Адаптер - Борис Петров

испугаться и повернуть обратно. Он был мертв, как все построенное человеком из песка и железа, и одновременно жил своей, непонятной для человеческого разума жизнью, пропитанной болью и муками тысяч человеко-тел, сгинувших в этих стенах много лет назад. Возможно, в прошлом по этому коридору выводили заключенных в последний путь, сажали в черный фургон и увозили на полигон. Лиз читала об этом в одной книге, которую нашла в библиотеке отца. Книга старая, страницы выцвели настолько, что текст читался с трудом, и отец прятал ее от всех, поэтому Лиз так тянуло к ней. Она читала ее украдкой, не делая сканов или фотографий, старалась не читать шепотом, так лучше запоминалось, чтобы камеры не распознали текст по движению губ. Неспящие глаза государства могли и сами заглянуть в книгу и попытаться распознать текст, но что-то сломалось в продуманном алгоритме, и камеры не сканировали страницы, следя под потолком за всеми и всем, что происходит, закрывая всевидящий глаз с той же легкостью, как полицейские не видят разрешенных бесчинств высших граждан.

Лиз медлила. Она останавливалась и оглядывалась назад, чувствуя холод в груди, желая побежать назад в спасительную камеру, запереться в своей келье и не выходить, пока ее не выволокут, не скрутят и не бросят в кузов, как барана. Она понимала, что так работает защитная программа, что она изо всех сил старается напугать, довести до паники, когда перестает работать ее мозг, еще живой и настоящий, без инородной надстройки, горячий и пульсирующий, как дикий зверь, почуявший свободу, готовый все отдать за шанс вырваться из клетки. Никто ее не сопровождал. Находясь в полумраке, едва различая темно-зеленый цвет стен, оставшихся точно такими же, как и сто лет назад, слой краски стал толще, и масляная краска перестала блестеть, Лиз слушала, как снаружи сюда рвется ветер, слабым сквозняком щекоча голые ступни. Она вдруг поняла, что пол ледяной, до ломоты в костях, такой же безликий и молчаливый камень, как и все, что окружало ее с рождения. И она побежала вперед — прочь от этого места, прочь от себя, зовущей спрятаться, кричавшей в самое сердце, грозившей смертью. Паника сжимала горло, ей не хватало воздуха, а коридор все не кончался, и из его стен доносились стоны бывших здесь, здание стонало вместе с ними, дрожало, пол пошел острой волной, ужасно заболели ноги, словно кто-то вонзил в них десятки крохотных стрел с ядом. В сознании, уже на излете, когда дыхание кончилось, и начался медленный обморок, вспыхнула мысль, что это не она, что это все ее бред, она не сошла с ума, просто надо пережить, перетерпеть.

Кто-то поднял Лиз с пола и понес на руках. Она не могла открыть глаза, не могла отдышаться, воздуха не хватало. Воздух был таким пустым, что казалось легкие ничем не могут наполниться, сдуваясь, как проткнутый воздушный шарик. Свет обжег глаза, Лиз зажмурилась и долго не разрешала себе открыть глаза. Дыхание успокаивалось, сердце больше не сжималось ледяными пальцами, лишь угасающая паника жгла голову, заставляя кровь стучать в висках, колоть толстой иглой под затылком.

— Можешь открыть глаза, — услышала она знакомый голос, добрый и слегка насмешливый. Лиз приоткрыла левый глаз и тут же закрыла его, свет все еще больно бил по глазам, требуя от нее повиновения. — У нас много времени, мы никуда не торопимся.

Голос Беджана успокаивал, он, как ливень летом, успокаивал землю, давал время отдышаться. Лиз открыла глаза и улыбнулась. Сидеть на жесткой скамье было до колких мурашек приятно, вот так просто сидеть на свободе. Она тихо засмеялась, смотря в его внимательные глаза. Он не улыбался, следя за ней, за ее реакциями, держа запястье ее левой руки в сильных пальцах, одними губами считая пульс. Лиз встала и пошатнулась. Он поймал, крепко и в тоже время нежно держа, не опуская взгляда от ее глаз. Лиз потянулась к нему и поцеловала, робко, без показной страсти. Поцелуй обжег губы, впуская его тепло в самое сердце.

— Ничего, скоро пройдет. Это все фантомная блокировка. Тебе придется научиться отличать реальность от галлюцинаций. Ты же знаешь это, вспомнила, что я тебе рассказывал?

Лиз кивнула и поцеловала его, долго, без смущения, не думая о том, что за ними наблюдают.

— Хватит! Я вообще-то тут сижу! — возмутилась Ю-ли, беззлобно фыркнув. Она вышла раньше, сразу побежав, чувствуя, что точно сбежит обратно и спрячется. Беджан поймал ее у выхода, Ю-ли успела свалиться в обморок. От лавки болела спина, хотелось пить и есть, но больше всего хотелось спать, вернуться обратно. Она несколько раз пыталась это сделать, но ее останавливал Беджан.

— Мы тебя больше часа ждали!

Лиз подошла к ней и, обхватив лицо теплыми ладонями, и поцеловала Ю-ли в глаза. Ю-ли прижалась к ней, уткнувшись лицом в грудь.

— Пора идти. Здесь слишком долго оставаться нельзя. У вас не должно быть выбора, а то вы сломаетесь. И это будет не ваша слабость, просто программа слишком сильна.

Лиз помогла Ю-ли подняться, и, держа ее под руку, пошла за Беджаном. На стоянке она не увидела машины Беджана, он остановился у небольшого фургона с эмблемой транспортной компании. На таких обычно развозили продукты и другие товары, робот ехал сам по маршруту, и в машине сидели грузчики. Как бы не был роботизирован город, относить контейнеры и пакеты должны были люди из плоти, даже без экзоскелетов, так было проще и дешевле.

— Вам придется ехать здесь. Не бойтесь, там вполне удобно, — Беджан открыл заднюю дверь фургона и жестом пригласил их внутрь. На полу лежали надутые спальники, закрепленные к полу, чтобы не качало во время езды. Возле каждого спальника стоял металлический ящик с термосом и бутербродами, из решеток вентиляции дул прохладный ветерок. Не хватало только туалета, места для него не осталось.

Лиз помогла Ю-ли забраться, девушка с трудом стояла на ногах, часто закатывая глаза. Взглянув на Беджана, Лиз залезла в машину. Перед тем, как дверь закрылась, она увидела высокого пожилого мужчину рядом с Беджаном. Они о чем-то переговаривались кивками и жестами. Она доверяла Беджану, пугливая мысль, что он предаст их, недолго точила ее сердце.

Внутри оказалось вполне уютно, нельзя было стоять, потолок был слишком низким. Они поели, забавно раскачиваясь, когда фургон поворачивал. Ю-ли много смеялась, на время забыв про усталость. В спальники Беджан положил чистые пижамы, мягкие, из толстой приятной ткани. Ю-ли прижала пижаму к лицу и долго дышала, чувствуя запахи лета, вкус цветов и щебет птиц. Лиз ощутила запах вишни