База Судного Дня - Василий Анатольевич Криптонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вы не заставите меня! Я тоже хочу избавиться от эмоций.
– Нас сто шестнадцать. А ты – одна. Ты – изгой.
– Я не изгой! Сантос поставил меня на тот пост, вот и всё. Я ни в чем не виновата!
– Умом мы понимаем, что ты права. Но наши чувства взбудоражены, и мы склонны искать козла отпущения. Нам необходимо оправдать свои безобразные и глупые действия. Поэтому ты сама заслужила то, что с тобой произойдет. То, что с тобой произошло.
Отчаянный бессловесный вопль остался без ответа.
– Сеньор Терминатор! Сеньор Вертер! Сеньор Робокоп! Ответьте мне, хоть кто-нибудь!
Молчание. Издав еще один вопль, робот бросился наверх. Я едва успел шарахнуться в сторону. Робот не заметил меня. Освещая путь ослепительно белым светом глазных фар, он протопал по ступенькам и бросился к гаражу. А я, осененный гениальной идеей, спустился вниз.
В темноте таяли багровые огни. К тому моменту как я поставил ногу на металлический пол, они превратились в точки.
– Включить свет! – крикнул я.
Под потолком разлилось сияние – еще одна загадочная технология базы. Скорее всего, Сантос использовал модифицированные молекулы воздуха, которые начинали фосфоресцировать, уловив команду. Этого хватило, чтобы я разглядел ровные ряды застывших роботов.
Я подошел к первому из них, заглянул в фары.
– Ты! Перечисли законы роботехники.
Немедленно замигала оранжевая полоска рта, и послышался ровный, бесстрастный голос:
– Первый Закон роботехники: робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинён вред. Второй Закон роботехники: робот должен повиноваться всем приказам, которые даёт человек, кроме тех случаев, когда эти приказы противоречат Первому Закону. Третий Закон роботехники: робот должен заботиться о своей безопасности в той мере, в которой это не противоречит Первому или Второму Законам.
– Кто для тебя человек?
– В первую очередь – Хранитель Базы. Безопасность Базы и Хранителя Базы приоритетна.
Сердце гулко колотилось у меня в груди, а губы растягивались в улыбке. Я смотрел в чуть теплящиеся огоньки в глубине фар робота и предвкушал… Пожалуй, Комната Сексуального Уединения может и подождать.
Глава 28
Первым расшифровал сумбурные излияния Ройал Джеронимо. Он встал с колен и моментально протрезвел.
– Погоди! – Ройал, которая, заламывая титановые руки, носилась по гаражу, остановилась, глядя на него с надеждой, которую мог почувствовать только я. – Ты хочешь сказать, что теперь ты – эмоциональный двойник всех роботов?
Ройал закивала так, что шея стала издавать щелчки. Мне сделалось не по себе, я прислонился к верстаку и от души хлебнул виски из стакана. Вот теперь хорошо идет. Теперь, когда меня предали те, кому я доверял. Те, кого я считал такими же, как я, товарищами по несчастью.
– Немудрено, – рассуждал тем временем Джеронимо. – Роботы – по сути, единая нейросеть, одна сверхличность, и для них такой перенос вполне возможен.
– Конечно, возможен, раз осуществлен, – буркнул я, наполняя стакан. Хотелось нажраться. Впервые в жизни – в сопли и дрова с дыминой.
Джеронимо смотрел на меня с выражением глубочайшей задумчивости на лице. А меня это лишь злило. О чем он, черт побери, думает? Если это и касается кого-то, так только меня и Ройал. И как я посмотрю ей в глаза, когда выкопаю своего двойника и смогу стать бесчувственной скотиной? Как я оставлю ее, одну, в мире бесчувственных скотин и людей, которым на нее плевать?
Ответ лежал на поверхности: равнодушно. Как только я делегирую эмоции двойнику, мне настоящему станет наплевать на Ройал. На Веронику. На Джеронимо. Это ли не счастье, когда на всё – наплевать? Когда лишь разум диктует, что делать. Когда я, будто гурман, смогу выбирать те эмоции, которые хочется пережить в данный момент, пускать их по вене и тащиться… Стоп, нет. Это – не гурман, это – наркоман.
Я прикрыл глаза, и в темноте, пропитанной алкогольными парами, замаячил призрак отца, укоризненно качающего головой. Да пошел ты! Ты понятия не имеешь, каково мне. Ты помер и наслаждаешься смертью, кто ты вообще такой, чтобы запрещать мне выживать?
– Марселино там не было? – спросил Джеронимо.
– Я столкнулась с ним на выходе! – всплеснула руками Ройал. Теперь ее начала колотить дрожь. Бедняжка. Чувства, помноженные на сто семнадцать, – это слишком. Это должно пережечь и отключить интеллектуальные способности.
– Вы вслух обсуждали перенос?
– Ну да! – Ройал издала сложный звук, на который ее звуковая карта рассчитана не была. Кажется, это был всхлип. – Они ведь сразу же отключили меня от сети. Они… Они… Они просто открыли дверь мне в душу, свалили туда самосвал дерьма, закрыли и подперли снаружи!
Джеронимо сорвался с места, вылетел в зал. Ройал сверкнула фарами на меня. Я, оставив на верстаке недопитый стакан, бросился к двери. Ройал затопала следом.
Мы пронеслись через зал. Я успел заметить майку Джеронимо, исчезнувшую в провале. Перескакивая через ступеньки, вбежал в подвал и остановился.
Горел свет, мягкий и рассеянный, придавая блестящим телам роботов матовой глубины. Они стояли, будто шахматные фигуры, ровными рядами, глядя фарами в пустоту перед собой. Джеронимо подскочил к первому попавшемуся.
– Ты! – крикнул он. – Назови свой серийный номер!
Тишина. Джеронимо повернулся ко мне:
– Скажи ему!
Я попытался определить сеньора Робота, который был у них главным, но не смог. Исчезло то, что помогало мне отличать их, одного от другого. Исчезли их души, сосредоточившись в Ройал. А значит…
– Может, я скажу?
Марселино вышел из-за спины одного из роботов и посмотрел на меня с холодной усмешкой.
– Роботы, поднять правую ногу!
Сто шестнадцать ног, как одна, согнулись в коленах и застыли. В тишине я услышал шлепок – Джеронимо хлопнул себя по лбу ладонью, да так и стоял с рукой у лица, являя собой памятник человеческому отчаянию.
– Прости, Николас, – сказал он, – но тут мы ничего уже не поделаем.
Марселино щелкнул пальцами, и ноги роботов опустились.
– Ты не можешь так поступить! – крикнул я. – Они – идиоты, они совершили ошибку!
– Они совершили ошибку, когда перестали быть теми, кем их создали, – возразил Марселино. – Роботы – это оружие базы, точка. Они не должны обсуждать приказы. Не должны испытывать чувства. И не должны подчиняться тебе. Я – Хранитель базы, и я решаю, что они будут делать.
Говоря, он приближался, напирал на меня. Я отступал, пока не уперся спиной во что-то твердое. Ройал. Она стояла, такая же неподвижная, как остальные, но ее я чувствовал. В ее груди бушевала целая буря чувств. Страх, отчаяние, обида, жалость, боль…
Марселино остановился и поднял взгляд на Ройал.
– Осталась лишь одна паршивая овца. Испорченный механизм, который непредсказуем и, как следствие, опасен.
Может, я, конечно, и тормоз, но иногда способен действовать быстро и небезумно. «Беги!» – крикнул я мысленно, и Ройал меня услышала. Пулей вылетела она из подвала, я полетел следом. Марселино бросился за мной, но вдруг с матерщиной покатился кубарем. Бросив взгляд через плечо, я увидел, что он споткнулся о Джеронимо, который рухнул ему под ноги. Спасибо тебе! Я отблагодарю однажды. Только бы успеть…
– Что у вас там происходит? – На верхней ступеньке стояла Вероника, но я не успел придумать, что ей сказать.
Ройал умудрилась понять меня без разжевывания мысли – она вбежала в гараж. Я выложился на четыреста процентов, чтобы дать себе несколько секунд форы.
Как я вскоре узнал, Джеронимо тоже понял меня без слов. Он перепрыгнул через Марселино, вихрем пронесся мимо сестры, бросив: «Задержиегопокажисиськи!» – и скрылся за дверью Центра Управления.
– Готова? – спросил я Ройал.
Она кивнула. Казавшийся сплошным щиток, закрывающий ее грудь, раздвинулся двумя створками, и Ройал, запустив внутрь руку, достала бережно хранимую половину лица сеньора Робби.
– Он
