Печать луны - Г. Зотов

На полу вспыхнули пять черных свечей. Он сел в позу для медитации и мгновенно, буквально за две минуты, вошел в транс. На этот раз он увидел себя в Лондоне – в одном из грязных, сырых переулков осеннего Ист-Энда. От него, крича, убегала женщина, а он гнался за ней, и крылатка на плечах величаво развевалась при мертвенно-бледном свете Луны. Без особых усилий он догнал ее, оглушил ударом, сомкнул руки на горле. Едва дождавшись, пока женщина утратит жизненные силы, он нетерпеливо вскрыл ее ларец. В центр головы ударили белые, отлично видимые лучи энергии, исходившие из ларца, сотрясая невиданными ощущениями, заставляя подавлять вопль удовольствия. Жилы наполнились бурлящим огнем, мозг опутали щупальца, запускавшие свои отростки во все главные центры наслаждения. Никто не знал, что дают ларцы. Это был его секрет.

Он увидел газеты, напечатанные на дешевой бумаге, с аршинными заголовками: «ДЖЕК ПОТРОШИТЕЛЬ НАНОСИТ УДАР СНОВА». Конечно, посылка в Скотланд-Ярд лишнего, ненужного ему артефакта, сопровождаемого письмом с кучей грамматических ошибок, была глупым хвастовством, излишком мальчишества – что не пристало такому умному и серьезному человеку, как он. Дескать, поймайте меня, если сможете, тупоголовые кретины. Впоследствии он устыдился – не следует так откровенно работать на жадную до сенсаций публику. Настоящий мастер никогда не покажет своего истинного лица. Но был и жирный плюс – письмо, отправленное в полицию, стало настоящей пиар-компанией, превратившей имя монстра Ист-Энда в торговый бренд. Если бы он мог его зарегистрировать, то давно бы стал богаче Билла Гейтса: один фильм «Из Ада» с Джонни Деппом дал бы ему пять лет отдыха на Мальдивах. Миллион исследователей, режиссеров, историков и профессоров разной степени учености в разное время пытались выяснить – кто же на самом деле таинственный Джек Потрошитель?

Однако никто из них не угадал.

Именно тогда он придумал, что должен выглядеть именно ТАК, и за прошедшие десятилетия его имидж укрепился, сделавшись каноническим, превратившись в незыблемую классику жанра. Можно сказать, он стал своим собственным стилистом, оттачивая до мелочей демонический образ. В этом мифическом антураже, весьма далеком от реального, он обязан был предстать перед жаждущей андреналина публикой – зловещая фигура в полумраке лондонских улиц с окровавленным ножом в руке. Надо признать – у него отлично получилось. Многие версии оскорбляли его артистическую натуру. Скандальные журналисты писали: он убивал проституток, потому что был психом, больным сифилисом. Какими низменными вещами люди порой пытаются объяснить вещи, неподвластные их разуму! В последующие годы у него появилось сто тысяч подражателей – разумеется, их всех поймали, этих никчемных любителей, убивавших бедных женщин ради своей низменной похоти. Их действия помогали ему, как сейчас: он всегда мог замаскироваться под кого-нибудь из целой армии низкопробных клонов. Нет, дорогие мои, он вскрывал те ларцы в Лондоне вовсе не из-за сифилиса.

Его настоящая цель была совершенно другой.

Пламя сомкнулось в мозгу новой ревущей волной, обдав жаром: непроизвольно вскрикнув, он открыл глаза. Посмотрел на часы – да, уже довольно поздно, улицы пустые, городовые мерзнут на перекрестках, не обращая внимания на машины. К тому же они ищут желтую тачку извозчика, а он ее уже перекрасил (табличка с шашечками покоится в багажнике). Полицейские толпами рыщут по глухим переулкам Москвы. Ждут, что он вытащит им под нос ларец и разложит вокруг него сокровища? Напрасно. Он же гений и любит рисковать. Сегодня он раскроет ларец в двух шагах от Кремля и может ставить на спор собственную голову: его никто не заметит. Он умеет сливаться с собственной тенью. Убийца вытер слюну, выступившую в уголке рта. Голова кружилась, покалывало в висках – ему еще вести машину – хорошо бы принять таблетку. Одевшись и отмыв в раковине перчатки, он бросил аспирин в стакан с водой, услышав шипение. Интересная вещь. В его времена не то что растворимых лекарств, и аспирина-то не было. Застегнувшись на все пуговицы (на улице свистел ветер), он подошел к распростертой на кровати девушке – темные пряди слипшихся от крови волос безжизненно свисали с подушки, глаза закрыты, побагровевший язык прикушен. На живот было лучше не глядеть.

Перебросив тело в мешке через плечо, он вышел на улицу, направляясь к гаражу. Интересно, увлекшись игрой в Потрошителя, полицейские не ведают о его другой, истинной ипостаси – она тоже иногда встречалась в фильмах ужасов, но значительно реже. И если лондонского маньяка узнавали все – от младенца до старика, то эта ипостась большинству была неизвестна. Хотя она значительно страшнее Потрошителя. Во много сотен раз страшнее.

Самое главное, что так и не удалось узнать лондонской полиции – те пять жертв в Ист-Энде были далеко не первыми. И звали его вовсе не Джек.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

«ПОЖИРАТЕЛИ ДУШ»

Добро пожаловать на смерть. Зло растет, сжигая плоть изнутри. Я уже не тот, что был прежде, – смогу ли я остановить этот страшный сон?

Глава семнадцатая

Жрецы Мельпомены

(23 февраля, среда, полдень)

Ипполит Мельхиоров дрожащей с похмелья рукой взял с фарфорового блюда вишенку, раскусив ее покрытыми налетом желтизны зубами. Вишенка, как и ожидалось, натужно лопнула, усладив язык запахом дешевого коньяка. Свежие вишни и клубнику в зимней Москве можно было купить только в бутике купца Елисеева, доставлявшего их авиалайнером из Парижа – стоимость ягод, как и собственно самолет, была реактивной. Устроители приема зажались, пожалев бабла на свежак, и ограничились консервированными фруктами в алкоголе. От коньячного вкуса Мельхиорова чуть не стошнило, хотя вторая вишня «пошла» лучше – режущая боль в голове начала уходить. Нет, хватит – больше на корпоративы в гусарский полк он ездить не будет. Всегда одно и то же – сначала спой им «Боже, царя храни», после цыганский хор, а в конце садятся в преферанс играть. А какой преферанс с пьяных глаз? Мало того, что весь гонорар просадил, так еще и голова болит так, что хоть снова езжай к гусарам: одолжить наган застрелиться. Голову с утра помыть не смог, теперь похож на пуделя, плавающего в оливковом масле – самому противно в зеркало смотреть.

Кто-то нежно погладил его по локтю. Морщась, Мельхиоров обернулся.

– Ипполит, ты слышал? – к нему робко жался перепуганный танцор Борис Авраамов, изящно держа в руке бокал пунцового бордо. – Третий труп сегодня нашли. Как ужасно, правда? Бедняжка Кшесинская… он ее ножом и так и эдак… я отказался от всех вечерних выступлений, даже с охраной… не хочу в темное время суток появляться на улице и в такси один не сажусь.