Начало мореходства на Руси. - В. Мавродин

Зависимость еми от Новгорода носила специфический характер. Ни крепостей, ни городов, ни поселков русских в земле еми не было. Новгородцы не навязывали еми (как, впрочем, и другим народам севера) ни своих порядков, ни своих обычаев, ни законов, ни религии. Распространение русского влияния в земле еми было обусловлено преимуществами Новгорода — его значением в экономической, политической и культурной жизни северо-запада, его местом среди земель, прилегающих к Финскому заливу, его более высокой организацией народного хозяйства, социальных отношений, государственного устройства, его более высокой культурой. Не оказывая давления на емь и не опираясь на грубое насилие, а следовательно, слабо пустив корни в почву края тавастов, так как в те далекие времена чаще всего только сила меча феодала и организованного им государства определяла его влияние и прочность владычества в землях с инородным и иноязычным населением, для сохранения своего положения на севере от Финского залива Новгород должен был прибегать к другим средствам.

Одним из таких средств укрепления и распространения русского влияния было включение патриархально-родовой верхушки еми в состав новгородского боярства (Семен Емин). На эту обрусевавшую и обрусевшую племенную знать и опирался в краю «хладных скал и озер» Господин Великий Новгород. Здесь торговали новгородские купцы, здесь в земле суми был основан Турку, город-торжище, сюда плыли новгородские суда и ходили по дань новгородские «мужи».

Еще дальше на северо-запад лежала Швеция. Сюда, в Сигтуну, ходили новгородские суда и постоянно жило немало русских. По водам «моря Варяжского» в стародавние времена установился торг со «свеями». На этих же водах имели место первые вооруженные столкновения между шведами, начавшими в XII в. «крестовый поход» на Восток, в земли суми, еми и на Русь, и новгородцами и их союзниками-карелами. В 1142 г. «приходи Свънской князь с епископом в 60 шнек на гость, иже из Заморья шли в 3 лодьях; и бишася, не успеша ничтоже, и отлучиша их 3 лодье, избиша их полутораста».[208]

Бой произошел где-то в Финском заливе, недалеко от Новгорода. Это было началом наступления шведов на Восток. В пользу того, что это был не простой налет шведских пиратов на купеческий караван, говорит и многочисленность шведского флота, и участие в походе князя (по некоторым данным, сына короля Сверкераярла Иоанна) и епископа. Это был первый, «крестовый поход» шведов на северный берег Финского залива. Поход не был удачен. Во всяком случае закрепиться на берегу шведам не удалось. Это произошло потому, что на пути шведов стала могучая сила. Силой этой был Новгород. Булла папы Александра III от 9 сентября 1171 г. сообщает, что на область в стране суоми («финнов» собственно), на юго-западе Финляндии, где только что обосновались шведы, сразу же, начиная с 60-х г. XII в. постоянно совершают нападения какие-то вражеские войска. [209]

Нападения эти носят не грабительский, а политический характер и ставят своей целью изгнать шведов из Финляндии и освободить сумь от шведского владычества. Походы эти совершались морем, так как даже емь общалась с сумью морем. Хотя они и соседили на суше, но их разделяла полоса труднопроходимых лесов.

Совершенно очевидно, что походы эти предпринимали новгородцы (эсты и емь отпадают: — у них на это нехватило бы ни сил, ни, главное, организованности) и предпринимали потому, что шведы угрожали новгородскому влиянию в земле еми и закреплялись на важнейшем морском пути, связывающем Новгород с Сигтуной и Готландом. Этот второй фактор даже, повидимому, играл большую роль, чем первый.

Новгородцы избрали правильную тактику. Защищаясь от агрессоров — шведов, они, вместо обороны, сами перешли в наступление. Шведы укреплялись на юго-западе Финляндии, вторгаясь в землю суоми. Но они, угрожая давним данникам Новгорода — еми, готовились двинуться дальше на восток и вырвать тавастов из-под влияния Новгорода. В ответ на это Новгород стремится подчинить себе сумь, распространить свое владычество на земли, подвластные с недавнего времени шведам, и изгнать последних из Финляндии. Шведы пытаются перерезать важнейший торговый путь, связывающий Новгород, — это «окно в Европу» Руси периода феодальной раздробленности, — с Готландом, Данией, Любеком, Сигтуной, стать на дороге русским купцам, плывущим вдоль юго-западного побережья Финляндии. В ответ новгородцы сами вторгаются в пределы захватываемых шведами земель суми.

Обращает на себя внимание то чрезвычайно характерное обстоятельство, что далеко не все эпизоды этой борьбы, упоминаемые в зарубежных источниках или известные нам по более поздним источникам, вспоминающим о них как о чем-то хорошо всем известном, попали на страницы новгородских летописей, и полагаем, что это было обусловлено не только сознательным отношением летописца к этим эпизодам, но и тем, что летопись, очевидно, отмечала лишь те походы, которые предпринимались новгородскими властями. Если же походы, предпринимались частными лицами и, может быть, при этом даже не из Новгорода, а из «пригородов» или Карелии, то они считались своего рода «частными предприятиями» и в летопись не попадали.

В свое время, касаясь русских походов на Восток, на Каспий, мы уже отмечали поразительное игнорирование летописью этих походов, что может быть объяснено невозможностью для летописца уследить за различного рода военными предприятиями, если они не исходили непосредственно от князя и не затевались в княжеских гридницах. Нам известны такого же рода походы и на Черное море в тех же X–XI вв.

Если мы учтем все указанное, то не будет затруднительным объяснить, почему начало борьбы новгородцев и их союзников на северном побережье Финского залива с захватчиками — шведами нашло отражение в шведских и замалчивается в русских источниках.

Но замалчивается лишь до поры до времени. В 1164 г. шведы предприняли поход на Ладогу, каменный город-крепость, охранявший рубежи земли Русской на северо-западе. В этом году «Придоша свье под Ладогу, и пожьгоша ладожане хоромы своя, а сами затворившася в граде с посадникомь с Нежатою, а по князя послаша и по Новгородце. Они же приступиша под город в суботу, и не успеша ничтоже к граду, нъ болыню рану въсприяшя; и отступиша в реку Воронай. Пятый же день приспе князь Святослав с Новгородьци и с посадником Захариею, и наворотиша на ня, в месяце майя в 28, на святого Еламия, в четвьрк, в час 5 дни; и победита я Бо-жиею помощью, овы исекоша, а иные изимаша: пришли бо бяху в полушестадьсят шнек, изьмаша 43 шнек; а мало их убежаша, и ти езвьни».[210]

Поход 1164 г. не ставил своей целью завоевание Руси, — с такими силами даже в одной Ладоге невозможно было прочно укрепиться. Это была борьба двух аванпостов — Руси и Швеции. Поход со стороны шведов носил морской характер; русские давали им бой на суше; сперва у стен Ладоги, отбросив их, повидимому, во время вылазки и вынудив отойти к р. Вороньей между Сясью и Пашой, а затем и у Вороньей, где шведы были разгромлены новгородскими войсками князя Святослава Ростиславича и посадника Захарии.

В 1178 г. последовал морской поход союзников и подданных Новгорода карел на шведские владения в Финляндии. «Фрагмент Пальмшёльда» и «Хроника епископов Финляндии» Юстена сообщают о походе куронов на шведские владения в Финляндии и о захвате ими епископа Финляндии Рудольфа.[211]

Полагают, что поход этот не был налетом пиратов, какими считали куронов (куров), а серьезным и сложным военным предприятием, требовавшим значительных сил, и морских, и сухопутных. Поход был предпринят морем и направлен на резиденцию епископа и центр шведских владений в Финляндии той поры — Ноуси. Цели, которые преследовал поход, носили, несомненно, политический характер. Свидетельством этого является захват, увоз, а впоследствии и умерщвление епископа.

Таков был поход 1178 г. Но почему источники приписывают его куронам, обитавшим в южной части Курляндского полуострова и абсолютно не связанным с Финляндией и нисколько не заинтересованным в событиях на северном побережье Финского залива? Еще Г. Рейн указал, что в средневековых источниках куронов часто путают с карелами. Так напр, куроны выступают не только под названием «curones, choriones, chariones, coeri», но и «kyri, curi», а карелы именуются не только «sarjali, coreli», но и точно так же, как и куроны, «kurii, Jtyri, Tcuri».

В той же хронике, в другом месте, прямо говорится о совместной борьбе русских и куронов со шведами в 1250 г., что явно невозможно, если в куронах усматривать куронов (куров) Прибалтики, завоеванной уже давно Ливонским орденом, и легко может быть объяснимо, если в куронах видеть карел.

Таким образом, куроны, совершившие морской поход на шведские владения в Финляндии в 1178 г., — это карелы, вассалы и союзники Новгорода и враги шведов. Именно им, многочисленному и сильному народу, а отнюдь не куронам, был под силу большой морской поход против шведов, носивший чисто военный, политический характер.