Кривое зеркало (СИ) - Ершова Алена

- Владислав! – окрикнула Вероника и запнулась. Отчество она не знала, а по фамилии обратиться постеснялась.

Мужчина обернулся и окатил ее льдом во взгляде. Хорошее настроение сдуло, как последний лист с осенней мостовой.

- Я…я просто хотела сказать вам спасибо за то, что спасли моего ребенка, - Вероника замялась, не зная, как дальше продолжить разговор. Скажи Владислав банальное «пожалуйста» да развернись и уйди, дальше его жизнь протекала бы гораздо спокойней. Но люди порой бывают замкнуты на своих проблемах и глухи до эмоций других.

- Вашего ребенка? - с нажимом переспросил мужчина. - Вашего? - От его холодной сосредоточенности, что была в суде, не осталось и следа. – Знаете, когда я лез в контейнер той ночью, то думал, что какой-то придурок выкинул животное. Животное! Понимаете, у меня даже мысли не мелькнуло, что это мог быть ребенок! Да я сам от страха чуть трижды не помер, пока вызывал скорую с этого дебильного телефона! Потом я пришел домой и единственным моим желанием было посмотреть в глаза той, что сделала это. Я думал найти там ответы, понимание, но вижу только эгоизм. Вы говорите, мир с вами обошелся плохо?! Да кому в этой, богом забытой стране хорошо? У меня одноклассница в шестнадцать родила. Ее родная мать к гинекологу на аборт за ручку привела, а та врача укусила и сбежала. Думаете, ей легко или она идеально воспитывает ребенка? Фига с два, у нее сын школу оканчивает и шнурки завязывать не умеет, а она знаете, что?

- Что? – Вероника хлопнула глазами, пытаясь переварить все сказанное.

- Ни-че-го, обувь на липучках покупает. Нет, идеала, Вероника, никогда не было и не будет. Всегда найдется, за что обидеться на родителей, чем попрекнуть друзей, в чем обвинить случайного партнера, мир, он вот такой кривой, как бумажка пожеванная. Примите уже это и двигайтесь дальше.

Вероника сжала кулаки и подняла глаза на говорившего. Было больно, обидно, хотелось эту боль вернуть, отзеркалить, посмотреть, как благополучный Нестеров справится со всеми проблемами.

- Ну да, вам легко рассуждать о неидеальности. Ведь вы сами далеко не без греха. Не сразу, но я узнала вас: это вы тогда в июле были в баре. Ну не ирония ли в итоге воспитывать собственного ребенка? Как на это смотрит ваша супруга?

Владислав отшатнулся от собеседницы, как от прокаженной. Посмотрел внимательно в ее лицо, силясь там рассмотреть одному ему ведомое, потом покачал головой, прогоняя ненужные мысли. Наклонился пониже и произнес:

- Милая Вероника, запомни: если я и хожу по барам, то не пью до беспамятства. А если случилась оказия, то там не встает. И виной не женские прелести, а мужская физиология. Хорошего дня. Надеюсь, ты вырастешь и перестанешь говорить и творить черт знает что.

После чего он круто развернулся и зашагал к автомобилю, изо всех сил пытаясь соотнести Янину дату рождения и прошлогоднюю встречу одногруппников.

-------

[1] На самом деле приговор, равно как и определение, намного длинней, с кучей всяких статей и оборотов, но считаю, что в данном случае важнее суть, а не содержание.

Часть II.

Глава 18, в которой Даша обзаводится не только шрамами, но и новыми знаниями.

На сковородке готовилось нечто странное. Соевое мясо вперемешку с рисом и яйцом. Даша недоверчиво поскребла лопаткой по дну, придирчиво рассматривая получившееся месиво и раздумывая, осилит ли она сама это чудо кулинарии или все же следует угостить коллег, что настоятельно рекомендовали ей данный рецепт. Выходило - делиться прямо-таки необходимо. И даже не в отместку за черный рис, который она старательно выколупывала из ризотто, а просто по широте душевной. Хотя – нет: лучше показывать блюда, которые получились. Может, сварить на общей кухне борщ или купить фарш и сделать хороших сочных котлет, а не вот это безобразие. И кто сказал, что соевое мясо похоже на настоящее? Нет, конечно! Если бахнуть килограмм перца, как это делают местные, то в принципе можно спутать. Рецепторы-то все равно сожжены.

Даша вздохнула: придется есть самой, чтобы не позориться, и, самое паршивое, готовить-то она умела. Поживи с родителями, которые дома бывают номинально и, как правило, уставшие и голодные. Просто пока окончательно не ясно с заработком (а испытательный срок в три месяца и не думал подходить к концу), шиковать не хотелось. Да и общая с хозяйкой кухня к длительной готовке не располагала.

Старушка, у которой Даша арендовала жилье, искренне считала, что молодая квартирантка норовит ее обокрасть. Потому стоило девушке выйти за порог спальни, как бабулька увязывалась вслед. И ковыляла по пятам, ворча и причитая. Хорошо хоть в туалет с ней не ходила, только мыло прятала да на банке с хлоркой отметины ручкой ставила. Дашу такое положение дел изрядно нервировало, потому большую часть времени она старалась проводить на работе. Помимо стандартного дежурства медсестрой, брала еще дополнительное – регистратором - и дома ночевала только одну ночь из трех. В связи с чем старушка считала ее девкой гулящей, в связях не разборчивой. При чем тут связи, оставалось только гадать. Бабка постоянно ставила в пример свою внучку-кровиночку, что учится на менеджера в соседнем городе, живет в общежитии на острове и во всех аспектах просто золотце. Нигде не шастает, с мальчиками отношения не заводит, учится хорошо. Дарья слушала старушечью трескотню вполуха, набирала еду в тарелку и размышляла, насколько неприлично сходить в комнату за наушниками. Решила, что не следует: все-таки ей тут еще жить, потому ссориться не стоит. Вздохнув и посмотрев на тарелку с ужином, сделала последнюю попытку избавиться от навязчивой старухи:

- Ужинать будете?!

Бабка подпрыгнула на полуслове, картинно схватившись сухонькими руками за плоскую грудь. Правда, с правой стороны. Видимо, сердце даму беспокоило настолько редко, что она с трудом помнила, где оное находится.

- Не ори, бесноватая! Поди, с одной скотиной привыкла общаться! Не ем я такое, мне внучка с фермы мясо присылает…

Однако намека не поняла, так и осталась сидеть на кухне, заглядывая в рот. «Надо в следующий раз без наушников не выходить. Немецкий рок чье угодно брюзжание перебьет. Хорошо, завтра на сутки, потом в институт, снова в ночь и опять институт. Ночевать только в воскресенье приеду».

В ветклинике имелись все удобства для персонала. Комната отдыха, душ, кухня, машинка-автомат, куча книг по специальности, телевизор на худой конец, а потому Даша чувствовала себя на работе намного комфортнее, чем дома. Это, в свою очередь, не осталось не замеченным руководством.

Юрий Олегович довольно потирал подбородок: ему нравилась спокойная, умная девушка, четко соблюдающая субординацию и прекрасно ладившая как с животными, так и с их непростыми хозяевами. Сын, кроме «моя Даша», никак девчонку не именовал и жутко был горд собственным кадровым выбором.

После двух сбежавших медсестер, замученных педантичностью Михаила, Наумов-старший плюнул и сказал сыну искать себе специалиста среднего звена самостоятельно. Вот он и нашел. Сам. Дарья понимала его с полувзгляда. В первый же рабочий день Михаил показал, где находятся препараты и шовный материал, как выкладывать инструменты для операции и какие перчатки стоит приобретать. На следующий день обнаружил все на своих местах, а через неделю понял, что сработаются. У Дарьи не существовало слов «не умею», «не знаю», «боюсь» или «не буду», только - «как?» и «давай». А животные, в особенности кошки, млели в ее руках, позволяя проводить самые неприятные процедуры. Вытянуть жирного клеща из уха – легко, достать иголку из горла - не проблема, поставить капельницу, да так, чтобы животное лежало и не дергалось – пожалуйста.

Во время дежурств, когда не было мохнатых пациентов, они читали по очереди учебник или готовились к парам, штудируя сеть. Учиться вместе интересно, и если раньше Михаил часто игнорировал задания, предпочитая нудную теорию здоровой практике, то теперь волей-неволей выполнял. Преподаватели на кафедре сообщали друг другу: мол, остепенился, за ум взялся. Не особо вникая в то, что парень с четвертого курса оперирует сам.