Назад в СССР 6 - Рафаэль Дамиров

— Кого? — еще больше удивился шубник.

Чуя серьезность ситуации, он захрустел пальцами. Будто разминал кулаки перед боем.

— Так называют проворовавшихся служителей правопорядка.

— Не слышал.

Медведев напрягся. Я внутренне хлопнул себя по лбу – сколько мне надо ещё прожить в этом времени, чтобы перестать вот так прокалываться?

— Ясное дело, — выкрутился я. — В Москве так говорят, скоро и до нас дойдет.

— То есть, ты хочешь вскрыть сейф собственного начальника? Зачем?

— Он мне не начальник. Скорее, смежник. Подозрения у меня на его счет имеются. Тебе не могу сказать. Сам понимаешь, служебная тайна.

— Сафонов-то та еще гнида, — кивнул шубник.

— Ого, я смотрю, ты о нем наслышан?

— Кто же его не знает из нашего брата. Всех к ногтю прибрал. Не по закону только. Фарцовщиков доит, совсем обнаглел.

В голове щелкнуло так громко, будто в тёмной комнате включили лампочку.

— Фарцовщиков? А вот это уже интересно, — я, конечно, обрадовался, что разговор зашел как раз по той теме, по которой я и разрабатывал Сафонова. — Расскажи поподробнее.

— Сам понимаешь, — скривился в улыбке Медведев. — Служебная тайна.

Улыбался он так, как улыбалась бы скала. Обыкновенные расспросы на него не действовали.

— Ладно, — махнул я рукой (а про себя подумал — все равно тебя потом разговорю). — Не хочешь рассказывать, твое дело. Ты мне, главное, помоги сейф вскрыть. Отблагодарю.

Шубник хмыкнул громко, нарочито.

— Чем мент может отблагодарить вора? Тем, что не упечет его в каталажку?

— “Волгу” двадцать четвертую подарю, — неожиданно предложил я. — Почти новая, пробегу с гулькин нос.

— Ого, как высоки ставки… Только ты же понимаешь, что если нас заметут, то мне вообще крышка. Как рецидивист пойду с отягчающими.

— Машины тебе мало? Что ты хочешь? А помнишь, я тебя когда-то отпустил? За кражи у номенклатурщиков и функционеров с использованием поддельной конторской ксивы тебе, как минимум, десятка корячилась.

— Гошу отпусти, Индию… — неожиданно выдал хозяин квартиры.

— Ты и с Гошей знаком? — теперь уже я удивлялся. — Он про тебя ничего не рассказывал. С ним все сложно пока… Он в руках московского следователя, но все, что я делаю, как раз поможет отбелить Гошу перед законом. Поверишь?

Я не готов был ему рассказывать всю сложную историю дружб и подозрений между нами с Индией.

— Не можешь отпустить? — ухмыльнулся Медведев, — А в городе говорят, что повязал каталу не следак, а прыткий опер из бывших местных по прозвищу Курсант. Хитрый как лис и цепкий как бульдог. Ты же и есть Курсант? Ведь так?

— Андрей меня зовут, как и тебя. Некоторые Курсантом кличут. А за Гошу что печешься, это тебе только в плюс. Я думаю, что именно Сафонов его подставил. Так что если мне поможешь, возможно, этим и Гошу выручишь.

Медведев помолчал, будто взвешивая каждое мое слово на неведомом аппарате. Ему приходилось слепо верить мне, так что решение точно было не из лёгких.

Наконец, силач-Деточкин махнул рукой.

— Черт с тобой, Курсант… Но смотри, если обманешь! Перо в бок. Пусть даже если расстрел мне потом, – голос его был глухим, будто звучал уже из могилы.

Я не сомневался, что такое обещание он действительно постарается исполнить, но кивнул, будто с коллегой разговаривал, стараясь не показывать напряжения.

— Договорились. С меня “Волга”.

— Да нахрена она мне нужна? Я добро помню, не за награды Медведев дела проворачивает. Как отпустил ты меня – не забыл. Помогу, чем смогу. Только инструменты нужные я порастерял. Заказать слесарю надо будет. Какой там сейф? Какой замок? Кабинет тоже запирается?

— Вот это другой разговор, — я придвинул к дивану журнальный столик.

Он оказался тяжелый, как асфальтовый каток. Будто из чугуна отлит. Разложил на нем свои домашние зарисовки сейфа и замочной скважины.

Медведев повертел в руках листки с моими художествами, почесал затылок, посопел и задумчиво произнес:

— Судя по формату ящика — сейф старой модели. Замок, получается, под ключ “бабочку” с полым стержнем изготовлен. Запирающие пластины у таких замков штамповкой изготавливаются, потому строгой геометрии не имеют. Отмычки нам понадобятся всего две. Типа крючков специальных. Такие я и сам могу сварганить.

— Отлично, — потирал я руки.

Не хотелось, чтобы еще какой-то слесарь участвовал в нашем предприятии, ведь всем известен “всемирный закон сохранения тайны”, который гласит, что с каждым новым участником в секретном деле конфиденциальность его снижается в геометрической прогрессии.

— А ты поможешь мне инструменты изготовить, — буркнул медвежатник.

— Я? Отмычки сделать?

— Нет, яйца Фаберже золотом расписать. Конечно, отмычки.

— С удовольствием, — не думал я, что когда-нибудь буду подобным заниматься.

Признаться, мне стало интересно, будто что-то жгло внутри. Из мента я превращался в бандита. Что ж… Такая карьера в девяностые была отнюдь не редкостью, когда нашего брата пытались на колени поставить развалом системы и нищенской зарплатой. Стойкие выдержали, а слабаки в криминал подались.

— Нужно три сварочных электрода. Один запасной будет, – распорядился шубник. — Принеси сегодня.

— Да я их через сорок минут достану.

Я смотался за электродами на ближайшую стройку. За пачку “Примы” выменял у сварщика десяток отборных стержней (взял на всякий случай побольше и разного калибра) и вернулся к Медведеву в квартиру. Тот уже все подготовил. Прикрутил на кухонный стол маленькие тиски, разложил разномастные напильники, плоскогубцы, пилку по металлу.

— Приступим, — просопел он, засучив рукава и отобрав для работы трехмиллиметровые стержни.

Руки у Медведева оказались как у борца. Жилистые и бугристые, ни капли жира. Сильные, как кольца удава. Как я еще тогда смог его уложить? Даже сейчас он был килограмм на десять меня массивнее. А тогда-то я еще меньше был, совсем худой и почти безусый пацан.

— Очисти электрод от защитного покрытия, — шубник вручил мне один из стержней, а сам принялся крошить ножом второй. — Потом наждачкой зашкурь, чтобы гладкий был, как паркет в “Кремле”. На совесть работай.

Я очистил заготовку и старательно заполировал шкуркой.

— А зачем шлифовать их? — спросил я. — Чтоб точность лучше была?

— С такими замками точность не нужна, просто нравится мне работать с инструментом, приятным на ощупь, — оскалился медвежатник.

Заготовки Медведев зажал в тиски, оставив свободный конец длиной ровно двенадцать