегка кровоточащих отметин от чужих зубов, и пробормотал:

— Как ты правильно задал вопрос — со слова «что»… знакомьтесь: это — мой любимый фамилиар по имени Нич…

Сверху раздалось тихое гневное шипение, но удивленно переглянувшиеся дети, к счастью для себя, не услышали.

— Таракан?! — растерянно переспросила девочка, с любопытством изучая раздувшегося от возмущения учителя.

— Тараканочка, — с гадкой усмешкой поправил ее я, за что получил новый укус в темя. И тут же мстительно добавил: — Симпатичная такая, милая, но уже в преклонном возрасте и поэтому несколько раздражительная.

Нич завибрировал от злости, но голоса подать не посмел.

— А почему она такая большая? — снова спросила девочка, осторожно выступив вперед.

— Каши много ела. Прожорливая, как саранча.

По моему темени с силой стукнули тощей лапой.

— И усы у нее длиннющие… — зачарованно отметила «темная», сделав еще один шажок навстречу.

— Это от вредности, — доверительно сообщил я, едва сдержавшись, чтобы не почесать зудящую башку, и тут же получил по ней в третий раз. — И от избытка ума. Знаете, чем больше умничаешь, тем длиннее кажутся усы.

Дети посмотрели на расправившего крылья Нича, уже готового лопнуть от злости, и дружно отступили на шаг назад. Все, кроме неожиданно заинтересовавшейся девочки.

— Правда?

— Ага. А она, судя по всему, у меня ОЧЕНЬ умная.

Нич угрожающе заворчал.

— А еще ядовитая и умеет метко плеваться, — злорадно добавил я, поднимая руку, и, прежде чем он успел клюнуть меня по темечку, сцарапал его за туловище. После чего безжалостно сдернул с насиженного места, пожертвовав ради этого целым клоком рыжих волос, и, брезгливо держа двумя пальцами, продемонстрировал детишкам. — Вот она, негодница… правда, красивая?