Барнар — мир на костях - Angor

её полностью в деле. Девушка пустилась вскачь по лугу за городом, и это её неплохо взбодрило.

Иорик Бэбкок тоже направился за покупками. Но не успел он добраться до центральной части Торианвиля, как его избили и ограбили. Поэт пытался отважно защищаться, как умел: кусался и плевался. Но это не помогло. Он очень опечалился, что лишился доверенных ему новой подругой денег. Бедолага не знал, что ему делать. Выбора не было. Надо было найти кого-то из своих и признаться.

Первым, кого ему удалось встретить в городе, был Конрад. Он увидел его через окно гостиницы.

— Конрад, — он подошёл к наëмнику с дрожащим голосом и теребя измятую шляпу. — Я знаю, что не должен сейчас здесь быть, но я…

Не успел он договорить, как тот набросился на него, придавив испуганного поэта к стене.

— Ты, сволочь, зачем назвал моё имя? — скрежетал со злости зубами наëмник. — Тебе повезло, что здесь сейчас пусто и никого нет. Какого чёрта ты здесь делаешь?

— Меня избили и ограбили, — только и смог из себя выдавить Бэбкок.

— А это не мои проблемы! — выкрикнул тот.

Конрад почувствовал в себе сильный прилив гнева: ему хотелось избить до полусмерти Иорика. Это его напрягло. Он не понимал, почему он так взвился на бедного поэта. В последнее время наёмник часто замечал за собой излишнюю агрессию.

— Может всё это из-за нервов и беспокойства об Узгулуне, — задумался он про себя.

— Где тебя ограбили? Сможешь меня туда провести и если что, показать нападавших? — попытался успокоиться Конрад.

— Да.

Они направились в кишащий огромными крысами грязный район, где на каждом шагу стояли дешëвые беззубые проститутки, переболевшие всеми видами половых заболеваний. Им повезло. Грабители не додумались далеко сбежать. Ограбив поэта, они тут же отправились пропивать добычу в ближайшей корчме. Конрад сломал им носы и пальцы, а также забрал уцелевшие ещë деньги.

— Держи, — вручил он их Иорику. — Тут осталось ещë немного, — пораздумав, он добавил ему своих монет. — Сейчас тебе на всё хватит. Потом вернешь мне с процентами, если разбогатеешь, — наёмник усмехнулся. — И только попробуй ещё раз их потерять, тогда я и тебе нос сломаю. Иди на площадь, там более приличное место и нет всякой падали.

— Конрад, я очень благодарен вам! Но тут даже гораздо больше, чем мне необходимо.

— Это тебе на меч. Найди кузнеца. Пусть сделает тебе лëгкий простенький меч.

— Но зачем? — удивился Бэбкок.

— Я буду учить тебя биться. Потому что никто из нас не будет постоянно спасать тебя. Мужик ты, в конце концов, или нет.

— Я? Я мужик! — обрадованно воскликнул поэт и бросился обнимать наёмника. — Спасибо большое. Не думал, что у вас такое доброе сердце. Видимо, стихи творят чудеса.

— Проваливай от меня. Чтобы до завтра я тебя больше не видел, — выпутался от него Конрад. — Стихи здесь ни при чём. Просто я устал смотреть на твою немощность.

Все разошлись по своим делам. Ночью Грегори захотел соития. Он взглянул на лежащую к нему задом Тару в тонкой сорочке. Член его напрягся от этого.

— Ты не спишь?

— Нет ещё.

— Может, развлечëмся? — игриво спросил наëмник, целуя её белые голые плечи.

— Грегори, я не хочу заниматься любовью. Я очень устала. Вообще нет настроения, — она повернула к нему голову. — Сходи вниз, может там есть шлюхи или просто свободные девушки, жаждущие приключений.

— Но, Тара, зачем мне куда-то идти, если ты лежишь вот тут, рядом. Зачем мне усложнять себе жизнь? Тем более, мой дружок уже встал. Не буду же я так разгуливать по таверне. И тебе вовсе не обязательно напрягаться. Я сам всë сделаю.

Ведьма рассмеялась.

— Да забирайся уже в постель, — улыбнулась она ему.

Грегори скинул одежду и пристроился к ней сзади. Он провел рукой по её ноге, задирая сорочку, и почувствовал маленькие колющиеся волоски.

— Ого, кто-то начал обрастать, — прошептал он ей на ухо.

— Да, и не только ноги, — она положила его руку на кудрявую подушку в паху. — У меня нет времени заниматься собой. Сейчас немного не до этого.

— Ничего страшного, — он целовал её шею.

Руки Грегори забрались ей под одежду и припали к мягким тëплым грудям, которые не были сильно большими, но идеально помещались в руке. Наёмник водил своим твёрдым членом у неё по ягодицам, а потом медленно вошёл внутрь. Девушка верхней рукой поглаживала его по голове. Они долго и никуда не торопясь, а наслаждаясь каждым моментом, любили друг друга. Наëмник был счастлив от каждого прикосновения, когда его член входил и выходил в её сочный, нежный цветок.

Конрад же в это время привëл в свою комнату в гостинице жгучую и смуглую девушку. С ней он познакомился внизу и узнал, что она шьёт платья на заказ для знатных дам. Тело её было очень притягательным, и она сама начала первой приставать к нему, поглаживая своей ножкой у него между ног. Конрад думал, что сможет развеяться и занять вечер страстью. Но член у него почему-то не вставал.

— Я что, тебе не нравлюсь? — устав его возбуждать, девушка в шоке взглянула на него. — Тогда зачем ты привëл меня к себе?

— Я не знаю, что со мной такое. Я просто… Это у меня впервые. Может, я слишком перебрал с алкоголем или устал, — Конрад покраснел и не знал, что с ним творится.

— Да пошёл ты! С евнухами и то веселее будет, — она ударила его по лицу и, одевшись, ушла.

Наёмник упал на простынь.

— Что за чертовщина? — думал он про себя.

Наëмник попытался успокоиться. В голове начал всплывать образ Амелии. Её розовые груди, выпирающие из-под корсета, манили его в своих мечтах. Губы ведьмы так и звали Конрада, чтобы он впился в них своими губами. Он почувствовал, как член его начал подниматься. Конрад обильно смочил его слюной и начал сам себя ублажать, продолжая представлять Амелию полуобнажëнной. Когда он кончил, то выругался:

— Какого чёрта эта ведьма сделала со мной. Почему я хочу только её одну?

Глава 13

Конрад резко вскочил с постели. Ледяной пот, словно в тиски, сковывал его тело. Он напряжённо дышал, пытаясь понять хоть что-то из своего кошмарного сна. Ему снилась мать. Она звала его в пустынные земли, усыпанные пеплом. Лишь смерть и проклятье царили там. Это чувствовалось кожей. Мать говорила, что это его настоящий дом. В густом тумане кто-то ждал его, протягивая когтистую руку, испещрëнную тëмными язвами. Конрад решил подойти поближе, но его мать набросилась на него. Она кричала о том, что должна