Отдельный 31-й пехотный - Виталий Абанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Это как вдеть нитку в иголку, ничего сложного, верно? Требуется только немного времени и терпения… но если сперва хорошо так врезать поддых и в челюсть — то такое простое задание сразу же станет невероятно сложным. Руки трясутся, дыхание сбито, голова кружится, чертовы иголка с ниткой двоятся в глазах… так и я сейчас, стараюсь остаться в сознании, формируя нейроимпульсы, стараюсь выровнять общий фон и настроить встречные потоки так, чтобы они прекратили разрушать кору головного мозга… ментальный якорь картины, закрепленный за этой техникой — когда навстречу лесному пожару боли — запускается встречный огонь, импульсы гасят друг друга… не полностью, но гасят болевой шок, мне все равно больно, но уже не так как прежде, я могу шевелится, я могу думать!
Я рычу, выдавливая из себя остатки шока и страха. Страха — двигаться, этот страх глубоко внутри, когда человек сломал руку или ногу — его нервная система блокирует пострадавшую конечность, спазмирует мышцы, чтобы не допустить дальнейших повреждений, так и сейчас — я просто боюсь пошевелится, организм полагает что с движением, с малейшим поворотом тела или головы — боль вернется, ведь на мне сейчас нет и лоскутка кожи, каждое движение — это боль, стой и не шевелись!
Мое тело сейчас словно закоченело, оно отказывается подчинятся, отказывается двигаться и дрожит от ужаса испытанной боли. Скрипнув зубами, я сознательно медленно поворачиваю голову. Краем глаза замечаю движение, смазанное, едва видимое, но движение! Разворачиваюсь туда, но ничего не вижу. Иллюзии, которые «семь девиц» вокруг меня — исчезли. Мы со Свежевателем наедине. Ух и разочарован он, наверное. Въехали в лес семеро девиц, а оказался один мужик… но как эта Ма-мэй умеет иллюзии на телесном уровне поддерживать, невероятно. Я же и в самом деле посчитал что еду с ними, да только во всем отряде партизан Лунга лошадей штук пять найдется, где им больше найти. Местные робингуды в глуши живут, чаще пешком ходят.
Окоченение проходит, тело снова слушается меня, и я оглядываюсь. Ничего и никого. Черт. Неужели все это зря? Мы тут подготовились, такую хорошую приманку в лес отправили, а толку то… бросаю взгляд вниз. Да, так и есть, ни лоскутка кожи, внутренние органы в животе удерживает мышечная пленка, хорошенько так пальцем ткнуть и вывалятся мои кишки прямиком на морозный воздух. Немного напрягает мысль о глазах и необходимости их смачивать… но я все же моргаю. Это значит, что кожа снята просто ювелирно, соединительная ткань на веках осталась. Если бы не техника «Встречного пала» я бы сейчас корчился прямо в грязном снегу, в кровавой луже и выл бы от боли — если смог. А мы надеялись на мою неуязвимость… видимо не везде она работает… и насколько уязвим я без кожи? Много вопросов. Куда делать одежда? И что сейчас делать? Свежевателя нигде не видно, этот гад просто снял с меня кожу и исчез. Вот же…
По уму надо срочно отходить, возвращаться в лагерь, дать Маше залечить раны… вернее — рану, сейчас все мое тело сплошная рана… неизвестно сколько я протяну в таком вот состоянии и куда делась моя неуязвимость. Но вопросы потом. Сейчас, раз уж охота не удалась — вернуться назад. И да, кто сказал, что не удалась? Существование феномена подтверждено, также подтверждено что ему нет необходимости находится рядом для снятия кожи, что это происходит быстро и очень-очень аккуратно. Скорее всего это не физическое действие, а именно магическое, что-то из разряда заклинания или скажем переноса. Сведения собраны. После сбора информации самая главная задача разведчика — вернуться с этой информацией.
Я поднимаю ногу и переставляю ее. Каждое движение дается с трудом, организм все еще сопротивляется. Сейчас бы лошадь пригодилась, но ее нет. Испугалась, наверное, и убежала, я не заметил. Вот только прямо сейчас на лесной прогалине стою я один, без лошади, без одежды и без кожи. Кровь капает с меня словно пот после хорошей пробежки. Еще шаг.
Мне нужна лошадь. Или мне нужно вернуть контроль над телом до такой степени, что я смогу прыгнуть… бежать. Еще шаг. Лошади в радиусе видимости нет и не предвидится. Значит будем идти и надеяться, что техника «Встречного пала» сможет справится с болевыми импульсами, что гибкая стена встречных нейроимпульсов сможет подстроится под резко возросшие импульсы от поврежденных тканей, когда я наберу скорость, иначе… иначе далеко я не убегу. Снова шаг. Я подстраиваю «Встречный пал» под набегающие болевые сигналы. Вся соль в том, что «Встречный пал» — не должен превышать импульсы нервной системы, которые идут от пораженных органов. Вся соль в том, чтобы постоянно чувствовать боль, заглушать ее, но не свыше порога чувствительности. Иначе легко превысить проводимость каналов и сжечь себе всю центральную нервную систему к чертям. А я видел людей, которые могут жить без рук или ног, без части внутренних органов, но никто не сможет выжить с выжженой нервной системой.
Так что прямо сейчас я чувствую себя как русалочка «и каждый шаг твой будет словно по лезвиям ножей». И я борюсь сам с собой, заставляя себя делать этот шаг, принимать боль, заглушать ее «Встречным палом» и в то же время — следить за тем, чтобы чувствовать эту боль, а не подавлять ее окончательно. Снижать до определенного порога, но не более. Благодаря технике я все еще могу ходить, могу мыслить. Однако и ее возможности не безграничны. Мне приходится реагировать быстро — при увеличении интенсивности боли — увеличивать встречные импульсы там же. А самое главное — неминуемо расходуется запас силы воли, напряжение возрастает, я не могу так делать до бесконечности, усталость накапливается и рано или поздно я начну делать ошибки.
Я делаю еще шаг. Каждый шаг должен даваться мне легче, я же привыкаю, я приспосабливаю технику к ходьбе, даю встречный импульс каждый раз, когда я поднимаю ногу и застывшая корочка на мышцах ноги — трескается, лопается как перезрелая слива и в трещинах выступает кровь. Но нет, легче не становится. Мир вокруг уже не такой желтый, но туннельное зрение вернулось, я едва различаю деревья вокруг. Еще шаг.
Лошадь. Мне нужна лошадь. Как я буду на ней ехать? Извазюкаю бедное животное в кровище… но мне нужна лошадь. Иначе я не дойду. «Встречный пал» едва справляется с болевыми импульсами, когда я иду, еле переставляя ноги, а что же будет, если я вздумаю побежать? Или прыгать как кузнечик? Еще шаг.
У меня же была теория. О том, что вера творит чудеса… могу ли я поверить, что мне — не больно? Что с меня не сняли кожу? Мне — не больно. Я не чувствую боли. Боль — полезна как информация, я принял, понял, осознал, что с меня сняли кожу, спасибо, организм, давай дальше, выключи эту боль она мне не нужна сейчас… мне не больно. Боль это лишь импульсы в мозг, сигналы о повреждении, я могу выключить их, это просто индикаторы на приборной доске, я могу заклеить их скотчем, все эти красные лампочки и горящие надписи… могу же?
Не получается. Как я могу поверить в то, что мне не больно, когда я смотрю на свои руки и они похожи на анатомическое пособие для старших классов? Если каждый шаг дается с трудом?
Еще шаг. Не работает сейчас вера, хоть тресни. Ты можешь думать, что у тебя ничего не болит, но на самом деле, ты подсознательно знаешь, что болит. У меня например — пока не повреждена кожа — значит не болит. Нет кожи, есть рана — значит болит. Это, мать его, фундаментальное знание, иначе не может быть, иначе всю систему взглядов надо перестраивать, переубеждать себя в том, что солнце светит, а вода мокрая. Невозможно. Фундаментальные знания, аксиомы — не меняются за секунду. Можно ли поверить, что тебе — не больно? Можно, но для этого сперва надо испытать это. Не раз и не два. А уже потом — придет и вера. Что первично в этом тандеме — реальность или вера?
Еще шаг. А что, если я иду не в том направлении? Откуда я знаю, куда иду? Следы! Надо возвращаться по следам, а я — куда я иду? Хорошо, хоть недалеко отошел. На щеке засыхает и лопается мышечная
