Солнечный удар - Рэйчел Кейн

Я решительно остановилась, отказываясь думать о подобных отношениях, особенно перед едой.

Патрик был так добр, что снял с меня туфли и накрыл пледом, пятнистым как леопард. Я накинула его на плечи и босиком отправилась на кухню, серьезно обдумывая, не сменить ли одежду на что-нибудь более подходяще для борьбы, поскольку уроки Патрика больше напоминали профессиональные бои без правил. Может быть, спандекс и миленькая изящная маска-домино? Меня можно будет называть, например, Щелкунчик.

Завтрак был уже на столе, превосходно сервированный, как в рекламе в дорогом журнале. В центре стола даже имелась ваза с только что сорванными ромашками. Ну, может, и не как в самом дорогом журнале, но в любом случае Патрик старался.

– Патрик?

Ответа не было. Я взяла небольшой кусок яичницы с беконом. Она оказалась восхитительно свежей, теплой, только что приготовленной. Бекон был хрустящим, но не пережаренным, апельсиновый сок – вкусным и резким. Кофе в кружке с надписью «Привет, Кошечка!» был черным, как грех, и раза в два слаще.

Я только что покончила с последней порцией оладьей, когда почувствовала несомненный порыв силы, обычно сопровождающий действие сильного заклинания, и вошел Патрик, одетый в крайне неприличный купальный халат. Я была абсолютно уверена, что Дисней не одобрил бы то, что делали герои его мультфильмов на этом темно-голубом атласном фоне.

С другой стороны, я была счастлива, что Патрик одет хотя бы в такой халат.

Он подошел к столу, взял стул, раскрыл утреннюю газету и внимательно взглянул на меня поверх очков.

– Хорошо спала?

– Прекрасно. Что-то между обмороком и вечным сном, – ответила я. – Думаю, что все же ближе к обмороку.

– А, – он зашуршал газетой. – Видела заголовки? Он повернул страницу ко мне.

Там была фотография ураганной волны на побережье Флориды, разрушающей большое количество домов. Заголовок гласил: «Буря столетия?» Я со свистом вдохнула воздух и потом медленно выдохнула.

– Дело моих рук? – спросила я.

Он послал мне шаловливую улыбку.

– Вряд ли. – Он вновь вернул себе газету. – Как обычно, твои друзья из Хранителей Погоды все сделали через задницу. Как так может быть, что при всей твоей власти у тебя каждый год тысяча человек погибает от подобных штормов?

И я позволила втянуть себя в передаваемую из поколения в поколение дискуссию между различными ветвями власти в Ассоциации Хранителей, что едва ли не каждый раз разгорается между Хранителями Погоды, Хранителями Огня и Хранителями Земли. Я помнила, что Патрик раньше был Хранителем Огня.

Я задумчиво подцепила очередной кусочек бекона.

– А как насчет Команды Копченых Медведей, которая позволила лесным пожарам уничтожить половину Калифорнии в прошлом году? Это было нечто.

Он проворчал соглашаясь:

– Как ты думаешь, будь у тебя джинн, ты бы работала лучше?

– Конечно. – Подтвердила я и добавила немного перца в яичницу. – Было бы больше силы. И больше власти.

– Власть исходит от джинна?

Над этим вопросом мне нужно было подумать.

– Нет. Власть исходит от… хранителя. От джинна идет сила.

– Вообще-то оба ответа ошибочны. И то и другое – и власть и сила – идут от Хранителя. Джинн привносит только одну вещь – потенциал. – Он попробовал кофе, добавил сливок и размешал. – Как ты уже знаешь, это все, чем мы являемся. Потенциальная энергия. Люди являются кинетической. Они создают действие и противодействие. Мы только посредники, через которых они работают.

Для меня это звучало примерно как дзен-буддизм.

– Я не имею ни малейшего понятия, о чем ты только что говорил.

– Я знаю. – Он подмигнул мне, опустил руку в карман халата и достал очень маленькую бутылочку, размером с пробник для духов с пластиковой крышкой. Он повертел ее между пальцами, потом поставил на стол и вынул пробку. Я ждала, что сейчас с хлопком появится джинн.

Ничего не произошло.

– Мне бы хотелось кое-что тебе объяснить, – сказал он. – Может быть, сейчас это и не будет иметь большого смысла, но думаю, пригодиться позднее.

Я чувствовала сытость, хорошенько нагрузившись холестерином и жирами, замечательно устроившимися у меня… это заставило задуматься, что вообще-то происходит с едой в теле джинна? Все то же самое, что у людей или же имеются принципиальные отличия? Может быть, здесь пища растворяется энергетически без необходимости химического распада. М-да… Хороший вопрос.

– Так, – сказала я и набрала полный рот солнечной Флориды в виде только что выжатого апельсинового сока. Энергия переходит во фрукт, потом снова в энергию. Физику я любила.

– Я не плохой парень, – сказал Патрик. Теперь он не смотрел на меня, а изучал пузырек в своих толстых, но с превосходным маникюром пальцах. – Катастрофически эгоистичный, как мужчина, но, полагаю, что это не редкость. Я прожил хорошую жизнь. И любил одну женщину больше, чем саму жизнь. Больше чести.

Я вспомнила видение.

– Сара, – сказала я.

Он бросил на меня короткий взгляд своих глубоких, как океан, глаз и быстро опустил их вновь.

– Она была… изумительной. По правилам Хранителей, ты знаешь, запрещено использовать джиннов… таким образом. – Для парня, гостиная которого заставила бы побледнеть даже Боба Гуччионе, он выглядел очаровательно уклончивым, когда произносил эти слова. – И ни один хозяин, у которого есть хоть какая-то совесть, не станет требовать подобного. Но мы… это не был приказ или покорность. Это было…

Он встряхнул головой.

– Это было много лет назад.

Я ощутила холодное марево в углу кухни. Да, она находилась здесь. Искаженный призрак Сары, ифрит, бесконечно скитающийся в поисках способа исцелить свои раны. Я не двинулась с места.

Я чувствовала, что ее внимание сосредоточено на Патрике, и вспомнила видение – ее глубокую, могущественную любовь.

– Ты любишь ее, – сказала я, – она любит тебя.

– Вот потому-то и существуют законы. Для того, чтобы этого не повторилось вновь.

Патрик встряхнул головой и вновь посмотрел на меня. Его глаза за очками были ясными и спокойными.

– Я хочу вернуть ее назад, понимаешь. Она – часть моей души. Я хочу оживить Сару.

Он пытался сказать мне что-то, только я никак не могла взять в толк, что именно. Апельсиновый сок встал у меня поперек горла.

– Патрик…

– Я и не думаю, что ты можешь сделать это, – сказал он почти легко. – Мне бы хотелось, чтобы отыскался способ помочь тебе, Джоанн. Но правда состоит в том, что ты, подобно мне, как человек должна умереть. У него нет способа сохранить тебе жизнь, не считая того, каким образом это сделала для меня Сара. Но цена слишком высока.