Город Ильеус - Жоржи Амаду

И о ней, о печи, которая сжигает какао и убивает людей, об их враге, сложили песни безымянные певцы плантаций, грустные песни, бесконечно печальные, как заупокойные молитвы:

В печи сгорел Манека,когда начинался закат…

В фазенде полковника Фредерико Пинто была только одна электрическая печь, и стояла она возле баркасов, неподалеку от помещичьего дома. Мотор был не очень-то силен, энергии хватало только на печь, на освещение хозяйского дома да на две лампы в доме Тибурсио, надсмотрщика. Две другие печи топились дровами. Незадолго до повышения цен, в конце уборки урожая, когда дожди что-то задержались, электрическая печь была в действии, так как баркасов не хватало. И вот на следующий день после того, как закончили уборку, в то время как Варапау только и думал что о своем терно, умер Ранульфо. Другие были на баркасах возле корыт, а он пошёл в печь переворачивать бобы какао, чтоб не сгорели. Небо ещё с вечера заволокло тучами, и время от времени, несмотря на то что солнце припекало, падали быстрые короткие дожди. «Лисья свадьба, — говорили женщины, — солнце и дождик вместе».

Когда Ранульфо, окончив работу в этом электрическом аду, вышел из печи, начался дождь. Он даже не успел вскрикнуть, ему перекосило рот, судорога прошла по всему телу, тут же у двери он и упал. Капи, выжимавший какао в корыте, видел, как упал Ранульфо.

— Ранульфо оцепенел…

Люди побросали работу и побежали к месту происшествия. Надсмотрщик крикнул Варапау:

— Позови полковника…

Когда они приблизились, Ранульфо уже умер. Из печи доносился треск подгоревшего какао. Они окружили умершего.

— Какой он страшный… — сказала дочка Иринеу, восемнадцатилетняя девушка, на которую все мужчины заглядывались.

Подошёл полковник Фредерико Пинто. На пороге дома показалась его жена — толстая-претолстая, с целым выводком детей. Полковник приказал:

— Остановите мотор, какао сгорит. Скорее, Тибурсио… — Он прислушался к треску подгоравших бобов, доносившемуся из печи, и лицо его потемнело: — Эти арробы погибли…

И только убедившись, что мотор остановили, он повернулся, чтоб взглянуть на только что умершего человека. Люди расступились перед ним, только Рита, дочка Иринеу, не тронулась с места, стояла и улыбалась полковнику. Дона Аугуста, жена Фредерико, тоже подошла и спросила:

— Что случилось?

— Ранульфо оцепенел…

Полковник Фредерико Пинто смотрел на умершего, на его скрюченные пальцы, открытый рот.

— Не мог, чёрт возьми, подождать, пока дождь пройдет…

Но теперь дождь уже прошёл, и полковнику никто ничего не ответил. Дона Аугуста перекрестилась и протиснулась между полковником и дочкой Иринеу, которая отошла в сторону и потупилась.

— Нахальная девчонка… — пробормотала дона Аугуста.

Она взглянула на умершего с жалостью, но больше всего её занимала в этот момент молоденькая мулатка с высокой крепкой грудью, Рита. Она-то ясно видела, чего хочет эта девчонка: понравиться Фредерико, сойтись с ним, а потом жить в собственном доме в Пиранжи.

— Дрянь какая… — пробормотала она снова.

А мёртвый Ранульфо лежал всё на том же месте. Тибурсио подбежал к полковнику, тот повернулся к нему, оторвав взгляд от умершего.

— Просмотрите это какао. Может быть, его ещё спасти можно…

Тибурсио и два работника вошли в печь. Полковник Фредерико сказал:

— Возвращайтесь все на баркасы… Сейчас ведь отпевать его не будете…

Люди стали расходиться медленно, неохотно. Капи всё оборачивался и смотрел на Ранульфо, мертвого, с выпученными глазами, Тибурсио и двое работников вышли из печи.

— Это какао еще можно спасти. Оно подгорело не сильно.

Когда двое мужчин, которым помогала дочь Иринеу, подняли тело Ранульфо за руки и за ноги и понесли, надсмотрщик включил мотор. Он крикнул Варапау:

— В печь!.. И береги какао…

Полковник Фредерико поддержал надсмотрщика:

— Берегите какао…

Мертвого унесли… Одну внезапную, долгую минуту стояла тишина. И тогда, разрезая воздух над плантациями, раздался с баркасов голос Флориндо, изливаясь в протяжной жалобе на страшную печь:

Страшная печь-убийца,она убивает нас…В печи сгорел Манека,значит, настал его час…

Полковник Фредерико Пинто повернулся, быстрым и нервным движением провел платком по лбу и сказал жене:

— Слава богу, какао спасено…

Голос Флориндо терялся вдали, над плантациями:

В печи сгорел Манека,нежданно он, бедный, погиб!

9

В помещичьем доме подавали обед. Дона Аугуста собрала детей, дома жили теперь четверо, три сына и дочь учились в Баии. Прислуги-негритянки приносили из кухни разные блюда. Полковник Фредерико смотрел на жену и думал о Лоле Эспинола. Было время (очень давно!), когда дона Аугуста была хорошенькой, стройной девушкой. Но с тех пор прошло больше двадцати лет. Фредерико был ещё не особенно богат, когда женился на ней. Аугуста, отец которой к тому времени уже умер, принесла в приданое плантации какао, увеличив состояние Фредерико. Но после первых родов дона Аугуста начала полнеть и превратилась в эту бесформенную тушу; она казалась ещё огромнее рядом с мужем, маленьким и худощавым. И она была не только толста, но и ревнива. Из ревности она бросила дом в Ильеусе, один из лучших домов на Авениде, и переехала жить в фазенду. Еще в Ильеусе она беспрерывно думала о том, что муж там один на плантациях и, наверно, не пропускает ни одной девчонки-метиски. В конце концов она переехала в фазенду и начала шпионить за Фредерико, твердо решив не допустить никакого баловства с дочерьми работников. Полковник Фредерико Пинто не особенно-то обращал внимание на припадки ревности, столь частые у его жены. Здесь, в фазенде, дона Аугуста ещё больше располнела, потому что после обеда спала в гамаке на веранде и поедала все вкусные блюда, какие только умели готовить негритянки; она превратилась в какую-то гору мяса, полковнику было просто противно на нее смотреть.

Сидя за столом рядом с женой, Фредерико подумал, даже с некоторым удовольствием, какой шум подняла бы Аугуста, если бы узнала, что он близок с Лолой. Но супруга ни о чём не догадывалась, она лишь смутно где-то что-то слышала о Пепе, но связывала его имя только с игорным домом; а страсти Фредерико к игре она даже потакала.

— По крайней мере, пока играет, не бегает за женщинами…

Но если бы она узнала, вот был бы скандал! Это было бы ужасно, она бы всю жизнь об этом говорила, откровенничала со служанками, жаловалась Тибурсио, хныкала по ночам. Это даже хорошо, что она приехала в фазенду, здесь она по крайней мере далеко от ильеусских старушек, у которых такой длинный язык и которым решительно нечего больше делать на свете, как только сплетни разводить да совать свой нос в чужие дела. А впрочем, для полковника Фредерико Пинто всё это особого значения не имеет. Пусть Аугуста хоть с ума сойдет, Лолу он всё равно не оставит. Вообразите себе: порвать с Лолой, чтоб удовлетворить оскорблённое самолюбие этого слона…

С тех пор как Фредерико увидел в цирке слона, он никогда уже не мог больше думать о своей жене, не вспоминая это странное животное. Единственное, что удерживало Фредерико от решительного разрыва, были дети — старшие, учившиеся в Баии, и малыши здесь, дома. Если бы не дети, он давно бы взял Лолу к себе и зажил бы с нею вдвоём в новом доме. Детей у него было восемь; было бы двенадцать, если бы четверо не умерли: трое ещё маленькими, а Карлос, самый старший, четырнадцати лет. Он умер от тифа как-то во время каникул. Если б не дети, Фредерико совершил бы это безумство, пусть потом говорят что хотят, ему решительно всё равно… Кстати сказать, достаточно провести с женой одну ночь, чтоб на свет появился новый ребёнок… Аугуста не боялась иметь детей, и они рождались каждый год… Только они ещё и привязывали полковника к дому, к жене; если бы де они — он бы все бросил и вырвал Лолу из рук Пепе.

Дона Аугуста ест молча. Она тоже задумалась. О Фредерико, о детях, о плантациях. О Рите, дочке Иринеу. Скверная девчонка, лезет к полковнику, это ясно… А он, конечно, не прочь… Иринеу, безусловно, подстрекает дочку, ему очень хочется, чтоб полковник с ней сошёлся, тогда у них будет много денег, они переедут в Пиранжи, ему будут каждую неделю платить за работу… Она к нему так и льнёт, это все видят… Грудь упругая, волосы приглаживает, а улыбка дерзкая, бесстыдная… Дона Аугуста так расстроена, что у неё даже аппетит пропал. Мальчики подрались за столом, каждый требует лучший кусок, дона Аугуста сердито закричала на них. Почему это Фредерико смеётся?

Наконец, не в силах больше сдерживаться, Аугуста сказала: