Войны и кампании Фридриха Великого - Юрий Ненахов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гренадеры были любимым родом войск Елизаветы. Поскольку переворот 1741 года она сумела осуществить только благодаря помощи гренадерской роты Преображенского полка, в ее правление чины этого подразделения были буквально осыпаны почестями и привилегиями. Рота была переименована в лейб-кампанию, весь личный состав получил огромные денежные выплаты, пожалования крепостными крестьянами и прочие милости. Все офицеры произведены в генеральские чины, сержанты и капралы — в штаб-офицерские и капитанские, все рядовые недворяне возведены в дворянское достоинство.
Отличия не только от армии, но и от прочей гвардии были видны даже по обмундированию: через богатую золотую расшивку мундиров лейб-кампанцев только кое-где проглядывало зеленое сукно мундира. Керсновский пишет, что после воцарения Елизаветы «петербургскому населению много приходилось терпеть от самоуправства гвардейских солдат, особенно лейб-кампанцев, не терпевших над собою никакой власти. Весною 1742 года гвардия отправлена в поход в Финляндию, где не без труда удалось взять ее в руки». Боевые качества этого опереточного воинства вполне понятны: даже в Семилетнюю войну когда-то грозную петровскую гвардию не рискнули отправить в Пруссию.
Комплектование русской армии производилось посредством рекрутских наборов. П. И. Шувалов[13] упорядочил эту систему, хотя до него наборы проводились нерегулярно. В 1757 году страна была разделена на 5 полос; ежегодно производился набор в одной из них, так что в каждой полосе набор бывал раз в 5 лет. Среди офицеров значительный процент по-прежнему составляли иностранцы, хотя их численность по сравнению со временами правления в России Брауншвейгской династии уменьшилась.
Серьезной проблемой, начиная с петровских времен, было комплектование пехоты офицерским составом. Поскольку кавалерия еще со средневековья считалась единственным достойным дворянина родом войск, молодые отпрыски дворянских семей предпочитали идти служить рядовыми в конницу, а не офицерами в пехоту. Эта тенденция сохранилась до елизаветинских времен, поэтому большинство обер-офицерских должностей в пехотных и гренадерских полках укомплектовывалось наемниками из числа иностранцев.
Главным бичом русской армии было отвратительное состояние тыловой и хозяйственной части. Австрийский капитан Парадиз, находившийся в 1738 году при русской армии и участвовавший в миниховском походе в Крым, писал: «Русские пренебрегают порядочным походом и затрудняют себя огромным и лишним обозом: майоры имеют до 30 телег, кроме заводных лошадей… есть такие сержанты в гвардии, у которых было 16 возов. Неслыханно большой обоз эту знатную армию сделал неподвижною… Русская армия употребляет более 30 часов на такой переход, на который всякая другая армия употребляет 4 часа…»
Австрийский полковничий протазан времен императора Карла VI (1685–1740).
Австрийская пехота комплектовалась по разной системе в немецких и венгерских землях Габсбургов, поэтому полки имели единый национальный состав. Существовали также некоторые различия в униформе этих частей. Кроме рекрутского набора, практиковалась вербовка наемников, в том числе из-за границы. Основу пехоты составляли гренадерские и мушкетерские полки.
Кавалерия
Образцовая строевая прусская кавалерия середины XVIII века своими боевыми качествами была полностью обязана королю Фридриху II и двум его выдающимся кавалерийским генералам: барону Фридриху Вильгельму фон Зейдлиц-Курцбаху[14] и Иоганну фон Цитену[15]. Вступив в 1740 году на престол, Фридрих получил в свое распоряжение конницу, состоявшую из 20 полков: 12 кирасирских, 6 драгунских и 2 гусарских. Кавалерия была любимым родом войск и предметом страсти короля Пруссии: Фридрих лично писал для нее наставления и постоянно присутствовал на кавалерийских учениях.
В соответствии с общепринятой практикой, прусская кавалерия комплектовалась рекрутами, завербованными добровольно или принудительно. Большинство солдат должны были составлять иностранцы (по причинам, приведенным выше). В одном из своих приказов Фридрих потребовал: «В заключение… король желает строжайшим образом, чтобы в каждой роте кавалерии в 66 человек было от 30 до 40 абсолютно иностранцев, и в каждом драгунском эскадроне в 132 человека — от 80 до 90; если выбудет один из них, то командир полка обязан завербовать на его место опять иностранца; таким образом в роте кавалерии не может состоять более 20–25, а в драгунском эскадроне 40–50 человек своей страны, за что отвечает командир полка». Однако в комплектовании кавалерии имелся существенный нюанс: все рекруты прусского происхождения вербовались только добровольно и происходили из помещичьих семей. За дезертирство кавалериста-пруссака отвечали его родные. По этой причине дисциплина в коннице всегда была выше, чем в пехоте, а на марше и при расположении лагерем кавалерия играла роль своеобразной полевой жандармерии, конвоируя, во избежание побегов, пехотные батальоны. К началу Семилетней войны общая численность прусской конницы составила 35 тысяч человек.
Вся тяжелая кавалерия Пруссии комплектовалась отличным конским составом, качество которого, например, русским было доступно только в мечтах. Еще при Фридрихе Вильгельме в стране была создана первоклассная культура коневодства — государственные заводы и юнкерские фермы исправно поставляли армии огромных и мощных лошадей северо-германских (ганноверской и голштинской) пород, считавшихся лучшими в Европе. Так, кирасирские кони были несколько медлительными, но способны легко выдерживать вес тяжелого всадника в кирасе и с вооружением. Эти лошади должны были хорошо двигаться рысью, были менее чувствительны к шенкелю и отлично приучены к действиям и слаженному маневрированию в сомкнутом строю. Рост кирасирских лошадей колебался в пределах 151–160 сантиметров и более. Кирасирские полки, как правило, эскадрировались лошадьми вороной или караковой масти.
Фридрих Вильгельм I за время своего правления много сделал для улучшения качества конницы. При нем в Восточной Пруссии были созданы богатые конные заводы, приносившие от десяти до двенадцати тысяч талеров годового дохода. Однако высокое качество строевых лошадей не соответствовало их количеству — прусская конница испытывала дефицит отечественных лошадей, в основном покупая их за границей. Король Фридрих II, неусыпно заботившийся об улучшении тактики и вооружения своей конницы, как ни странно, почти не обращал внимания на улучшение ее конского состава. Прусская армия получала ремонт[16] с конских заводов множества стран… за почти полным исключением самой Пруссии.
Легкая и средняя конница (гусары и драгуны) ремонтировалась лошадьми из Польши, Украины, молдавских княжеств и Венгрии (напомню, что с началом Семилетней войны все эти территории прямо или косвенно находились под контролем врагов Фридриха). Тяжелые лошади для кирасир почти исключительно поставлялись из Ганновера и Гольштейна. Только после войны, в последние годы правления Фридриха II, «Remonteland Ostpreussen» («Восточная Пруссия — страна конезаводов») стала поставлять армии хотя бы какое-то количество годных к строевой службе лошадей отечественных заводов. Все это приводило к тому, что, например, в 1743 году прусская кавалерия получила только 60 лошадей уставного роста свыше 5 вершков (1,5 метра). Поэтому потеря Восточной Пруссии и Померании в 1757–1759 годах, а затем еще и взятие русскими Берлина в 1760 году, откуда были уведены все строевые лошади, весьма болезненно сказались на прусской кавалерии, которой просто неоткуда стало брать конский состав для ремонта.
Эта крайне неприятная для Пруссии ситуация была исправлена только преемником Фридриха — королем Фридрихом Вильгельмом II. В 1787 году, сразу после его восшествия на престол, обер-шталмейстер граф Линденау внес на королевское рассмотрение проект превращения Восточной и Западной Пруссии в «ремонтные провинции», которые были бы способны ликвидировать зависимость армии от импорта лошадей. Дело сразу пошло на лад: если в 1791 году армия приняла 250 лошадей с отечественных заводов, до уже в 1800 году — 1472. При этом правительству приходилось учитывать интересы крупных юнкерских хозяйств, которые, собственно, и приняли на себя основную тяжесть выполнения этой программы. С целью повышения их рентабельности армия постоянно повышала закупочные цены на строевых лошадей: в течение 30 лет стоимость драгунской лошади выросла на 50 %, а гусарской — на 100 %. Значение крестьянских хозяйств и небольших конеферм, наоборот, резко снизилось.
* * *В состав кирасирского полка в среднем входило 5 эскадронов или 12 рот, т. е. четыре эскадрона двухротного состава и еще один (лейб-эскадрон) — четырехротного. В среднем кирасирский полк насчитывал 800 кавалеристов (в том числе нестроевых): 37 офицеров, 80 унтер-офицеров, 11 трубачей, 660 рядовых, а также примерно 60 резервистов. Кроме лейб-кирасирского полка и восьми армейских кирасирских, в армии числилось еще два полка с особыми названиями. Так, полк, получивший в ходе Семилетней войны порядковый № 10, именовался Жандармским, а № 11 — лейб-карабинерским. Кроме того, в 1740 году Фридрих сформировал еще один кирасирский полк (№ 13) — ставший впоследствии знаменитым «Garde du Corps» («телохранители»), своего рода аналог появившихся позже русских кавалергардов, который вначале состоял всего из одного эскадрона в 184 солдата и офицера, а к 1756 году насчитывал уже три эскадрона по 226 человек в каждом (на 1787 год — 24 офицера, 48 унтер-офицеров, 8 трубачей, 522 рядовых). Эта конная гвардия имела чрезвычайно элитный характер, ее шефом являлся сам король, как и все его преемники.