Спрятанная - Каст Филис Кристина

Последнее имя в мысленном списке встряхнуло Калону. Когда-то он считал Рефаима непоследовательным, но Бессмертный ошибался. Калона понял, что любит сына и нуждается в нем.

И о чем еще он судил неверно?

Скорее всего, о многом.

При этой мысли Калона опечалился.

Бессмертный расхаживал туда-сюда вдоль самой тенистой стороны Храма Никс. Оттуда он слышал все, что происходило у погребального костра Дракона, а значит, мог прийти на зов Танатос, когда потребуется, а пока оставался невидимым.

Приказы его раздражали. Так было всегда.

Да еще эта недолетка, связанная с Огнем, Шони. Похоже, она может чувствовать его больные места и заставлять его думать о вещах, размышлять о которых Калона не привык. Она делала так не единожды. Бессмертный собирался использовать ее в собственных целях, чтобы разузнать о Рефаиме и Красной. А в итоге Шони подарила ему нечто до смешного земное и простое: мобильный телефон. И этот небольшой подарок спас жизнь сыну Калоны.

А теперь Шони натолкнула его на размышления о веках, проведенных в разлуке с Никс.

— Нет! — вслух произнес он, отчего небольшая рощица иудиных деревьев на западной стороне Храма Никс зашелестела листьями, словно во время бури. Калона сосредоточился и усмирил свой нрав. — Нет, — повторил он, на этот раз не вкладывая в голос свою неземную силу. — Я не буду думать о веках, проведенных вдали от нее. Я вообще не буду о ней думать!

Вокруг него заплясал смех, и рощица замерцала, зашевелилась и мгновенно расцвела, словно неожиданно освещенная летним солнцем.

Калона сжал кулаки и поднял глаза к небу.

Он сидел на каменном парапете крыши храма. С этой стороны здания было темно — поэтому Танатос и приказала Калоне ждать именно здесь, — но Эреб сам по себе излучал свет.

Эреб, его брат, бессмертный Супруг Никс. Единственное существо во вселенной, похожее на Калону, и единственное существо во вселенной, кого Калона ненавидел больше, чем самого себя. И Эреб здесь! В земном царстве после всех бесконечных веков? Зачем?

Калона скрыл свое изумление обычным пренебрежением:

— А ты ниже, чем я помню!

— И тебе привет, брат, — улыбнулся Эреб.

— Как всегда, приписываешь мне свои слова!

— Прошу прощения! Не необязательно. Ведь твои собственные слова так интересны! «Я вообще не буду о ней думать!»

Эреб был не только точной копией Калоны, но и превосходно пародировал голос брата.

— Я говорил о Неферет. — Калона быстро собрался с мыслями и с легкостью соврал. Прошли века, но прежде ему неплохо удавалось обманывать Эреба. И Калона понял, что не растерял сноровки.

— Я не сомневаюсь в тебе, брат. — Эреб наклонился, расправил золотые крылья и грациозно опустился на землю рядом с Калоной. — Понимаешь ли, именно поэтому я и решил тебя навестить!

— Ты явился в подлунный мир, потому что я был любовником Неферет?

Калона скрестил руки на широкой груди и встретился взглядом с янтарными глазами брата.

— Нет, я явился, потому что ты лжец и вор. Насилие над Неферет и кража остатков ее добродетели — всего лишь одно из твоих многочисленных преступлений, — заявил Эреб, тоже скрещивая руки на груди.

Калона усмехнулся:

— Ты плохо шпионил, если веришь, что нас с Неферет связывало насилие. Она с готовностью желала меня.

— Я не говорил о ее теле! — повысил голос Эреб, и до Калоны донеслись голоса вампиров, интересующихся, что происходит у Храма Никс.

— Как обычно, брат, ты появился, чтобы доставить мне неприятности. Я должен был оставаться в тени, скрытый от посторонних глаз, и ждать зова. Но, если подумать, будет забавно посмотреть, как ты справишься со встречей с людьми. Маленький совет — вампиры реагируют очень бурно, сталкиваясь лицом к лицу с богом!

Эреб не стал колебаться. Он поднял обе руки и воскликнул:

— Укрой нас!

Взвился ветер, и Калона ощутил легкость, такую знакомую и сладко-горькую, что его охватили два чувства — гнев и отчаяние. Он не позволит Эребу увидеть свое отчаяние!

— Ты не повинуешься Никс? Она объявила, что мне воспрещен вход в Потусторонний мир! Как посмел ты привести меня сюда?

Калона расправил черные как ночь крылья и подобрался, готовый напасть на брата.

— Ты так и остался порывистым дураком, брат! Я никогда не оспаривал заявления моей Супруги. Я не приносил тебя в Потусторонний мир, а лишь вызвал сюда его кусочек, чтобы на несколько мгновений скрыть нас от глаз смертных.

Эреб снова улыбнулся. На этот раз он не стал скрывать свою красоту. От его тела исходило золотистое свечение, а крылья блестели золотыми перьями. Совершенная кожа словно была соткана из солнечных лучей.

«Все именно так, — с отвращением подумал Калона, — Эреб был создан, когда небо подарило поцелуй солнцу. А я — когда оно поцеловало луну. Небо, как и большинство бессмертных — влюбчивая непостоянная сволочь, которая берет все, что пожелает, а потом не замечает плодов своих случайных связей».

— И как оно? Лучше, чем когда ты прокрался туда за этой маленькой недолеткой, Зои Редберд? Тогда ты был всего лишь духом. Не мог чувствовать волшебства царства Никс на своей коже. А тебе всегда нравились вещи, которые можно потрогать и физически забрать себе!

«Хорошо, — подумал Калона, — он сердится! От этого его совершенство померкнет».

Настал черед Калоны улыбаться. Свет, которым он озарил брата, был не жарким опаляющим блеском солнца, но холодным серебристым мерцанием луны.

— Все еще ревнуешь, что я прикасался к ней, даже спустя все эти века? Ты же помнишь, что Никс — богиня, верно? Ее нельзя трогать против ее воли и желания, чтобы ее гладили, ласкали, любили…

— Я явился не затем, чтобы обсуждать мою Супругу! — Слова золотыми вспышками взорвались вокруг Калоны.

— Какая демонстрация божественного темперамента! — саркастически хмыкнул Калона. — И они еще назвали тебя хорошим! О, если бы прихлебатели, решившие остаться в Потустороннем мире, видели тебя сейчас!

— Дело не в том, что они назвали меня хорошим! Они назвали тебя узурпатором! — выкрикнул Эреб.

— Правда? А ты спроси еще раз! Думаю, спустя века размышлений они бы назвали хорошим меня, того, кто отказался ее делить! — возразил Калона.

— Она выбрала меня! — тихо прорычал Эреб, сжав кулаки.

— Разве? А я помню по-другому!

— Ты ее предал! — закричал Эреб.

Калона оставил без внимания вспышку гнева брата. Он и прежде не раз видел, как тот сердится.

Бессмертный заговорил голосом, холодным, как поверхность луны.

— Зачем ты пришел? Скажи, что хотел сказать, и уходи! Мир людей не такое уж царство, но он мой! И я не стану делить его с тобой, так же, как не стал делить ее!

— Я пришел предупредить тебя. Из Потустороннего мира мы слышали твою клятву. Мы знаем, чтобы ты дал торжественный обет быть Воином Смерти и Мастером Меча этой школы.

— И предводителем Сынов Эреба, — добавил Калона. — Не забывай договаривать мой титул до конца!

— Я никогда не забуду, что ты намеревался оскорбить моих детей.

— Детей? Так ты теперь спариваешься со смертными, чтобы они рожали мальчиков, которые потом становятся Воинами-вампирами? Это очаровательно, особенно в контексте того, что меня так строго осудили за создание моих сыновей!

— Уходи! — Золотые глаза Эреба засветились. — Покинь это место и прекрати вмешиваться в жизнь вампиров Никс и благородных Воинов, которые поклялись служить мне!

— А разве ты не вмешиваешься, пытаясь изгнать меня отсюда? Удивляюсь, что Никс это тебе позволила.

— Моя Супруга не знает, что я здесь. Я пришел только потому, что ты снова мутишь воду. А я живу, чтобы оберегать мою Супругу от смуты. Это единственная причина моего здесь появления, — сказал Эреб.

— Ты живешь, чтобы целовать ей ноги, и ты, как всегда, ревнуешь ее ко мне. — Калона не сумел сдержать радость, которую принесло ему признание Эреба.

«Я по-прежнему могу заставить Никс чувствовать! Богиня наблюдает за мной!»

Бессмертный обуздал свое волнение. Он решил скрыть свою радость от Эреба.