Чужая (СИ) - Слета Екатерина

С собой девушка забрала только звенящую в ушах пустоту и разрастающийся в груди огненный шар.

Оказавшись наконец на улице, глубоко вдохнула и рванула в сад. Пробежала по узким, усыпанным гравием дорожкам, мимо голых еще кустов на пригорок, к злосчастной беседке. Остановилась, тяжело дыша, оперлась ладонями в стол, жадно глотая кислород. Но его отчего-то все равно не хватало. Как ни старалась, Айя не могла надышаться. В голове гудело, мысли хаотично носились, натыкаясь друг на друга, бунтовали. Перед глазами плыло.

Где-то внизу, в саду послышались шаги. Айя повернула голову на звук, дышать становилось все сложнее. Темно-бордовый камзол, черные волосы с проседью, быстрые и плавные движения…

— Стой! — отчаянно выкрикнула несчастная, выставив перед собой дрожащие руки.

Но шаги продолжились, ускоряясь.

Задыхаясь, Айя рванула прочь. К лесу.

И у самой кромки деревьев огненный шар в ее груди с оглушающим звоном таки лопнул, прижимая чернавку к земле. Рассветное небо высоко-высоко завертелось и стремительно рухнуло вниз…

Айя прикрыла глаза.

— Нет! — закричала девушка, вскакивая с места и ошарашено оглядываясь по сторонам.

Котенок, лежавший рядом, испуганно зашипел и спрыгнул на пол. А девушка словно громом пораженная, застыла, оглядываясь и осоловело вращая глазами по сторонам.

В увиденное не верилось. Не верилось от слова совсем.

Майя что есть силы принялась щипать себя за руки и щеки — было больно. А телевизор справа вещал о двух братьях, что должны продолжить семейный бизнес и найти пропавшего на охоте отца. В окно светило уже обеденное яркое, летнее солнце и был слышен гул машин с проспекта неподалеку.

Сорвавшись с места, девушка выбежала в коридор, потом на кухню. Все было как тогда, в тот самый день — открытая микроволновка с недоеденным уже холодным, когда-то бывшим горячим бутербродом, недопитый чай на столе и ополовиненная шоколадка. Замотав головой, как китайский болванчик, Майя понеслась обратно в комнату. Возле дивана, как и всегда бывало, валялся ее рюкзак.

— Но как? Не может быть!

Опустилась рядом на колени, выудила из его недр телефон и разблокировала экран. Июнь, одиннадцатое. Девушка странно взвизгнула, отбрасывая телефон в сторону и зажимая рот ладонями. То самое утро, которое она встретила уже в северных земля Шарихасса. От одной только мысли в груди тоскливо заныло…

— Не может быть! Не может быть! Так не бывает! Я что, схожу с ума? Это все сон? Это был сон? Не может быть…

Майя опустила глаза на свои руки и всхлипнула. Поднялась, почти влетела в ванную, щелкая выключателем. Уставилась на свое отражение, глотая слезы и тихо подвывая.

— Все осталось как прежде, все… кроме меня…

Из зеркала на нее смотрела Айя. Измученная, уставшая, с виднеющимися шрамами под майкой, с мозолистыми, натруженными руками и темными кругами под глазами. С болью и целой прожитой жизнью в карих омутах. Той прежней девчонки-хохотушки больше не было. Повседневная и привычная когда-то одежда была заметно велика.

Опершись о раковину, Майя пристально рассматривала свое лицо. Смотрела и не узнавала. Это была она и не она одновременно. Словно ее разделили надвое, разодрали душу и запихнули обратно…

Живи теперь, девочка, так — сращивай.

Качнув головой, Майя вернулась в комнату и подняв телефон набрала быстрый вызов. Пара гудков и…

— Мамочка! Я так соскучилась!..

Два дня Майя гостила у родительницы. Обнимала и не отходила ни на секунду. Прятала шрамы под водолазкой. Мама, с нескрываемым беспокойством оглядывала осунувшуюся за полтора месяца, что они не виделись, дочь. Кормила блинами и борщом. Совала в карманы конфетки и шоколадку с орешками. Волновалась, пыталась расспрашивать, увидев руки своего ребенка, долго плакала и требовала сейчас же все ей рассказать. Майя ее успокаивала, обнимала, отшучивалась. Улыбалась, пряча глаза, и выла ночами в подушку…

Первые ночи девушка боялась засыпать. Боялась открыть глаза и снова оказаться там, где злые ветра и жестокие люди, где только страдания и боль, где зверь в человеческом обличье истерзал не только ее тело, но и душу.

Но раз за разом Майя просыпалась в своей квартире, своей постели, своем мире…

Брат с семьей и мамой собирались на юга, звали Майю с собой, но как бы девушке не хотелось, а пришлось отказаться. Уродливые шрамы на исполосованной спине не скрыл бы ни один купальник. А потому, с трудом отбившись от настойчивых предложений, девушка стребовала себе кучу гостинцев и сувениров, сославшись на большую загруженность на работе.

А на работе…

Отсидев в ставшем каким-то чужим и чуть ли не инородным офисе целый рабочий день, Майя поняла, что больше не сможет. Дебет и кредит, все эти отчеты и сметы, казались каким-то бредом. Ерундой, дуростью. У девушки не получалось сосредоточиться, вспомнить. Она все путала и вообще не понимала, зачем оно ей нужно? Как впрочем и все остальное…

К вечеру она распечатала типовой договор и, подписав, передала начальнице.

Больше в офис Майя не возвращалась, разве что за трудовой.

Как ни старалась, а все вокруг казалось несчастной каким-то нереальным, неестественным, чужим. Девушка горько рассмеялась, глядя на пролетающие мимо машины, накрутила в наушниках громкость побольше и уставилась в окно, отвернувшись от входящих в автобус людей.

Вот оно как вышло… И там отщепенка, и здесь теперь себя не найти. Не приткнуться. Везде не своя. Везде не на месте… ЧУЖАЯ…

Первые две недели были для Майи как в тумане. Все что она ни делала, сопровождалось постоянной ноющей болью. Больно было все — ходит, дышать, думать. Вспоминать.

Иногда по ночам, в своих беспокойных снах она видела огромного белоснежного зверя, что метался по снежным равнинам и выл на луну. Вспарывал мощными когтями податливую земную плоть и несся вперед, вынюхивая и прожигая все бездонными серыми глазами…

Чтобы не сойти с ума от противоречивых чувств и состояний, Майя затеяла ремонт. Переклеивала обои и меняла шторы. Купила новый плед и кресло-качалку. Сходила в салон красоты, попросила красивые «выгоревшие пряди» и проколола уши. Обновила гардероб и съездила с подружками на ипподром, смотреть соревнования. А вместо этого, провела все время в конюшне, где гладила лошадей и плакала навзрыд от тоски.

Одна ездила в пригород на озеро, что было знакомо ей с детства. Плавала и загорала, пока никого не было. Пристально смотрела на высокие сосны, словно ожидая увидеть меж ними знакомые силуэты.

Вечерами сидела в парке у фонтанов, наблюдала за прохожими. Не хотела идти домой. Там была тишина, стены и мысли, что давили, лишая возможности дышать. Там было одиноко и больно. Плохо.

С каждым днем девушка все больше осознавала, что ее больше не существует. Той целостной и волевой Майи больше не было. Осталась лишь блеклая, невзрачная тень. Ее словно разодрало надвое, разжевало между мирами, выпило до дна и выплюнуло.

А может человек жить без части себя, такой вот разорванный и покалеченный? По всему выходило, что не может. Майя не могла. Она просто не знала куда себя деть, что с собой сделать, чтобы хоть немного стало легче. Чтобы дышалось чуточку свободнее…

— Что ты со мной сделал? За что? — прошептала себе под нос девушка, поднимаясь со скамьи и направляясь к выходу из парка.

А еще через три недели родные вернулись из отпуска. Майя пообещала зайти прямо с утра. И записалась к врачу, узнать результаты недавно сданных анализов, и возможно получить назначение на какие-нибудь успокоительные, потому что уже было невозможно.

Утро выдалось дождливым и довольно прохладным для июля. Моросило. Майя натянула светлое платье миди и кроссовки, накинула на плечи тонкий кардиган и захватила яркий, малиновый зонт. Проверив содержимое карманов, быстро побежала на остановку.

Мама и Санька с Людой наперебой рассказывали о своих морских приключениях, о бананах и шашлыках, ждипинге и пьяном соседе, что среди ночи читал у бассейна непотребные стихи собственного сочинения. Привезли кучу подарков и чачу, магниты, красивый сарафан и местных сладостей в меду. Девушка с трудом смогла запихнуть все это богатство в сумку. Родные хвалили Майкин загар и прическу, мама больше радовалась начавшим округлятся щекам. Девушка ненадолго отвлеклась. Обнимала и целовала родных, давила из себя шутки. Брат тискал и щекотал ее словно маленькую. И как в детстве смешно чмокал в нос. Майя помогла маме разобрать вещи, выпила со всеми чая и сославшись на важные дела поспешила на прием.