Α. Спасский История догматических движений в эпоху Вселенских соборов - Α. Спасский

Свое догматическое учение Павелъ самосатский иачалъ распространять, надо думать, съ перваго же года своего епископства. Весть ο воззренияхъ его очень скоро проникла по важнейшимъ кафедрамъ Востока. Въ Антиохии въ то время шла борьба между двумя политическими партиями—римской и национально–сирийской, имевшей во главе своей Зиновию, въ рядахъ которой числился и Павелъ, и представители первой партии, поддерживавшие сношения съ римскими провинциями, воспользовались уче–ниемъ Павла для скорейшаго поражения своихъ противниковъ. Первый соборъ противъ Павла самосатскаго былъ собранъ въ 264 году, но ни этотъ соборъ, ни следующий, годъ котораго неизвестенъ, не смогли уличить Павла въ заблужденияхъ. Диалектика, которою онъ владелъ въ совершенстве, позволяла ему хорошо оправдываться отъ взводимыхъ на него обвинений. Павелъ самосатский, — пишетъ Феодоритъ, — публично отрицалъ возведенныя на него обвинения въ ереси и громогласно утверждалъ, что онъ следуетъ исключительно апостольскимъ догматамъ, и собравшиеся пастыри, славя Бога за согласие въ вере, мирно возвратились къ своимъ паствамъ. Даже такой авторитетный епископъ Востока, какъ Фирмилианъ кесарийский, отказался дать свое согласие на осуждение Павла, потому что тотъ обещалъ исправить свое учение. Нельзя думать чтобы Павелъ намеренно прибегалъ ко лжи предъ отцами собора, чтобы избавиться отъ неизбежнаго осуждения: при недостаточности терминологии того времени онъ, какъ человекъ ловкий въ деле словопрения, легко могъ объаснить въ удовлетворительномъ смысле все предъявленныя противъ него сомнительныя изречения. — Третий и последний соборъ противъ Павла самосатскаго состоялся въ 267 или 268 году. На этотъ разъ для состязания съ Павломъ приглашенъ былъ Малхионъ, «мужъ, — по словамъ Евсевия, — ученейший, начальникъ софистическаго училища въ Антиохии, за безпримерную преданность вере во Христа удостоенный пресвитерства». «Онъ–то, — говоритъ Евсевий, — одинъ изъ всехъ сумелъ обнаружить мысли этого скрытнаго и обманчиваго человека». Однако, и для этого, нарочито вызваннаго на соборъ диалектика понадобилось, чтобы скорописцы записывали весь ходъ соборнаго диспута, потому что только такимъ образомъ можно было справиться съ логической изворотливостью Павла. Павелъ былъ осужденъ, отлученъ отъ церкви и на его место избранъ Домнъ; однако, этотъ приговоръ некоторое время не былъ приведенъ въ исполнение. Поддерживаемый Зиновией, Павелъ не думалъ подчиняться соборному определению и продолжалъ жить въ церковномъ доме, не пуская туда Домна. И среди антиохийскихъ христианъ онъ имелъ приверженцевъ, которые не отказывались признать его своимъ епископомъ. Конецъ этому положению церковныхъ делъ въ Антиохии наступилъ только въ 272 году, когда императоръ римский Аврелианъ овладелъ Сирией. На споръ между двумя антиохийскими епископами Аврелианъ взглянулъ съ политической точки зрения, приказавъ отдать церковный домъ тому изъ нихъ, съ которымъ состоитъ въ общении римский епископъ. Римский епископъ, конечно, принялъ сторону Домна, Павелъ былъ изгнанъ изъ Антиохии и навсегда сошелъ съ исторической сцены.

Общий характеръ системы Павла самосатскаго совершенно ясенъ и не вызываетъ никакихъ споровъ. Это есть вполне законченное и последовательно развитое учение динамистическаго монархианства. Въ его богословскомъ мировоззрении соединились все те логическия силы, какия были въ распоряжении этого ученаго движения и дали такой результатъ, которому никакъ нельзя отказать въ диалектическомъ совершенстве. Это показываетъ, что после своего поражения въ Риме динамистическое учение не только не ослабло, но продолжало крепнуть и развиваться, хотя древность и не сохранила намъ сведений ο внутреннемъ процессе этого развития. По прямому указанию отцовъ антиохийекаго собора, учение Павла самосатскаго стояло въ ближайшей и непосредственной связи съ учениемъ римскаго Артемы: отцы называютъ Павла «хвастающимся ересью Артемы» и иронически предлагаютъ ему «писать къ Артеме и съ нимъ иметь общение». Значитъ, система Павла самосатскаго представляла действительное и прямое продолжение учения старшихъ динамистовъ, но въ чемъ, въ частности, антиохийский епископъ обязанъ былъ въ своихъ воззренияхъ именно Артеме, ο томъ решительно ничего сказать нельзя, такъ какъ учение Артемы не описано въ источникахъ. Несомненно одно то, что Павелъ не былъ простымъ продолжаиелемъ дела старшихъ динамистовъ, механически усвоившимъ ихъ теорию. Онъ внесъ въ нее много самостоятельной мысли, и его талантамъ динамистическая система обязана темъ логическимъ совершенствомъ, въ какомъ она выступаетъ въ сохранившихся до нашего времени отрывкахъ диспута Павла съ Маркиономъ.

Въ основе догматической системы Павла Самосатскаго лежитъ то же аристотелевское понятие ο Боге, какъ самозаключенномъ целомъ, обладающемъ въ полноте всеми идеальными качествами, ο какомъ учило и старшее поколение динамистовъ. Какъ мысль, мыслящая себя, аристотелевское Божество должно было представлять собой нечто самосознательное и на богословскомъ языке Павла получило имя εν πρόσωπον (одно лицо). Какъ конкретная личность, Богъ обладаетъ всегда разумомъ и самосознаниемъ. Онъ всегда имеетъ Свой Логосъ не вне Себя и не рядомъ съ Собой, а внутри Себя. Одинъ Богъ Отецъ и Логосъ Его въ Немъ, какъ слово въ человеке »). Богь отъ вечности производитъ изъ Себя Логосъ, даже рождаетъ Его, такъ что Логосъ Его можно назвать Сыномъ, но этотъ Сынъ не ипостасный, Онъ остается только силою, существующею внутри Отца. — Этимъ понятиемъ Павла ο Боге, какъ единой личности, определяется и другой важнейший пунктъ его догматической системы—учение ο лице Иисуса Христа. Если Логосъ есть только свойство Божие, существующее внутри Божества и не имеющее отдельнаго бытия, то и воплощение Логоса въ подлинномъ и точномъ смысле невозможно. «Премудроеть, — говоритъ Павелъ, — не можетъ проявляться ни во внешнемъ какомъ–либо образе, ни въ виде человека». Воплощение Логоса, какъ свойства Божия, могло бы последовать лшпь въ томъ случае, если бы Самъ Богъ соединился съ человекомъ, но къ принятию такого положения не допускала его, аристотелевская точка зрения. Две разныхъ природыили–что то же—две замкнутыхъ въ себе личности (такъ какъ, природа, по Аристотелю, какъ общее, реально существуетъ, только въ индивидууме) не могутъ соединяться между собой физически, по существу. Между ними мыслима только соприкосновение no научению и по существованию (συναφεΐα κατά μάθηοιν και μετονσίαν), некоторое συνέλενοις (согласие). Отсюда и Христосъ Самъ по Себе былъ простой человекъ, родившийся отъ Девы въ определенное время, следовательно, былъ существомъ дольняго, земного, а не небеснаго происхождения. Отъ прочихъ людей Онъ отличался только темъ, что находился подъ постояннымъ воздействиемъ Бога, но это воздействие состояло не въ томъ, чтобы Онъ составлялъ съ Богомъ одно, а осуществлялось посредствомъ Логоса. Богъ обиталъ въ Немъ, какъ въ храме, но не Своею личностью, а только Своимъ Логосомъ, какъ Своею силою, да и эта сила не принадлежала Христу по существу, но только вдохновляла и руководила Имъ. Логосъ съ неба действовалъ въ Немъ, вдохновлялъ Его свыше, — вотъ подлинныя выражения Павла самосатскаго. Логосъ, поэтому не былъ во Христе особой сущностью, осуществившеюся въ Немъ, не былъ ούσία ουύιωμένη εv σώματι, и обитает в Нем не ούσίω δώς (не по существу), а только по качеству (κατά ποιοτητα).

Отсюда видно, что съ точки зрения Павла самосатскаго столь же мало можно говорить ο двухъ природахъ во Христе, какъ и ο двухъ природахъ въ какомъ–либо чело–веке. Его Христосъ отличается отъ пророковъ, въ которыхъ также действовалъ Богъ чрезъ Свой Логосъ, не по существу и не по качеству, а только по степени. Во Христе Богъ действовалъ въ большей степени и преимущественно—μάλλων καϊ διαφερόντως и только. Какъ Пророки были простыми людьми, находившимися подъ вдохновениемъ Божества, но совершенно непричастными Божеской природе, такъ и Христосъ есть простой человекъ, который чуждъ Божескаго существа и соприкасается съ последнимъ только черезъ нравственныя усилия своей воли. Точно также и его большая связь съ Божествомъ, отличающая его отъ пророковъ, не есть что–либо данное изначала, но явилось результатомъ его собственныхъ подвиговъ. Павелъ ставилъ особое ударение на этой стороне своего учения и виделъ въ немъ преимущество проповедуемаго имъ воззрения. Онъ находилъ, что учение ο воплощении во Христе Бога унижаетъ нравственное достоинство Христа и уничтожаетъ Его заслуги. Если бы Христосъ, какъ Богъ, благъ былъ по существу, то и Его добродетель не имела бы нравственной ценности: «то, что утверждается на неизменномъ законе бытия, — писалъ Павелъ. — не вменяется въ похвалу, похваляется же то, что достигается собственными усилиями воли». Заслуга Христа, по Павлу, и состоитъ въ томъ, что, будучи по существу одинаковъ съ прочими людьми, Онъ не только остался безъ греха, но борьбой и трудомъ преодолелъ грехъ нашихъ прародителей; за это Богъ возлюбилъ Его, даровалъ Ему силу чудотворения, передалъ судъ и возвысилъ въ Божеское достоинство, такъ что теперь, по завершении Христомъ подвига, Его можно называть «Богомъ отъ Девы». Такъ какъ, однако, Богъ отъ вечности зналъ объ этихъ достоинствахъ Христа и провозвещалъ явление Его чрезъ пророковъ, то, по мысли Павла, можно допускать и предвечное существование Христа въ предведении Божиемъ.