Очерк истории Кривичской и Дреговичской земель до конца XII столетия - Митрофан Довнар-Запольский

По смерти же Святослава, Ростиславичи задумали окончательно устранить Северских князей от права владеть Киевским столом. Сговорившись со Всеволодом, они послали к старшему Ольговичу Ярославу в Чернигов и ко всем Ольговичам:

«Целуй к нам крест со всеми твоими братьями, что вы не будете добиваться нашей отчины Киева и Смоленска от нас, от наших детей и от всего нашего Владимирового племени, как дед наш Ярослав разделил нас; а Киев вам не нужен».

Этого добивался еще Владимир Мономах, стараясь удержать Киев в своем роде. Его потомки нашли удобным теперь исполнить его намерение. Нечего и говорить, что Ольговичам не понравилось такое предложение. Однако ж они, уступая силе, согласились поддерживать такое разделение земель только до смерти живых членов семьи, не ручаясь за будущее. Начались споры, переговоры, самым настойчивым поборником устранения Ольговичей от Киева является Давыд, его поддерживает Всеволод. Ольговичи начали мириться не со всеми вместе, но поодиночке. Прежде других уступил Рюрик, который обещал еще помирить брата с Ольговичами. Рюрик уступил Ярославу Черниговскому Витебск. Между прочим Ольговичи целовали крест также на том, что они не начнут войны, пока положение дел не выяснится, пока не съездят послы к Давыду и Всеволоду.

Но Ярослав Черниговский нарушил последнее условие, воспользовавшись первым удобным случаем. Этот случай представился, когда Рюрик, поверив крестному целованию, распустил войска и уехал из Киева в Овруч по своим делам.

Ярослав Всеволодович послал своих племянников занять Витебск, хотя Давыд еще не был извещен об этом. Ольговичи на дороге напали на Смоленские земли и начали воевать. Узнав об этом, Давыд отправил против Ольговичей племянника своего Мстислава Романовича и рязанских княжичей Ростислава Владимировича и зятя своего Глеба со Смоленским полком. На второй неделе великого поста (1195 год) оба войска встретились. Ольговичи приготовились к битве, притоптали вокруг себя снег и ждали нападения. Смоленские дружины не успели приготовиться и бросились на северян и полочан. Нужно заметить, что полочане снова порвали союз с Давыдом, желая освободиться от зависимости; к ним присоединился и Друцкий князь Борис.

Мстислав с дружиною напал на полк Олега Святославича, сбил знамена, причем сын Олега Давыд был убит. Михалко, тысяцкий князя Давыда, со смолянами напал на дружины полочан, но был отбит; смоляне бежали. Тогда полочане, оставив их без преследования, зашли в тыл Мстиславова полка. Произошло замешательство, ибо Мстислав, не зная о бегстве Михалки, погнался за полком Олега; погнались также и Глеб с Ростиславом. Мстислав, возвратившись один на прежнее поле битвы, был встречен полочанами и взят ими в плен. Другие князья бежали в Смоленск к Давыду. Между тем бежавший уже Олег Святославич заметил, что полочане победили, вернулся к ним; он весьма обрадовался, увидев плененного Мстислава, и выпросил его себе у Бориса Друцкого.

Радостное для Ольговичей известие о победе немедленно было отправлено к Ярославу в Чернигов. Олег, извещая его, прибавлял, чтобы он немедленно собрался и ехал в Смоленскую землю; это представлялось тем более удобным и необходимым, что пленные смоляне говорили Олегу, что братья теперь не в ладах. Ярослав действительно собрался и уже был в дороге, когда Рюрик прислал ему из Овруча крестные грамоты, обвиняя его в неисполнении договора и угрожая пойти на Чернигов, если он пойдет на Смоленск. Ярослав не поехал к Смоленску и, видя, что ему трудно будет вести борьбу с Ростиславичами, начал сваливать всю вину на Давыда, что он помогал витебскому князю, зятю своему. Однако князья не уладились. Рюрик звал Всеволода напасть на князя Черниговского; тот согласился. Ярослав предлагал потом выдать Мстислава Романовича, но все-таки князья не помирились.

Между тем новый союзник Ольговичей Роман Владимирович напал на земли Давыда, а последний, соединившись с Всеволодом Суздальским, напали на область вятичей, принадлежащую Ярославу, начали ее жечь и грабить. Ярослав поспешил на помощь вятичам и начал там переговоры с Всеволодом и Давыдом. После долгих переговоров князья помирились, хотя Давыд настаивал на продолжении войны; Ольговичи целовали крест на том, что они не будут добиваться под Рюриком Киева, а под Давыдом Смоленска. Таким образом, попытка потомков Мономаха совершенно отстранить Ольговичей от Киевского стола не удалась.

В следующем году 23 апреля (1197 г.) умер князь Смоленский Давыд Ростиславич, 60 лет от роду, прокняжив 18 лет в Смоленске. Он был похоронен в монастыре Бориса и Глеба на Смядыни, где скончался, приняв перед смертью схиму. Летопись прибавляет о нем, что это был князь весьма благочестивый; он построил в Смоленске церковь архангела Михаила. Кроме того, мы видели, что ему нельзя отказать в воинственности и предприимчивости.

Эти последние качества имели деятельное применение в борьбе с Ольговичами. Он является их постоянным врагом. Эта вражда обнаруживалась и поддерживалась тем, что он был особенно сильный поборник исключительной гегемонии над Русью рода Мономаховичей. Видя, что покорить Ольговичей и силою заставить их отказаться от Киева, а с тем вместе и от гегемонии над Русью на будущее время невозможно, он постарался провести эту идею посредством дипломатических переговоров; но это ему не удалось.

Ольговичи крепко держались своих прав на Киев; они предполагали, что со смертью настоящего великого князя Всеволода Суздальского Киев может еще возвратить свое прежнее значение для Руси. Во всяком случае, даже и в это время князь Киевский все же в действительности имел большое значение в делах Русской земли, хотя и называл Всеволода отцом, т. е. старшим.

Князь Давыд отличался твердостью характера и властолюбием, причем выказывал иногда жестокость; многие черты напоминают в нем Андрея Боголюбского. Из его отношений к смоленскому вечу мы знаем, что он не всегда ладил с ним. По одному летописному известию, между ним и смолянами была сильная распря; усмиряя вече, он поступил с крайнею жестокостью: многие из знатных граждан были казнены. Возмущение смоленского веча могло последовать как вследствие личного характера этого князя, так и вследствие войн, которые он вел с Ольговичами по поводу последнего спора за Киев. Этот спор имел в значительной мере династический характер, не касавшийся близко Смоленской земли, а между тем вовлекавший ее в борьбу, в которой она страдала от походов и нападений. Между тем смоляне, мы знаем, более привыкли сидеть спокойно и заниматься торговлей.

Летопись рисует его человеком среднего роста и красивым. Давыд имел 4 сыновей: Изяслава, Константина и двух Мстиславов. Таким образом, скончался последний из Ростиславичей, занимавших Смоленский стол. О судьбе Рюрика, своею деятельностью мало относящегося к истории Смоленска, мы говорить не будем; последние годы его жизни, борьба с Романом, принятие монашества и прочее — общеизвестны.

Теперь вернемся несколько назад и рассмотрим отношения Ростиславичей к Новгороду и Полоцку. Общие основы их политики — те же, что и отца их Ростислава.

Как только умер Ростислав, сын его Святослав, сидевший тогда в Новгороде, понял, что оставаться ему далее нет возможности; Новгородцев заставили принять его, и он понимал, что как только великий князь переменился, граждане постараются отделаться от нелюбимого князя. Вот почему Святослав ушел в /Великие/ Луки тайно, послав оттуда свой отказ новгородцам. Последние собрались, чтобы прогнать его из своих пределов, но он ушел в Торопец, откуда отправился на верховья Волги, где с помощью Андреевой дружины разорил Торжок.

Братья его в союзе с Андреем решились поддержать Святослава «силою местяце в город». Роман и Мстислав пожгли Луки; послов новгородских, пытавшихся пройти в Мстиславу Изяславичу в Киев за князем, перехватывали. Наконец, новгородцы, чтобы совершенно обессилить партию Святославову, убили важнейших ее представителей, посадника Захария, Неревина и Незду, вступили в борьбу против соединенных сил суздальцев, смолян и полочан (вероятно, тех из уделов последних, которые находились под влиянием Смоленска), посольство их пробралось через западные полоцкие владения в Киев и в следующем году новгородцы наконец получили князя — Романа Мстиславича[61].

Но коалиция князей против Новгорода не прекратилась. Как известно, это было время борьбы Андрея и Ростиславичей с Мстиславом Изяславичем Киевским и разорения Киева. Борьба эта отразилась и на новгородцах, которые должны были выдержать осаду соединенных сил суздальцев, смолян, муромцев, полочан и других — «и вся земля просто Русьская», говорит новгородский летописец. Осада эта кончилась неудачею для союзников.