Тень летучей мыши - Михаил Нестеров

– Ну вы там как у Христа за пазухой.

Поэтому Ханкин остался дома.

Глава 19

Дом генерал милиции Трохименко буквально ломился от гостей. Генерал-инвалид собрал под свое крыло родственников – сына и невестку Аиду, которую искренне любил; не боготворил потому, что знал ее отца. Он звал ее Аидой, тогда как сам Султан – Айдой. Впрочем, и то и другое было верно. Люди Узбека – два дюжих парня, Надим и Кайс, стали личной охраной для всех членов этой интернациональной семьи. Они неохотно вступали в разговор с бойцами ОМОНа, которые числом, не превышающим восемь человек, несли дежурство по охране Трохименко и членов его семьи.

Марковцев сдыхал со скуки. Вот так же томился он в загородном доме начальника военной разведки. Гордился этим, но сдыхал. Такое вот противоречие.

Он оброс. Не брился шесть дней. Длина щетины как раз такова, чтобы казаться неряшливым, запущенным, потерявшим и лицо, и уважение к себе.

Сегодняшним вечером он решил наведаться домой. Хотя бы за тем, чтобы полить цветы. Но прежде решил высказать свое недовольство, помноженное на недоумение, относительно своего бестолкового статуса при Султане. Для этого он отбросил смелую мысль о том, что истинная цель Кознова – он лично.

– Вы дождетесь, – начал слегка захмелевший Сергей, когда все семейство собралось за одним столом в гостиной. – Вы дождетесь, – повторил он, стоя с рюмкой в руке, как будто произносил тост в честь гостеприимных хозяев этого дома. – Кознов не только владеет огнестрельным и холодным оружием. Он киллер в самом широком понимании этого слова. Он взорвет всех нас одним нажатием на кнопку пульта. Не забыли, как он снес ровно две трети дома Амины, оставив только ту часть...

Марк жестом руки поумерил пыл Узбека, сорвавшего с груди белоснежную салфетку.

– Я не хотел задеть твои чувства, Султан. Но мне, ей-Богу, смешно. Мы заперлись здесь словно для того, чтобы выявить убийцу в наших радах. Но его здесь нет. Если не считать убийцами тех, кто действительно убивал.

Трохименко, в попытке остановить Марковцева, поднял руку. Тот отреагировал моментально:

– Я никого не призываю немедленно признаться в убийстве. Я верю вам. Опустите руку.

– Мужика понесло, – сквозь зубы, но достаточно громко, чтобы его услышали все, в том числе и Марковцев, процедил хозяин дома.

Сергей тотчас переключился на него.

– В чем вы видите мою помощь?

– Я?!

– Правда заключается в том, что реальной помощи я не смогу оказать даже себе. Я выполнял задание военной разведки в Грузии, в итоге запорол эвакуационную операцию. Готовить для меня новый коридор у ГРУ времени не осталось. А непосредственный куратор операции стонал, раненый, в одном из грузинских поселков. И тут вы со своим предложением помочь вашему родственнику из солнечной Каракалпакии! Как снег на голову. Разве это не вы, генерал, обратились за помощью или советом, не важно, в Главное разведывательное управление? Тогда почему вы «окосели» от моего вопроса? Я что, руки вашей жены попросил, что ли?

Марковцев опрокинул рюмку и продолжил в том же тоне:

– В ГРУ за ваше предложение зацепились, как утопающий вцепляется в волосы спасателя; предложение оказалось кстати. Военные разведчики реально оценили обстановку: я вам ничем не помогу, а вы можете спасти и меня, и репутацию ГРУ, попади я в руки грузинской контрразведки. В руках этих костоломов я сочинил бы роман в рекордно короткие сроки. – Марк демонстративно потянул носом воздух. – Здесь что-то не пахнет русским духом нашего доблестного полковника ГРУ Леши Ханкина. Он бросил меня, как...

– Как собаку в конце дачного сезона, – вдруг разлепил рот слушатель академии.

– Если бы, – обломал ему кайф Марковцев. – В прошлом году я гостил у друга – у него домик в деревне. Надо ли говорить, что эта «деревенщина» из ГРУ?.. Так вот, дело было в воскресенье вечером. Мимо дома прошла подруга лет семнадцати. Услышав наши голоса, постучала она в калитку. Друг вышел, а она у него спрашивает: «В вашей деревне есть магазин?» – «Есть, – отвечает друг. – Только он закрывается в одиннадцать дня». Подруга приблизилась к нему и обдала перегаром: «Погодите-ка. Значит, он сейчас не работает?» И пошла дальше. К следующему дому. Кто эта подруга? Таких полно можно найти в деревнях. Технологически это выглядит так: снимают, сажают в тачку, увозят на выходные в деревню, пользуют, там и оставляют. А там добирайся как хочешь. Так я похож на ту брошенную подругу, у которой трубы горели, а вы меня с собакой в конце дачного сезона сравнили. И вот тоном этой подруги я вас еще раз спрашиваю: «Постойте-ка, я-то вам зачем?» Неужели вы не поняли, что вас кинули? Вы же еще и на тухлятину попались: вдруг я сумею опознать Кознова? Где? В толпе? Вы руководствовались паникой, или паника взяла вас за горло, а вами правил трезвый расчет ГРУ. Они там моментально сработали. Честь и хвала им.

Все с облегчением обернулись на голос старшего группы ОМОНа. Он вошел в комнату и доложил:

– Товарищ генерал, к вам майор Соловцев.

– Евгений Соловцев?

– Так точно.

Трохименко вспомнил этого толкового малого. Они виделись последний раз, когда на его плечах красовались капитанские погоны.

Спецназовец продолжил. (Он был в гражданской одежде, как и его товарищи. Все были вооружены пистолетами-пулеметами, экипированы бронежилетами, и в таком обличье выглядели, как ни странно, более профессионально, нежели упакованные в камуфляж и вооруженные до зубов.)

– Соловцев был дежурным следователем в составе опергруппы, выезжавшей по адресу Шарипа Мохсенова.

– Проводите его сюда.

– Есть.

Трохименко-младший встал из-за стола. На вопрос отца «Ты куда?» слушатель церемониально ответил: «Принесу еще один столовый прибор».

Марковцев тоже узнал этого майора, которого еще неделю назад про себя назвал мрачным весельчаком: юмор у Соловцева был своеобразный. Казалось, он приехал не за тем, чтобы расследовать убийство, а натурально поострить над заколотой жертвой. Он на киношный лад спрашивал себя, склонившись над трупом Мохсенова: «Что ты здесь делаешь, Женя?» И отвечал: «Убиваю время».

Соловцев вошел в гостиную и парой-тройкой кивков поздоровался со всеми сразу. И добавил, как будто намекнул на себя и время, когда нормальные и не очень занятые люди обычно ужинают:

– Приятного аппетита.

Он принял приглашение присоединиться со странноватой шуткой:

– Голоду природные рамки неведомы. – Глянув на Султана Узбека, Соловцев кивнул ему, как школьному другу, и, беря с него пример, заткнул за воротник салфетку.

Никто, даже бывалый генерал, не ожидал, что «какой-то» майор всерьез примет приглашение поужинать в компании экс-начальника московской милиции, главы преступного клана и секретного агента ГРУ.

Трохименко полагал, что его сын ушел за столовым прибором, чтобы не вернуться, но тот вернулся из кухни с полной тарелкой гуляша, как на второй день свадьбы, и поставил перед майором, предложил ему выпить. Соловцев не отказался. Его поддержал только Марковцев, и майор с этого мгновения обращался только к нему.

– Не знаю, с чего начать, – сказал он стандартную фразу. – В общем, как поется в песне: «Шел я улицей Тверской, меня стукнули доской». Вчера ночью я возвращался от знакомой и увидел на тротуаре раненого человека. Я склонился над ним, как над покойником. С такими ранами, как у него, долго не живут, подумал я.

– Почему? – заполнил паузу генерал и чуть слышно добавил: – Господи...

– Кто-то постарался сделать так, чтобы этот человек лет пятидесяти пяти перед смертью помучился, – пояснил Соловцев, умудрившись воткнуть в пояснение возраст найденного им на Тверской человека. – Его ранения были серьезными, – продолжил он. – Точнее, каждое из четырех ранений – смертельное. Он потерял сознание от болевого шока, вызванного ранением в живот, ранений в правое левое подреберье – в селезенку и печень, и в боковую часть шеи. С первого взгляда, такая паршивая кучность говорила о том, что безымянному стрелку жало все, что только он носил на себе, включая его ботинки, плавки, перчатки и головной убор. Он палил куда угодно, только не в голову и сердце. Современные киллеры других человеческих органов не знают, – внес полную ясность Соловцев. – Их тактика проще подкидного дурака: несколько выстрелов в левую половину груди (палили в правую, если жертва поворачивалась к смерти спиной) и – контрольный в голову.

Аида торопливо встала из-за стола. Извинившись, вышла из гостиной.

Соловцев продолжил, едва фигура узбечки исчезла в полумраке арки.

– Я вызвал «Скорую» и опергруппу. Первой приехала «Скорая». Приближение этой машины ни с какой другой не спутаешь. Почерк, о чем еще говорить. И в этой связи я подумал о почерке безымянного киллера-мазилы. Но противоречия в этом не увидел.

– Почему? – спросил генерал, невольно втягиваясь не в сам разговор, а в стиль майора, который словно обволакивал каждого. Он как будто читал книгу. И Трохименко подумал, что с таким талантом, как у Соловцева, можно зарабатывать на жизнь в театре. «Какого черта он забыл в милиции?»