СД. Двадцатый том. Часть 1 (СИ) - Клеванский Кирилл Сергеевич "Дрой"

И в этом смысле, как в этой ржавой ручке, ведущей к самому сакральному смыслу вселенной, не остались никакого… смысла.

Глупый каламбур.

Ляо Фень, наверное, одобрил бы…

— Думаешь, сможешь её этим вернуть? — голос прозвучал еще ближе.

Генерал высвободил Закон, накрывая им все, куда только мог упасть взгляд. На мгновение в атмосфере задрожал в сиянии силуэт, сотканный из золотых нитей, но мгновением позже наваждение исчезло.

Он снова стоял один.

Но это чувство обманчиво, как и глаза.

— Ты стал сильнее с нашей последней встречи, — с уважением произнес незримый Яшмовый Император. — Если бы мы сошлись в битве, то эти земли были бы уничтожены.

— Но я не смог бы убить тебя, — прошептал Черный Генерал, не отрывающий взгляда от одинокой башни.

— Не смог, — согласился Император. — как и я тебя… Сложная ситуация, генерал. Мы…

— Ничего сложного, — он позволил себе неслыханную дерзость — перебить Яшмового Императора, правителя Безымянного Мира, сильнейшего существа. — Не забывай, незримый, что я бывал за Вратами. Я видел суть этого фарса. Я знаю правду. Так же, как и ты.

Прозвучал смешок.

— Знаешь правду… — повторил Император. — Сколько ты живешь с этой правдой, генерал? Десять эпох? Пятнадцать? Двадцать?

Генерал не ответил. Он и сам не помнил, сколько времени прошло с тех пор, как он отправился за Врата и вернулся обратно. Но это его и не волновало. Какая разница, сколько времени он просуществовал богом, если имело значение лишь то, сколько времени он прожил человеком.

— Я несу это бремя, мальчишка, с тех пор, как зажглись первые звезды. Ты думаешь, что создал музыку? Я написал песнь Семь Мгновений до Жизни еще прежде, чем ты появился на свет из мертвой земли. Я менял свой облик столько раз, что забыл, как выгляжу на самом деле. И трон уже давно стал частью меня.

Генерал знал и это. Знал, что все истории о борьбе за Яшмовый Престол — лишь сказки. Император никогда не менялся. Он был всегда. С момента, как Безымянный Мир сделал первое дыхание.

Так же, как он теперь знал, что не было никакой древней сущности. Не существовало бога-матери из числа Семи тех, кто создал Безымянный Мир.

Тот просто появился.

А вместе с ним — Незримый.

Почему так произошло?

Черный Генерал знал и это. Теперь знал. Каким же глупцом он был, когда те, что за Вратами, обещали ему нескончаемые муки в обмен на знание и закрытие Врат.

Он не верил им.

Что за боль может причинить знание?

Жаль, что он тогда еще не знал Ляо Феня. Тот бы сказал, что именно знание и причиняет самую страшную боль. И нет агонии более жуткой, чем та, что испытывает тот, кто знает правду, но не имеет возможности изменить реальность.

— Тогда почему ты борешься со мной, Незримый? — генерал повернулся к пустоте так, словно мог беспрепятственно видеть собеседника, скрытого в тенях.

Император промолчал. Кто знает, куда был обращен взгляд его глаз и что за мысли тревожили сознание. Генерал даже не был уверен, что этот… это существо понимало, о чем идет речь.

Столь же древнее, как сам мир и достаточно могущественнее, чтобы уничтожить его одним своим желанием, оно верно сидело на цепи.

Бессменный хранитель пастбища, взращивающий овец на убой.

— Слушая любимую песню, генерал, — наконец ответила пустота. — Мы знаем, что слышали её уже тысячу раз. Знаем каждую ноту и каждое слово. Мы слышали её так много, что можем наиграть при помощи сосновых шишек, а напеть голосами весенних котов, но… это не делает её менее прекрасной.

— Ты говоришь, как Пепел, — покачал головой генерал, вспоминая причину, по которой Мастер Почти Всех Слов занял сторону Седьмого Неба.

— Может быть волшебник просто чуть мудрее, чем ты о нем думаешь, — с едва уловимой нежностью в голосе, произнесла пустота. — А может ты просто не видишь того, что видим мы.

— Я…

— Ты ничуть не достойнее нас, генерал, — теперь уже Император перебил бывшего великого защитника Небес и Земли. — Разве ты рассказал правду всем тем, кого привел сегодня в битву? Поведал им истинную причину своего, как ты говоришь, восстания? Свобода? Равенство? Честь? Это ты им сказал?

— Я не соврал.

— Но ты и не сказал правды! — голос пустоты прозвучал жестче и настойчивее. — Так в чем, ответь мне, великий воин, мы столь сильно отличаемся? Я использую их, и ты используешь их. Где та грань, что делает тебя добром, а меня — злом.

Генерал не нашелся, что ответить. Опять повернувшись ко входу в башню и положив ладонь на рукоять, он тихо прошептал:

— Когда я вернулся из Врат, один мудрец рассказал мне, что нет ни добра, ни зла, ни правды, ни лжи, ни чести, не бесчестия. Есть только жизнь. И жизнь — это самое драгоценное, чем владеет человек и самое нужное, к чему может стремиться бог, — генерал, уже зная, что будет следом, толкнул дверь вперед. — Я бы хотел, когда-нибудь, вновь поговорить с этим мудрецом и спросить — стоило ли оно того.

Там, в башне, было пусто.

Ни книг. Ни свитков. Ни гобеленов или веретен с бесконечными нитями.

В месте, где, по легендам и верованиям, хранились записи о судьбах всех, кто населял этот мир, царила пустота.

Хаджар открыл глаза. Кажется, ему снился сон. Один из тех, что он не сможет вспомнить. Осталось только ощущения. Грусти и… чего-то иного. Такое бывает, когда знаешь, что чтобы победить, придется пожертвовать самым драгоценным.

— Хаджар.

Он повернулся на голос и увидел перед собой Лэтэю. Целую и невредимую. Она обняла его и прижала к себе, а он вдохнул аромат её волос и отчего-то подумал, что так, наверное, пахнут звезды в садах богов.

Глава 1760

— Сокруши меня Молот Предков, Хаджар-дан, — сидевший рядом гном помахал генералу надкушенным яблоком. — Ну и хорош же ты спать… третий день уже пошел.

— Третий день, — как завороженный, повторил Хаджар.

В памяти все смешалось. Какие-то образы, сны, видения и…

Он снова посмотрел на Лэтэю. Последнее, что он помнил, это как Старик вонзил Падающей Звезде два кинжала в глаза.

— Арнин умеет делать иллюзии из теней, — пояснила отстранившаяся от своего друга воительница. — Даже Артеус не всегда справляется с тем, чтобы отличить их от реальности.

Муж Лэтэи на это что-то нечленораздельно проворчал и продолжил делать записи в своем гримуаре.

Шакх, при этом, что-то обсуждал с пресловутым оборотнем, активно жестикулируя, споря и указывая на несколько карт. На миг взгляды генерала и Арнина пересеклись, они обменялись легкими кивками, после чего вернулись к своим занятиям.

Оборотень пытался совершить невозможное — переспорить Пустынного Волка, а Хаджар смотрел на Лэтэю. На её прелестное лицо, ясные глаза и волосы, яркие, как первые лучи солнца после затянувшейся ночи, полной холода и мрака.

— Я думал…

— Такой был план, — она тихим голосом перебила своего друга. — Старик знал, что мы что-то придумаем. И мы решили ему подыграть. Сделать вид, будто мы самоуверенные юнцы.

С последним утверждением Хаджар мог бы поспорить. В том плане, что для подавляющего большинства Древних они такими и являются.

Юнцами, с не обсохшими от материнского молока губами, не знающего правды об этом мире и…

Правды?

Какой еще правды.

Дархан схватился за голову. Та гудела и трещала, напоминая арбуз, который особо ретивый покупатель проверял на спелость и прочность.

— Хаджар? — обеспокоенно спросила Лэтэя.

— Все в порядке, — улыбнулся генерал, усилием воли заставляя боль утихнуть. — Ты рассказывала про ваш план.

Падающая Звезда еще какое-то время сверлила его взглядом, после чего продолжила рассказ.

— Шакх предположил, что Старик не особо любит рисковать, иначе бы он просто не прожил здесь столько лет, — она все еще не сводила с него подозрительного взгляда, но постепенно оттаивала. — Так что мы решили выманить его и создали не одну, а две иллюзии. Первая должна была отвлечь Старика, а вторая выманить его из укрытия. Правда я до сих пор не уверена, что взрыв смог тому навредить, но все же время для побега мы выиграли и Артеус, использовав артефакт, поглотил часть силы взрыва и перенес нас сюда.