Модельер - Элизабет Обербек

На столе в зале для совещаний лежал журнал, открытый на той странице, где была помещена цветная фотография Валентины в полный рост. Он вздрогнул. Можно ли говорить о своем собственном успехе, когда эта женщина обладает такой грацией и элегантностью? Это свадебное платье станет символом ее успеха. А для него — триумфальным вступлением в парижское общество. В этом и заключалась глубокая ирония.

Действительно, платье подчеркивало нежный изгиб ее шеи, ее рост. Но улыбка казалась ему слишком грустной.

В его новом просторном и свежевыкрашенном кабинете одно большое окно выходило на улицу Панорамас, скучную боковую улочку, расположенную рядом с деловой площадью Виктория. Посмотрев в окно, Клод заметил магазин женской одежды: ткань на манекенах казалась дешевой, фасоны давно устарели. Три года назад салон де Сильван перенес свой офис в этот район, относящийся ко второй категории парижских земель, известный под названием «Сентьер». И хотя в течение последних лет уже несколько дизайнерских компаний перебрались сюда, ветхие здания и близость района «красных фонарей» на улице Сен-Дени придавали этому месту достаточно убогий вид.

Как только Клод увидел свой офис, он решил перекрасить его белые стены в персиковый цвет или в розовый, чтобы оживить помещение. Одна стена была покрыта пробковым деревом. Рядом с окном стояли четыре безголовых, безжизненных манекена.

Стройная женщина с ярко-красными губами, похожими на клюв скворца, без стука вошла в кабинет и представилась: Албан Мирелль, секретарь Лебре. Она попросила Клода пройти в офис месье Лебре, чтобы познакомиться с другими сотрудниками во время утреннего совещания.

У Албан был высокий лоб, большие глаза и самая тонкая талия, которую когда-либо видел Клод. Чем-то она напоминала приготовившуюся к прыжку тигрицу.

Клод почистил щеткой пиджак. Он понимал, что каждый сантиметр его костюма будет проанализирован теми, кого считают законодателями высокой моды. Он направился в офис — надо было пройти по коридору и спуститься по ступенькам. Холл, декорированный в стиле Людовика XIV, замысловатые панели, картины, изображающие французские ландшафты, позолоченная мебель. Намеренно или нет, но это была копия Версаля, дизайнер стремился продемонстрировать величие и мощь, хотя сделал, в общем-то, театральную декорацию.

Напротив золоченого стола Лебре в креслах сидели двое мужчин и женщина. Слева, немного в стороне, стояло свободное кресло. Когда Клод вошел, все сразу же повернулись в его сторону. Он почувствовал, что началась оценка его внешнего вида — длина пиджака, рукава и ширина лацкана, качество строчки на брюках. Все, вплоть до ботинок. За то время, что он проходил к свободному креслу, присутствующие успели слегка разочароваться внешним видом нового модного дизайнера.

— Итак, — произнес Лебре, вставая, — месье Клод Рейно, прежде всего позвольте поздравить вас с этим шедевром. — Он поднял две газеты, развороты которых пестрели фотографиями Валентины в его платье. Клод даже не заметил ее племянниц и племянника. Его интересовал только один вопрос: кто придумывал фасоны их нарядов? Как Валентина заманила очередного кутюрье?

Лебре положил газеты на стол, сел, посмотрел на Клода и прищурился.

«Что ему известно?» — подумал Клод, отвечая на взгляд своего инквизитора.

Лебре нарушил неловкую паузу. Он снова встал:

— Позвольте представить Шарля Сеннельера, моего протеже. Шарль работает с нами пять лет, среди множества его заслуг то, что он разрабатывает дизайн головных уборов.

Шарль поприветствовал Клода. Крашеный блондин — он весь казался каким-то округлым. Открытое дружелюбное лицо, но слишком яркие губы выдавали, что он позволяет себе небольшие вольности.

— Итак, Сеголен де ля Мэйз. Она разрабатывает фасоны для молодых людей от двадцати до тридцати лет. Клод, обязательно обратите внимание на ее чувство цвета. Цветовую гамму нашей компании диктует именно Сеголен, и на весенний сезон она предлагает темно-синий, сливовый и оранжевый.

Клод оглядел ее фигуру грушевидной формы. Ей подошел бы брючный костюм, с розовыми и красными полосками, чтобы прикрыть маленькое воробьиное тело. Ее крупные белоснежные зубы неестественно блестели.

— Алан де Бьюмарше. Он провел большую часть своей жизни в Америке и Южной Африке. Ведет направление, которому в прошлом году мы придумали подходящее название «Свобода». В этом году он справедливо заслужил привилегию создавать модели под своим лейблом. Следите за тенденциями, которые предлагает Алан, не говоря уже о его умении рассчитывать длину брюк. Его брюки по щиколотку считаются революционным прорывом, поскольку имеют удивительные линии низа.

Приятный внешний вид Алана был немного подпорчен подчеркнуто черной одеждой и гладко зачесанными волосами. Его брюки низко сидели на бедрах и почти закрывали ботинки, штанины практически касались пола. Они были похожи на искусно подшитые шторы, видимо выражение собственного стиля. Клод подумал, что это пригодилось бы тому, кто стесняется показывать свою обувь.

— Эти люди — опытные дизайнеры, и вы станете одним из них. Теперь скажите нам, Клод, что вдохновило вас на создание такого платья? Возвращение к классике?

Лебре игриво приподнял одну бровь, всем своим видом показывая, что уже знает ответ, и протянул руку к марионетке, которая стояла перед ним на столе. В эту секунду Клод сделал вывод, что креативный директор салона Де Сильван больше не работает в офисах, где создаются и отшиваются платья. Он лишь умело манипулирует людьми.

— Вдохновение я почерпнул от женщины, которая надела его, — сказал Клод.

— Убежден, что вы разовьете эту подчеркнутую простоту в моделях нашей весенней коллекции. Как бы то ни было, пресса очарована вашей работой и вами, — сказал Лебре. — Сегодня у нас три интервью. Последнее из них — с наиболее влиятельным критиком в области моды из газеты «Ле Мон». Мы, — Лебре окинул взглядом присутствующих, — ожидаем от вас заявления, что это платье — начало вашей дизайнерской карьеры в нашем салоне. Это прекрасный дебют и шанс стать членом нашей команды.

Клод почувствовал пристальные взгляды будущих коллег. Он волновался, произнося следующие слова:

— Я создал это платье до прихода в вашу компанию. Но все, что я придумаю здесь, действительно будет делаться под эгидой салона. — Ведь из всех костюмов, платьев и свадебных нарядов, которые он создал за все годы работы, лишь это единственное платье принадлежало только ему.

Все беспокойно заерзали в своих креслах. Лебре откинулся в кресле и положил ноги на стол, подошвы его туфель оказались прямо перед лицом Клода.