Реквием машине времени - Василий Головачев

— Шумновато, но безопасно, — решил Иван, весь травянисто-зеленый от спрятанных в толще стен светильников. — Автоматика у них полностью самостоятельная и не должна причинять вреда живым существам, в том числе и нам. Помнишь три азимовских закона робототехники?

— Помню. Но все же здесь мрачновато. У меня такое впечатление, будто эти тоннели не предназначены для людей. Давай вернемся.

Иван задумчиво замедлил шаги.

— Наверное, ты права. Но и я тоже прав: если уж пауки не причинили нам никакого вреда, то и остальные киберы не причинят. Я все-таки хочу попытаться выйти на другую сторону здания. Странно, что мы все время выходим только во «двор».

Через несколько сот шагов тоннель разделился на два, вернее, от него ответвился узкий ход. Иван, не задумываясь, свернул в этот ход, так как вел он, по расчетам, именно к внешней стороне здания.

В коридорчике, настолько узком, что два человека с трудом могли разойтись в нем, было довольно жарко, стены тряслись мелкой горячечной дрожью. Коридорчик оказался коротким, около полусотни метров, и вывел в самый широкий из всех коридоров, которыми когда-либо проходили путники. Ширина его достигала двадцати метров — Иван специально измерил шагами, высота — около семи-восьми, и стены его от пола до потолка были забраны шестигранными выпуклыми щитами, похожими на панцири черепах. Пол коридора был коричневым и упругим, словно покрытым толстой каучуковой дорожкой, потолок казался стеклянным.

Иван вышел на середину коридора, осмотрелся: источниками желтоватого неяркого света служили некоторые из щитов на стенах у потолка.

— Больше метро, — прошептала Тая и вдруг зажала рот ладонью, показывая вперед.

Иван машинально заслонил девушку, вглядываясь в сумеречную даль коридора, и увидел вдалеке… человека! Незнакомец сидел на полу, прислонясь к стене, и не двигался.

Иван встретил взгляд Таи, полный тревоги и надежды. «Неужели это он — один из строителей или хозяев здания?!» — говорил этот взгляд.

— Эй! — шепотом позвал Иван.

Никакой реакции.

— Эй! — позвал он громче.

Человек не двигался, издали было невозможно рассмотреть его лицо, определить, жив он или нет.

Не сговариваясь, они бросились к незнакомцу.

Иван подбежал первым и тронул его за плечо. Человек пошевелился и открыл глаза. Он был бледен до прозрачности, но могуч телом, широк в плечах. Лицо вытянутое, сдавленный у висков лоб, волосы курчавые, черные, глаза тоже бледные — не голубые и не серые, рот безвольный и даже капризный — довольно странное явление для мужчины с такой внешностью. На вид ему было около сорока лет. Одет в синюю куртку необычного покроя и ярко-желтые брюки, на вид блестящие, словно из цветной металлической фольги.

— Что с вами? — спросил Иван. — Вам плохо?

Человек оглядел их равнодушно, задержавшись взглядом на Тае, и снова откинул голову к стене, закрыл глаза.

Иван и Тая переглянулись недоумевающе.

— Вам плохо? — повторил вопрос Иван. — Вы меня слышите? Кто вы?

— Мне хорошо, — неожиданно проговорил незнакомец звучным голосом с каким-то неуловимым акцентом. — Я Лаэнтир Валетов, двадцать первый. А вы — девятнадцатый? — Он приоткрыл глаза и снова посмотрел на Таю.

— Почему девятнадцатый? — не понял Иван.

Незнакомец продолжал смотреть на Таю, и она невольно спряталась за спину товарища, краснея и поправляя одежду.

— Девятнадцатый век, — без всякого выражения сказал Валетов. — Я из двадцать первого, вы…

— Из двадцатого, девяностый год. Значит, вы тоже не отсюда?

— Вопрос некорректен логически. Я спал в лесу, проснулся здесь… — Речь незнакомца была медленной, словно он говорил нехотя, через силу, акцент в ней ощущался отчетливо, но какой-то необычный акцент — не грузинский или англоязычный, а другой.

— И долго вы здесь бродите? — вырвалось у Таи.

— Не знаю… месяц… может, два… — Лаэнтир Валетов потерял интерес к разговору и замолчал, глядя в стену перед собой ничего не выражающим взглядом.

Иван снова переглянулся с Таей.

— Значит, вы не знаете, как выйти из здания?

— Здания? Это не здание… и выйти отсюда невозможно, я пытался…

— Так давайте попробуем еще раз, вместе!

Глаза Валетова открылись, тусклые, равнодушные и отрешенные.

— Бессмысленно. Я сделал много попыток, убедился… Идите одни, обреченные.

Иван разочарованно разогнулся.

— Но, может, вы больны? — спросила Тая робко. — Мы вам поможем…

— Чем? — Глаза Валетова остановились на рваной штормовке Таи. — Я в вашей помощи не нуждаюсь. — Гость из двадцать первого века расслабленно двинул рукой и сделал вид, что уснул.

Иван с Таей потоптались рядом, отошли в сторону.

— Что делать? — шепотом спросил Иван.

— Странный какой-то… Его нельзя оставлять в таком депрессивном состоянии. По-моему, он болен.

— Так что же, тащить его силой? Куда? Он же сказал, что не знает выхода. Вот не думал, что наши потомки будут такими… такими, — Иван поискал слово, — рыхлыми, вялыми.

— Ну, не все же они такие. А ты веришь, что он из двадцать первого?

— А ты?

— Не знаю. Я уже настолько привыкла ко всему, что не удивлюсь, если он действительно оттуда. И все же оставлять его нельзя, ты только посмотри на него — он явно подавлен и пропадет один.

Иван подумал, кивнул, сделал шаг к сидящему, но тот вдруг молча вскочил и быстро пошел прочь, в глубину коридора.

— Ален… Лаэнтир! — окликнула Тая. Незнакомец уходил, не отвечая, и вскоре пропал вдали, так и не обернувшись ни разу.

— Черт с ним! — хмуро сказал Иван. — Не драться же с ним.

Они прошлись в молчании по коридору в обратном направлении, переваривая необычную и не очень приятную встречу. У Ивана зрела мысль, что в здании могут бродить и другие люди, причем из разных веков, если верить словам Лаэнтира. Выходит, есть надежда рано или поздно повстречаться с ними…

В левой стене коридора открылось круглое черное оконце.

Иван подошел, заглянул в него, и ему показалось, что сквозь длинную трубу он увидел далеко-далеко синее небо.

— Там! — прошептал он, тыкая стержнем в окно. — Там выход! Видишь?

Они долго смотрели в трубу, потом Костров спохватился.

— Что мы стоим? Надо лезть туда…

— Подожди. — Тая схватила его за полу куртки. — Мне почему-то страшно! Там… как пропасть!

Иван пожал плечами, перехватил удобней свою палку.

— Сейчас проверим.

Он ткнул в оконце, пытаясь нащупать стенки «трубы», и в тот же момент за «окном» грохнуло, вспыхнуло, длинные голубые искры выплеснулись оттуда, одна обожгла Ивану щеку.

Вздрогнули стены, пол. Снова грохнуло, новый толчок отбросил людей от «окна», и вовремя: толстая струя черного дыма ударила из «трубы» в противоположную стену коридора, и тотчас же выпуклые щиты с шипением принялись метать в эту струю электрические молнии. Запахло озоном и паленой резиной. Черный туман распался на струйки и растаял, наступила тишина, в которой где-то далеко раздался вопль паука.

Стены качнуло в последний раз, дернулся пол, из «окна» вылетел какой-то бесформенный сгусток, упал на пол и заскреб тонкими паучьими ногами. Паук! Вернее, полпаука, остальное отсутствовало.

Тая зажала рот руками. Иван встал, помог встать спутнице и повел ее прочь, чувствуя жжение на щеке и что-то липкое, стекающее за воротник. Потрогал рукой — кровь.

— Вот тебе и выход! — пробормотал он.

Тая заметила кровь.

— Ой! Ты ранен! — Она достала носовой платок и осторожно промокнула кровь на щеке Кострова. — Царапина, да еще обожженная. Останется теперь на всю жизнь.

— Пустяки, — махнул рукой Иван и подумал: «Сколько той жизни осталось!.. А ну как придется тут жить? Сколько можно будет выдержать? Месяц? Год?.. Конечно, если основать колонию, нарожать детей, вырастить племя, то предаваться унынию будет некогда… С другой стороны, как на это посмотрит Тая?.. Безумие!»

По знакомому узкому коридорчику они вернулись в металлический вибрирующий тоннель и наткнулись на целое стадо пауков, тащивших здоровенный рулон рубчатой коричневой ленты. Один из пауков бросил свой край (на его место тут же встал другой) и подбежал к людям.

— Привет! — пробормотал Иван, выставляя вперед стержень. — Чего надо? Уставился, будто я у тебя что-то взял… Лучше бы поесть принес. Ферштейн? Ду ю спик инглиш? Еда, пища, жратва, шамовка — понял? Принеси поесть!

Паук в замешательстве закатил глаза, пошевелил передними ногами, рванул с места и пропал в ближайшей нише.

— Было бы здорово, да? — сказала Тая, проглотив слюну.

Иван кивнул, достал флягу, напился и протянул девушке.

— Пей. Пусть вода и не заменит сметаны, как утверждают оптимисты, но желудок все же не пустует.