Семь смертных грехов (ЛП) - Тейлор Кори "Sickness"

Итак, на чем я остановился?

Глава 7.

Я и зависть

“Что это там у этого парня? Это должно быть моим”.

“О! Что это за херня? Это должно быть моим”.

Зависть: “Как бы заполучить это побыстрей, приятель?”

После тщеславия, зависть, вероятно, наиболее важный грех в списке мистера Блэквелла (Ричард Блэквелл – американский критик моды, журналист, теле- и радиоведущий – ред.). Это тварь из пропасти, до которой не добраться. Это постоянный зуд, раздражающий спину. Ну же, руки вверх, вы знаете, что вы из себя представляете - мы все завистливы. Ведь это чертовски легко - завидовать всем и всему. Это делает нас злыми и алчными, и даже иногда заводит, ибо, что есть похоть, если не зависть и желание полностью овладеть кем-то. Так что, если жадность - основной ингредиент нашего греховного пирога, то зависть – секретная приправа, которая придает особый вкус блюду. Так же, как и остальные грехи из нашей Смертной Семерки, она появилась очень давно. Одна из Десяти Заповедей гласит: "Не возжелай жену ближнего своего". Очевидно, жена Иезекииля (ветхозаветный пророк – ред.) была больше похожа на Рэйчел Хантер (американская модель и актриса новозеландского происхождения – ред.), чем на Эстель Гетти (американская актриса театра и кино – ред.). Так что в зависти нет ничего нового. И ничего смертельного.

Желать чего-то лучшего - это ведь, черт возьми, так по-американски? Зависть вгоняет кумулятивные пули в еле живую, слабую надежду и вооружает вас оружием жизни, при помощи которого вы можете проделать большие дыры в собственной апатии. Так почему бы и нет? Если в этой стране можно верить в мечты, то тогда они - общая собственность, неотъемлемое право, которое выдают в  больнице вместе с красно-сине-белыми успокоительными пилюлями. Все, что нам нужно, это прыгнуть чуть выше головы, чтобы понять, что нам делать со всей этой сияющей свободой! Составляющая часть этого воспитательного процесса - здоровая порция зависти. Не знаю, как насчет вас, а я хочу очень многого, и все это напоминает мне то дерьмо, которое уже есть у кого-то. Так почему бы мне не хотеть того, чем владеют другие? Только потому, что это принадлежит им, не означает, что не существует подобных вещей другого размера. Даже если какая-нибудь штуковина -  единственная в своем роде, всегда найдется засранная лачуга, где продают неудачникам вроде меня пахнущие кукурузной мукой подделки, которые размокают под дождем.

Рекламные ролики - это романтические комедии, придуманные для того, чтобы заставить потребителей завидовать людям и желать товара - чем привлекательнее персонаж из рекламы, тем больше тебе нужны эти брюки. Рекламные стенды выглядят как скрытые послания, как ваш персональный маячок жадности, если вы ездите так же быстро, как и я, и их единственная цель - накормить вас всяким преходящим дерьмом, которого у вас нет и не было. В результате, вы обнаруживаете, что вам нужна всякая фигня, о чем вы даже и не подозревали. Вы становитесь манчьжурским стажером в Macy’s (одна из крупнейших и старейших сетей розничной торговли в США, основана в 1858 году – ред.), готовым смотаться оттуда с мылом и лосьоном. Нас бомбардируют объектами зависти утром, в обед, и на безумных вечерних распродажах, пока это не становится обычным делом. Но моя точка зрения такова: я не думаю, что зависть настолько плоха, да разве в этой стране, как и в любой другой, можно не завидовать? Мы все от природы теряем голову, жаждем обещаний, еле различимых в мрачных тенях; сомнительное благо может стать вашим, если корысть оправдана. Нас перехитрили и обошли с фланга те, кто думают не как мы, и эти подонки еще ждут от нас добродетели? Любители трахать свиней, скажите-ка мне, как сказать "поцелуйте меня прямо в зад" по латыни?

Зависть просто ужасна по утрам, но она подкидывает смешные странности. Например, меня неприлично тянет узнать, что люди держат в своих холодильниках, особенно в Калифорнии. Не знаю, почему. Прихожу в чужой дом и оказываюсь на кухне. Потом вы видите дверцу, открытую настежь, и меня с головой внутри холодильника, изучающего его содержимое. Убери башку из сточной канавы – мы уже закрыли глаза на твою страсть, ты, извращенец. Понятия не имею, в чем дело, но мне просто любопытно, что там внутри. Что вы думаете о том, как люди компонуют овощи и фрукты, упаковывают мясо для ланча, расставляют напитки? Я трогаю продукты, беру что-нибудь в руки, а потом кладу обратно. И еще я все нюхаю. Для меня, забитый под завязку холодильник - как видеоигра: я отдаюсь развлечению с потрохами, и мне не важно, в чем там интрига.

При этом находятся люди с шикарными домами и дорогими  машинами, которым нравится, когда в их морозилке пусто. Они так богаты, что питаются исключительно вне дома. Поэтому их стол украшен несколькими ключевыми ингредиентами: горчицей, полкувшином солений, пустой бумажной упаковкой, батончиком масла и коробкой с содовой Arm & Hammer (производитель домашних продуктов питания – ред.) на случай, если что-то не усвоится должным образом. Что за черт? Неплохо бы попробовать эту сборную солянку. Такое дерьмо можно встретить в холодильниках у бедняков и студентов, но не у богатых людей. Думаю, это подсознательное поведение, чтобы остальные считали, что вы не при таких деньгах, как кажетесь. Когда у вас в холодильнике мышь повесилась, есть надежда, что люди пожалеют вас. Все это, конечно, здорово, но не прокатывает в Беверли-Хиллз.

Я достаточно откровенен, если выбирать из самых завистливых людей на планете. Если вы зеленеете от зависти, тогда я “Невероятный Халк” (главный герой одноименного фильма 2008 года – ред.), рвущийся через Манхэттен. Я агрессивный, беспардонный, обозленный, хватающий все, что попадается под руку. Так что, в моем понимании, зависть – не грех, а скорее порыв ветра в мои паруса. Жадность и зависть устраивают маленькую ярмарку в моей убогой лачуге, а я, как организатор аукциона, называю лоты и принимаю предложения. Но даже я останавливаюсь, когда дело доходит до проверки каталога Крейга (сайт электронных объявлений – ред.) в моей душе. В наши дни люди относятся к деньгам и повышению цен как к неизбежным фактам. В этом двуликом мире, который вещает из двух ртов, награды и почести становятся своего рода возмещением убытков, и, что касается меня, я здесь, чтобы объявить все это полной чушью.

“Грэмми”, “Эмми”, “Оскары”, ”AMA”, “Тони”, ESPY (премии за достижения в области музыки, телевидения, кино, театра и спорта – ред.) - вы знаете, люди привыкли хорошо относиться ко всяким таким вещам. Но за последние несколько лет порча разъела доверие даже самых горячих сторонников. Меня все время спрашивают, каково это – выиграть Грэмми? Я отвечаю, что мне наплевать. Какое мне дело до премии Грэмми? Чтобы вам все стало понятно об этом фарсе, - просмотрите список номинаций. Здесь чертовы кучи наград для попа, хип-хопа, кантри и даже современной церковной музыки. В большинстве случаев номинации предназначены для смешанных жанров. Есть даже несколько наград для техников, и это оправдано. Люди в шоу-бизнесе часто забывают, кто делает черную работу, так что это на пользу. Однако…

Есть одна метал-номинация. Одна! Награда! Для метал-музыки!

Выигрывая метал-Грэмми, вы чувствуете себя здоровым прокаженным. Конечно, на секунду вы на небесах, но к концу дня понимаете, что вас все равно поимели. Можно привести следующий аргумент, раз метал-номинация всего одна и вы выиграли ее, то попадаете в элиту, в которую нет доступа всем остальным. Но тогда зачем придумали все другие номинации? Ведь смысл в том, чтобы отличаться от всех, будто вы сотворили нечто, что не под силу другим. В наше время последние подражатели-неудачники, бездарные размалеванные бракоделы уходят вон с охапкой славных призов под хвалебный аккомпанемент лукавых льстецов. В эпоху, когда даже слова, которые мы употребляем, рассматриваются как вранье, что можно сказать о церемонии награждения, низведенной до уровня неравного соперничества. Да и вообще, я доверяю не наградам, а результатам, которые придают вам вес и благосклонно дарят возможность заниматься тем, что вы исповедуете. Я доверяю своим поклонникам, потому что они вкладывают в меня свою веру. Только это взаимное чувство так приятно уху и так сладко на вкус.