Рижский редут - Далия Трускиновская

– Но где же ты провел тот вечер? – резонно спросил Сурков. – Неужто Артошка прав, и ты совратил замужнюю женку?

Я порядком смутился – в мыслях моих так ведь оно и было…

– Рассказывай, Морозка, все, как на духу, – велел Артамон. – Чтобы тебе помочь, мы должны знать правду и отпустить тебе твои грехи, иначе никак.

– Дайте сперва слово, что будете молчать, как двухнедельные утопленники, – велел я.

– Буду молчать, как судовой якорь, когда его спускают в воду, – тут же обещал Артамон.

– Буду молчать, как пушечное ядро в трюме, – сказал Алексей. – Вот те крест!

Оба перекрестились, даже не спросив, что это за роковая тайна.

Я вздохнул и решился.

– Натали в Риге.

– Какая Натали? – недовольно спросил Артамон и вдруг понял: – Твоя Натали?!.

Он во время нашего плавания, наблюдая, как я пишу ей длинные письма, и даже давая смехотворные советы, в уме своем, очевидно, уже поженил нас. И даже зная правду, не мог отречься от этого заблуждения.

– Этого не может быть! – воскликнул Сурок. – Я встречал в Кронштадте две недели назад тетку Анну Ивановну, она ничего не сказала, и Филимонова в Ригу, кажись, ни за чем не посылали…

– Она сбежала от своего Филимонова…

– К тебе? – хором спросили мои родственники.

– Ко мне… – сдается, я произнес это таким тоном, каким сообщают о смерти близкого родственника.

Некоторое время они молчали, увязывая в умах своих явление Натали с моими приключениями.

– Кто еще знает, что она здесь? – первым спросил Сурок. Он всегда был самым сообразительным из нас троих.

– Никто. Или же… или же тут какая-то злодейская интрига! – воскликнул я.

В самом деле, тот, кто мог бы идти от самого Санкт-Петербурга по следу Натали, имея поручение разлучить нас навеки, статочно, не погнушался бы убить Анхен. Есть такие умельцы, что обстряпывают запутанные семейные дела. Я, оказавшись единственным обвиняемым, был бы лишен чина, угодил за решетку, и следующая моя встреча с Натали произошла бы разве что на том свете. Как говаривал отставной канонир, нанятый мне в домашние учителя математики и геометрии: что и требовалось доказать…

И кто бы мог дать такое поручение? Да только один человек на свете!

Видимо, не зря бедная Натали называла супруга своего не иначе как чудовищем.

Я немедленно изложил своим родственникам эти домыслы, и они признали – весьма похоже на правду. Особливо Артамон уверовал в то, что муж Натали составил такую злодейскую интригу. У молодых людей есть нечто вроде своей мифологии, в которой хромой ревнивец Вулкан, выслеживающий по закоулкам свою легкомысленную супругу Венеру, соотносится со всеми законными мужами, сколько их есть на белом свете.

– Братцы, я полагаю, первым делом нужно спровадить Натали обратно в столицу, – сказал Артамон. – Тогда у нас будут развязаны руки. А теперь нам придется все время помнить, что она здесь и мы рискуем навести на нее полицию.

– Где ты ее спрятал? Я пойду к ней, объясню твое положение и сумею ее убедить вернуться домой, – предложил Сурок.

– Нет, ни за что! Если ее драгоценный супруг был настолько ловок, чтобы подстроить все мои неприятности, то что ее ждет в столице? Он найдет способ проучить Натали за побег!

– Но как ей удалось добраться до Риги без подорожной? – разумно спросил Сурок. – Да еще в военное время?

– Она приехала в мужском платье, да не одна, а с горничной-француженкой, – объяснил я. – Горничная – особа в годах, опытная, и нашла способ добраться до Риги.

– Откуда взялась эта француженка? – продолжал расспрашивать Сурок.

– Ее… Царь Небесный! Ее же приставил к Натали Филимонов! – осознав это, я ужаснулся. Очевидно, интрига была еще сложнее, чем я предположил.

– Кажется, он вздумал избавиться от своей молодой жены, – хмуро сказал Артамон. – Коли так, Натали нужно надежно спрятать, да не в Риге! У нее непременно должна быть московская тетушка. У каждого человека есть московская тетушка.

– Мы отрезаны от Москвы, – возразил я и в нескольких словах объяснил положение наших и вражеских войск.

Конечно, можно было бы отправить Натали в Москву через Псков, да ведь невозможно выправить ей бумаги. На московском тракте, может статься, сейчас не до бумаг – но там то и дело появляются вражеские партии, и нам постоянно доносят о попытках наладить переправы.

Формально Рига не так уж была нужна маршалу Макдональду – он вполне мог двинуться на Санкт-Петербург и обойдя ее, для этого довольно устроить переправу где-нибудь у Якобштадта, куда он и повел свои силы от Бауцена. Было у него на уме и устроить стремительный штурм Двинска (он же Динабург, совершенно русский город в верхнем течении Двины). Через Двинск он, возможно, собирался идти на Санкт-Петербург. По последним сведениям, предмостные укрепления наша армия удержала, но для чего? Ведь сама Двинская крепость так и осталась недостроенной и совершенно не годилась для обороны.

А если глядеть стратегически (стратегию нам преподали позднее, и это рассуждение нам с Артамоном и Сурком тогда не пришло в головы), то Бонапарт хотел взять Ригу для того, чтобы французские корабли беспрепятственно входили в Двину и снабжали свои части, вошедшие в Россию, всем необходимым. Известно же, что доставка водой обходится дешевле всего. Более того – то, что нам удалось удержать Ригу, в известной мере способствовало полному поражению неприятеля осенью двенадцатого и зимой тринадцатого года. Его части при всем желании не могли бы уйти от преследования водным путем.

Но вернемся на Артамонову большую канонерскую лодку, вернемся к тому утреннему часу, когда я воссоединился со своими родственниками.

– Я охотно поделился бы с ней своими тетушками, кабы от этого была польза. Вот смотрите, братцы, что получается. Твою Натали выманили из дому, смутив ей душу воспоминаниями о тебе, – стал рассуждать Сурок. – Единственные, кто знают о цели ее побега, – ты и француженка. Для прочих она пропала из столицы бесследно, понимаешь? Эта француженка подкуплена!

– Но если так – почему они оказались в Риге? Если Филимонов хотел, чтобы Натали пропала бесследно, она могла пропасть по дороге, – возразил я.

– Что-то помешало этому. А потом твой враг придумал обвинить тебя в убийстве твоей любовницы… – Сурков задумался. – Нет, что-то у нас концы с концами не сходятся… Что она представляет собой, эта француженка?

– Опиши ее в двух словах, – потребовал Артамон. – Скажи о ней главное.

– Она сильно смахивает на переодетого мужчину, – подумав, отвечал я. – На невысокого такого, коренастого француза, причем далеко не красавца… И силищи необычайной – запросто несла два тяжелых саквояжа…