Звезды падают вверх - Анна и Сергей Литвиновы

У Кольцова оставалось шесть сотен. Двести рублей он припрятал в «дипломате». Если ничего не выйдет, этих денег ему хватит, чтобы вернуться в городок.

Он сдал «дипломат» в камеру хранения. На входе его попросили предъявить документы. Кольцов достал паспорт. Данные переписали в амбарную книгу. Заставили его расписаться. «Если меня ищут – я оставил след», – подумал Иван.

Перед входом в игорные залы стояла рамка, вроде тех, что имеются в аэропортах. Иван прошел сквозь нее. Бугаи-охранники вдобавок прошлись детекторами по его карманам.

Куда теперь? Ага, вот что-то вроде кассы… Кольцов сунул в окошко двести рублей. Взамен ему равнодушно выкинули восемь однодолларовых фишек.

Иван вошел в огромный зал. Никто не обращал на него никакого внимания. Народ толпился у игровых столов. Иные столы были поменьше – там играли в карты. Другие – побольше; рядом с этими крутились, клацая шариками, диски рулеток.

Иван решил играть в рулетку. Никаких других казиношных игр он не знал.

Он подошел к одному из столов. Вокруг зеленого поля, расчерченного на квадраты, сидели на высоких стульях люди. Все места были заняты. За спинами игроков толпились зрители.

Кольцов стал наблюдать за игрой.

Игроки бросали фишки на зеленый расчерченный стол – на один из пронумерованных квадратов. Многие, впрочем, клали их и на линии, которыми отделялись друг от друга квадраты, и на пересечения этих линий. Что это означало, Иван не знал. Те из игроков, кто не мог дотянуться, отдавали фишку крупье и кричали: «Пять в номер!..» или: «Шестнадцать и соседи!» Тот клал фишки в назначенное игроками место и раскручивал рулетку. Затем крупье, типичный сукин сын в белой рубашке и бабочке, выкрикивал: «Ставки сделаны!», но после этого все равно кое-кто впопыхах кидал фишку на зеленое поле. Потом ведущий еще раз орал: «Ставок больше нет!» – шарик все замедлял и замедлял свой ход.

Летел шарик. Он трещал и катался, черно-красное поле рулетки сливалось в один цвет, игроки замирали… Рулетка тормозила, шарик, попрыгав, останавливался в одной из ячеек. Крупье выкрикивал: «Двадцать семь, красное!» – и ставил на выигравшее поле тяжелую пластиковую гирьку. Затем передвигал выигрыш к одному из сидящих. Однако большую часть фишек он загребал к себе. И все повторялось сначала…

Одно из мест за столом освободилось. Игрок, похоже, проигрался подчистую. Печально сполз с табурета. От него пахнуло запахом пота и поражения.

«Ну, давай, Кольцов!» – приободрил сам себя Иван и занял освободившееся место.

Иван не понимал всех премудростей этой игры. Он знал только одно: если он поставит на какую-то цифру и она вдруг выпадет – он получит в тридцать пять раз больше, чем поставил. Вместо доллара – тридцать пять. Вместо двадцати пяти рублей – почти девятьсот. Два удачных броска – и ему хватит денег на все его поиски.

Когда крупье провозгласил дежурное: «Господа, делайте ваши ставки!», Иван, первым среди игроков, аккуратно положил одну свою фишку на цифру «тридцать три». «Тридцать три» – потому, что это поле было ближе всех к нему – не надо обращаться к крупье. К тому же «тридцать три» означало его возраст.

Другие игроки тоже стали швырять фишки на стол.

Иван постарался сосредоточиться. Он прикрыл глаза. Мысленно представил расчерченное зеленое поле. Квадратик с цифрой «33». На нем лежит его фишка. И вот крупье провозглашает: «Тридцать три, черное!» Поверх его фишки ставят пластмассовую гирьку. А ему подвигают целую кучу фишек. Картина была такой отчетливой, что Иван чуть не протянул руку к своему воображаемому выигрышу…

«Ставок больше нет!» – дурным голосом прокричал крупье. Иван открыл глаза. Колесо рулетки вертелось, цокал шарик. Иван устремил свой взгляд на рулетку и постарался вообразить: колесо останавливается, шарик совершает последние прыжки… и замирает в ячейке «тридцать три»…

Колесо стало крутиться медленней. Шарик напоследок подпрыгивал неохотно… Ударился в одну из ячеек, вроде бы замер… Отскочил… Снова запрыгал… Остановился…

«Двадцать семь, красное!» – закричал крупье.

Кольцов проиграл.

Крупье поставил гирьку на клетку «двадцать семь». Разбросал двум выигравшим игрокам фишки. Большую часть оставшихся, в том числе несчастную кольцовскую, загреб себе.

«С чего ты решил, что выиграешь? – тоскливо спросил себя Кольцов. – Неужто ты и в самом деле поверил безумному Веничкиному письму? И вообразил, что ты экстрасенс, Вольфганг Мессинг?.. Да тебя, парень, лечить надо!..»

Но отступать было некуда. Денег у Ивана уже почти не оставалось. А они ему были нужны на то, чтобы жить, скрываться и бороться. Единственной альтернативой выигрышу стала поездка в Азов-13 и сдача правосудию… К тому же Иван привык всякое дело доводить до логического конца… И он снова положил фишку на ту же самую клетку с цифрой «тридцать три».

У него оставалось теперь шесть однодолларовых кругляшков.

Кольцов украдкой осмотрел играющих. Он думал, что в казино встретится с лощеной, изысканной публикой – смокинги, белые манишки, вечерние платья, драгоценности… А потому, когда входил сюда, робел за свои простенькие брючата и рубашку, купленную на ростовском рынке. Однако оказалось, что волновался Иван зря: народ за столиком был в самом что ни на есть затрапезе, мятые брюки, несвежие рубахи. Попахивало потом и перегаром. Рядом сидели два вьетнамца. Чирикали что-то по-своему, уснащая речь русским матом. От них тянуло жареной селедкой. Напротив пристроился жирный армянин в расстегнутой до пупа рубахе. На седой груди золотился мощный крест. По лицу стекали струйки пота. Девушка в грошовом вискозном костюмчике, его соседка, хмурилась и грызла ногти. Никто из игроков не обращал на рядом сидящих ровно никакого внимания: все были поглощены игрой.

– Ставок больше нет! – крикнул крупье. Все засуетились, пытаясь в последнюю секунду метнуть фишки. Девушка замешкалась, потом отчаянно бросила последний свой кругляшок на то же поле, что и Кольцов, на «тридцать три».

– Ставки сделаны! – злобно гаркнул крупье и кинул фишку обратно к девушке.

Завертелся волчок. Заскакал шарик. В этот раз Кольцов безучастно смотрел на колесо. Ни о чем не думал, ничего, казалось, не хотел…

Колесо остановилось.

– Двадцать, красное! – проорал крупье.

Выиграл армянин. Ему пододвинули гору фишек. Он отделил одну достоинством в десять долларов, постучал три раза ею по столу и кинул назад, крупье, который скривился: «Большое спасибо!» – и бросил чаевые в щелочку в столе. Вьетнамцы, которые опять проиграли, посовещались на своем птичьем языке, а потом один извлек откуда-то из носка двадцатидолларовую купюру и протянул крупье. Тот небрежно отправил ее в щель и придвинул узкоглазеньким столбик фишек.

Кольцов снова, с маниакальным упорством, поставил на «тридцать три». Туда же, искоса глянув на Ивана, отправила свой последний кругляшок девушка.

Завертелось колесо. Ваня тупо смотрел на мечущийся шарик… Рулетка замерла, шарик остановился.

– Зеро! – гаркнул сукин сын в бабочке и загреб все фишки себе.

Девушка проигралась. Она безучастно смотрела перед собой и, казалось, хотела заплакать. Потом справилась, резко встала и, протиснувшись сквозь толпу зрителей, отправилась прочь, гордо вздернув голову.

У Ивана осталось всего четыре фишки. Четыре доллара. Сто рублей. Если он сейчас немедленно прекратит игру, у него хватит на купейный билет до Ростова. А если продолжит и проиграется – поедет на свои отложенные в «дипломате» деньги плацкартой. И безо всякого чая и еды. Какая, в сущности, разница… Жизнь опять нанесет ему поражение… А там…

А там он придет в милицию и скажет… А что он им скажет? Что не убивал Марину? Что не имеет понятия, кто это сделал? Что он испугался и оттого не вернулся из Абрикосова в городок, а убежал куда глаза глядят?.. А потом… А потом, даже если его оправдают, он будет продолжать тянуть свою опостылевшую лямку. Возить «хачиков» на своем «жигуленке»… Возвращаться домой в пустую квартиру… Варить пельмени… Жизнь поманила его. Она пообещала ему яркий свет, удачу, любовь… Он встретил необыкновенную девушку и на миг поверил в себя – в свое призвание, в свои необыкновенные способности… И так же бестрепетно и равнодушно, как этот сукин сын крупье, судьба смахнула его надежды, словно битую фишку, со стола…

Нет! Он еще поборется!

Кольцов поставил очередной свой кругляшок – теперь на «двадцать семь». Крупье меланхолично выкрикнул, что ставки сделаны, и волчок завертелся.

Иван уставился на бешено мелькавшее колесо. Его начала охватывать холодная ярость – примерно такая же, как тогда, в кафе, когда под его ударами разлетелись трое бандитов. «Двадцать семь, двадцать семь, двадцать семь…» – твердил про себя Иван, неотрывно взирая на крутящийся диск. Выпади, выпади, выпади, выпади!..

Рулетка остановилась.

– Двадцать семь, красное! – выкрикнул крупье.