Счет по-венециански - Донна Леон

— Еще пара вопросов, синьор.

Мартуччи заметил, каким взглядом смотрит на него комиссар, и решил не возражать.

— В каких отношениях вы были с синьором Тревизаном?

— Я на него работал.

— На него или с ним, адвокат Мартуччи?

— Полагаю, можно сказать и так и так. — Брунетти смотрел на него вопросительно, давая понять, что ждет продолжения. — Сначала, на него, а потом и с ним.

Взглянув на Брунетти, он понял, что этого недостаточно, и добавил:

— Сначала я работал на него, но в прошлом году мы договорились, что в конце года я стану его партнером по фирме.

— Равноправным партнером?

Мартуччи ответил, не повышая голоса и не поднимая глаз:

— Этого мы не оговаривали.

«Довольно странное упущение, — подумал Брунетти, — особенно со стороны адвоката. И потом, единственный свидетель договора мертв, так, может, это было не упущение, а что-то совсем другое».

— А что предусматривалось в договоре на случай его смерти?

— Об этом речи не было.

— Почему?

— Думаю, это очевидно. — Голос Мартуччи стал заметно жестче. — Люди ведь, как правило, не планируют умирать.

— Но тем не менее умирают, — возразил Брунетти.

Мартуччи оставил его слова без внимания.

— А теперь, со смертью синьора Тревизана, фирму возглавите вы?

— Если синьора Тревизан попросит меня об этом, разумеется.

— Понятно, — заключил Брунетти, стараясь, чтобы его голос звучал как можно нейтральнее. — Стало быть, вы, в каком-то смысле, унаследуете клиентов синьора Тревизана.

Видно было, что Мартуччи сдерживается из последних сил.

— Если эти клиенты пожелают пользоваться моими адвокатскими услугами, то да.

— А они проявляют подобное желание?

— Пока рано об этом говорить, слишком мало времени прошло с момента смерти синьора Тревизана.

— А вот что касается синьора Лотто? — спросил Брунетти, резко меняя тему разговора. — Какое он имел отношение к фирме? Какова была его роль?

— Он был нашим бухгалтером и коммерческим директором, — ответил Мартуччи.

— И вашим, и синьора Тревизана?

— Да.

— А после смерти синьора Тревизана синьор Лотто оставался вашим бухгалтером?

— Конечно! Он был досконально знаком с нашими делами. Он ведь работал на Карло больше пятнадцати лет.

— Вы планировали и дальше пользоваться его услугами бухгалтера и коммерческого директора?

— Разумеется.

— Располагал ли синьор Лотто правами на фирму или какую-то ее часть?

— Боюсь, я вас не понимаю!

Такая реакция показалась Брунетти крайне странной, и не только потому, что вопрос был задан буквально в лоб, но и потому, что Мартуччи, как адвокат, просто не мог его не понять. Он сменил формулировку:

— У юридической фирмы имелся статус корпорации? И если да, то принадлежала ли синьору Лотто какая-то ее часть?

Мартуччи задумался, перед тем как ответить:

— Насколько мне известно, нет, но у них могло быть отдельное соглашение на этот счет.

— Какого рода соглашение?

— Этого я не знаю. Любое, какое они считали нужным.

— Ясно, — сказал Брунетти, а потом спросил как бы невзначай: — А синьора Тревизан?

Судя по молчанию Мартуччи, он явно ожидал этого вопроса.

— А что синьора Тревизан?

— Ей принадлежит какая-нибудь доля в бизнесе?

— Это зависит от того, что написано в завещании Карло.

— А его не вы составляли?

— Нет, он делал это сам.

— И вы не имеете ни малейшего представления о содержании этого документа?

— Нет, конечно. Откуда?

— Ну, я думал, что вы, как партнер… — начал Брунетти и, не договорив, сделал широкий жест рукой, как бы обобщая все, что можно было бы сказать по этому поводу.

— Я не являлся его партнером и стал бы им только в начале следующего года.

— Да-да, конечно, — согласился Брунетти. — Я просто подумал, что, учитывая ваше сотрудничество, вы могли иметь представление о содержании его завещания.

— Абсолютно никакого.

— Понятно. — С этими словами Брунетти поднялся. — Думаю, на сегодня достаточно, синьор Мартуччи. Очень благодарен вам за понимание и содействие.

— Это все? — Мартуччи тоже встал. — Я могу идти?

— Разумеется, можете, — ответил Брунетти и, словно в доказательство искренности собственных слов, открыл перед адвокатом дверь в коридор. Они распрощались, и Мартуччи ушел. Вслед за ним Брунетти и Вьянелло тоже покинули морг, чтобы вернуться в Венецию.

Полицейский катер доставил их прямо к квестуре. По дороге они успели обсудить разговор с Мартуччи и пришли к выводу, что к вопросам по поводу синьоры Тревизан адвокат был вроде бы готов и отвечал на них совершенно хладнокровно, а вот разговор о синьоре Тревизане и их возможном партнерстве явно заставил его понервничать. Вьянелло работал с Брунетти уже очень давно, и ему не требовалось отдельного приказа, чтобы провести обычную в таких случаях проверку алиби — опросить соседей Мартуччи, друзей, жену и установить, действительно ли он был дома в ту ночь. Вскрытие трупа Лотто еще не проводилось, но поскольку тело находилось в сильно натопленной машине, установить точное время смерти будет почти невозможно.

Они уже вошли в просторный вестибюль квестуры, как вдруг Брунетти резко остановился, повернулся к Вьянелло и воскликнул:

— Бензобак!

— Что, синьор?

— Бензобак. Пусть посмотрят, сколько в нем осталось бензина, а вы тем временем попробуйте выяснить, когда он последний раз заправлялся. Это позволит определить, сколько времени работал двигатель машины. Может, так им будет легче рассчитать время убийства.

Вьянелло кивнул. Это вряд ли значительно сузит круг поисков, но, если результаты вскрытия не позволят определить время смерти, такая информация должна им помочь. Хотя сомнительно, что это самое время смерти имеет в данном случае большое значение.

Вьянелло отправился выполнять поручение комиссара, а сам Брунетти стал подниматься к себе в кабинет. По дороге ему навстречу из коридора вынырнула синьорина Элеттра.

— А, комиссар, вот вы где. Вице-квесторе вас спрашивал.

Брунетти остановился и внимательно посмотрел на нее. Темно-оранжевый шарф, легкий как паутинка, колыхался у нее за плечами и не опадал, дрожа в потоках стремящегося к потолку горячего воздуха. Если бы статуя Ники Самофракийской вновь обрела свою голову, ожила, сошла с пьедестала и стала бы спускаться вниз по ступеням Лувра, она, вероятно, выглядела бы именно так.

— М-м, что? — спросил Брунетти, когда Элеттра поравнялась с ним.

— Вице-квесторе, синьор. Он сказал, что очень хотел бы с вами поговорить.

«Очень хотел бы», — повторил Брунетти неожиданно для себя.

Паола часто упоминала одного диккенсовского персонажа, который любил указывать, откуда дует ветер[23]. Брунетти никогда не мог запомнить имени этого героя, но одно он знал наверняка: если Патта «хотел бы» с ним поговорить, значит, ветер вот-вот задует с той самой нехорошей стороны.

— Он у себя? — спросил Брунетти. Он развернулся и вместе с молодой женщиной стал спускаться в расположенный этажом ниже кабинет шефа.

— Да, у себя. Все утро разговаривал с кем-то по телефону. — И это тоже было верным признаком надвигающейся бури.

— Войдите, — выкрикнул вице-квесторе, когда Брунетти постучал к нему в кабинет. — Доброе утро, Брунетти, — поприветствовал он своего подчиненного. — Садитесь, пожалуйста. Мне хотелось бы кое-что с вами обсудить. — Сразу три подряд вежливые фразы, сказанные вице-квесторе даже до того, как Брунетти успел сесть, не могли не насторожить Гвидо.

Он пересек кабинет и уселся на свое обычное место.

— Да, синьор? — проговорил он и достал из кармана блокнот, надеясь продемонстрировать таким образом, что относится к предстоящей беседе со всей серьезностью.

— Расскажите, что вам известно о смерти Рино Фаверо.

— Фаверо, синьор?

— Да, Фаверо. Бухгалтер из Падуи; тело обнаружили в его гараже на прошлой неделе. — Патта помолчал, пытаясь придать паузе многозначительность, и добавил: — Он покончил жизнь самоубийством.

— Ах да, Фаверо! Поступила информация, что в его записной книжке был обнаружен телефон Карло Тревизана.

— Надо полагать, это был не единственный номер в его телефонный книжке, — заметил Патта.

— Да, но этот номер был записан просто так, без фамилии.

— Понятно. Что-нибудь еще?

— Там были и другие телефоны без упоминания имен и фамилий. Мы их сейчас проверяем.

— Мы, комиссар? Кто это «мы»? — В голосе Патты звучал лишь вежливый интерес. По крайней мере человек, не слишком хорошо знакомый с вице-квесторе, не услышал бы в нем никаких признаков угрозы.

— Полиция Падуи, синьор.

— И как — вы уже выяснили, что это за номера?