Вид на счастье - Этта Гут
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты как здесь оказалась-то? — возвращаясь к основному вопросу сегодняшнего очень странного вечера, повторил Денис.
Под дверью заскребся и заскулил брошенный на морозе пес, и Машка, кажется, обрадовавшись этой микроскопической отсрочке, кинулась его впускать. Началась суета. Одноглазый кот, теперь перебравшийся на широкую лавку ближе к хорошо нагретой печи, вскочил и попытался цапануть пса лапой. Но, кажется, без когтей, играя и привычно, потому что тот на это наглое нападение не отреагировал — промчался мимо, лишь морду отворотив, и сунулся нюхать запахи, стекавшие ему в чувствительный и неожиданно розовый нос прямиком со стола.
— Ты уже накормлен, Тузик, так что иди давай, — велела ему Машка, но пес не обратил на сказанное никакого внимания, теперь пристроив морду на ноги Денису и глядя на него исподлобья в точности так, как смотрел на Шрека кот в известном всем мультике.
— Попрошайка.
— Еще какой… — согласилась Машка и пригорюнилась на табурете напротив, кажется, наконец-то решившись начать свою исповедь. — Меня мать из дома выперла. Оно и ничего, даже смотивировало — я как раз после в Москве на высшее учиться поступила, а там общага вполне приличная. Но на каникулы и в обычное время по домам всех выпроваживали, а сейчас и вовсе ремонт затеяли. Ну и вот. Ты не думай, я не самовольно тут. Мне твой отец здесь пожить разрешил. Сказал: мол, Дениски все равно нет и не будет…
— А Дениска тут как тут… За что тебя выгнали-то? Чего такого натворила?..
— Да так… Неважно. Ты не думай, если надо, я уеду. Найду, где…
— Не суетись. И вообще — утро вечера мудренее. Я ехать сюда так задолбался, что ни о чем даже думать не могу.
— Я постелю! — Машка подхватилась, засуетилась, кинулась вглубь дома, а Денис сидел, следил за ее действиями и… млел. Самым идиотским образом млел, просто потому, что ему здесь были рады. Столько лет уж прошло, а все равно рады, хоть и пытаются это скрыть, будто что-то стыдное.
— И все же, за что тебя из дома поперли? Ты ж всегда была золотой девочкой, отличницей и гордостью.
— Была… — Машка замерла, а потом вдруг заулыбалась явно наигранно, опять засуетилась. — Одеяло здесь только одно, но я накроюсь курткой. На лавке возле печи хорошо, тепло.
Глава 3
Можно было бы предложить ей разделить единственную в доме узкую, еще дедову кушетку, но Денис промолчал. И не потому, что вдвоем на ней было бы тесно, а потому, что отчетливо понимал: выдаст он себя при таком-то близком контакте. Спалится с потрохами и со всеми своими застарелыми хотелками, жадно сконцентрированными на Машке. Долбаной Машке, с ее мягкими, будто одуванчиковый пух светлыми волосами, стройным телом и по-прежнему абсолютно невинными, полными любви к миру и населявшим его людям-ублюдям глазами.
Короче говоря, спать легли, как Машка и задумала: Денис на кушетке (просто потому, что узкой лавке с его габаритами вообще швах было, Машка как раз на лавке у печи. Вот только заснуть ни у кого из них так и не получилось. Собака по имени Тузик, как выяснилось, отбитая у догхантеров, дрыхла без задних ног, устроившись под столом. Кот сначала тарахтел откуда-то, кажется, с верха печи, а потом захрапел. Да так громко, будто и не кот, а целый котозавр был. А Денис лежал, закинув руки за голову, смотрел невидящим взглядом в скрытый мраком потолок и прислушивался к беспокойной возне по соседству.
— Правда или действие? — вдруг негромко спросила Машка и хмыкнула.
Лавка, на которой она устроилась спать, была так близко, что руку протяни — и дотронешься. Сделать это хотелось нестерпимо, но приходилось терпеть, а потому Денис со вздохом ответил:
— Правда.
— Зачем приехал?
— Родина, блин. Тянет. И на тебя думал посмотреть. — Оказалось, что в глухой деревенской темноте быть откровенным совсем несложно.
— Правда? — Судя по звукам, Машка приподнялась на лавке и теперь наверняка смотрела, тараща свои невозможные наивные глазищи, но это, к счастью, не было видно, а то бы совсем тяжело стало.
— Конечно правда! Врать же не по правилам, — лишь отчасти иронизируя над самим собой и над ситуацией, откликнулся Денис, а после потянулся изо всех сил с отчаянным наслаждением. — Ну, теперь твоя очередь? Правда или действие?
— Правда, — не стала долго колебаться Машка.
Узнать хотелось многое, но Денис так и не смог сформулировать ничего, кроме того, что спрашивал уже неоднократно и на что каждый раз получал ответы разной степени уклончивости:
— За что тебя выгнали из дома?
— Между нами? — странным, будто бы зыбким тоном, немного помедлив, сказала Машка.
— Могила, — пообещал Денис и невольно затаил дыхание.
— Отчим… — Машка завозилась на своем жестком ложе и, судя по звукам, села. — В общем, мать сказала, что это я во всем виновата. Что, если сучка не захочет, кобель не вскочит.
Дыхание у Дениса сбилось. Во рту стало совсем сухо.
— А он вскочил?
— Как вскочил, так и соскочил, — со злостью сказала Машка.
— Ты… Вы…
— Я терпела, пока он так… вокруг да около ходил. А потом… Короче, яйца я ему отбила, когда всерьез лезть начал. Он, конечно, орать. Тут мать. Ну и вот… Не хочу больше об этом. Прошлое путь остается в прошлом.
— Я его убью, — сообщил Денис буднично. — Утром поеду и убью.
В голову будто давешней поземки намело — мелькало что-то белое и невнятное в свете фар. На Машка — маленькую, невинную, наивную Машку покушался ее отчим?! Денис плохо помнил этого человека, а вспомнить, каков он, почему-то остро хотелось. Вспомнить, чтобы завтра, едва увидев, узнать и… Зубы во рту, кажется, захрустели, так крепко их пришлось стиснуть, чтобы не начать рычать и материться. С-скотина, тварь, мразота!
— Не получится. Все уж… Прибрал его боженька пару месяцев назад. А вот мать… Мать меня так и не простила. Любила его. Ревновала ко всем. Все боялась — уведут. И про меня так же сказала: что сама его соблазняла. Как же — счастье, блин, такое красоты неземной.
— Маш… — Денис, не имея сил дальше просто лежать бревном, скинул куртку, которой укрывался, одеяло все-таки оставив даме, и, опустившись на колени у лавки, обхватил Машку за талию, уткнув лицо ей в ноги. — Машка…
— Ничего. Не переживай. Мне, когда мать меня выставила, твои здорово помогли. Поддержали.
— Мои родители?
