Повесть о сыне - Елена Кошевая

Кто весел, тот смеётся,

Кто хочет, тот добьётся,

Кто ищет, тот всегда найдёт...

Возили уголь все вместе, помогая один другому, по трое на тачку. С Олегом были Сергей Тюленин и Стёпа Сафонов.

С дровами дела обстояли ещё хуже, но Олег, Жора Арутюнянц, Толя Лопухов, Серёжа Тюленин и Сеня Остапенко и тут не растерялись. Они знали об одной мелкой шахтёнке в степи. Уголь из неё добывали вручную.

Ребята решили сразу убить двух зайцев: выбить деревянные крепления, поделить их на дрова, а кстати и завалить шахту, на тот случай, если немцы захотят её восстановить. За работу взялись с жаром, и хоть все вымазались и устали, но своё сделали: обеспечили семьи молодогвардейцев дровами и шахтёнку окончательно вывели из строя.

На следующее утро должны были двинуться в путь.

Но не так вышло, как думалось. С раннего утра мы начали готовить Олега в дорогу. На душе у меня было тоскливо, я думала только об одном: чтобы здоровым вернулся сын, чтобы снова нам с ним встретиться и вместе встретить победу.

Такие же мысли, наверно, были и у бабушки Веры. Она всё время тяжело вздыхала. Расставаться с Олегом было нелегко, закипали слёзы на глазах, но ни я, ни бабушка не показали ему своего волнения. Хотели проводить сына бодрыми пожеланиями, а не слезами.

Семнадцатого декабря, в одиннадцать часов дня, собрались все, кто должен был идти в дорогу; не было одной Любы Шевцовой. Она вдруг почему-то задержалась. Но время ещё было.

Условились выйти из дому в двенадцать часов, и не толпой, а по пяти человек.

Первая пятёрка должна была выйти в двенадцать, вторая - в час и так далее.

Олег оделся тепло: под куртку дядя Николай дал ему свою шерстяную гимнастёрку, а на руки тёплые рукавицы. С шапкой вышел конфуз: её не нашли. Шапка была смушковая, тёплая. Искали везде, но безрезультатно.

Вдруг вспомнили: недавно к нам заходили погреться фашистские солдаты. Шапка висела на вешалке, потом её никто не видел. Дело было ясное. Однако другой шапки у Олега не имелось. Выручила Нина Иванцова. Сбегала домой и принесла шапку брата.

Наступало время отправляться в путь. У ребят было бодрое настроение, они шутили, то и дело выглядывали на улицу - не идёт ли Люба Шевцова. Она должна была прийти с минуты на минуту. Но вот стрелка на часах передвинулась вправо от двенадцати. Вначале на пять минут, потом на десять, на пятнадцать... Почему задержалась Люба? Может, с нею что-нибудь случилось?

Ребята притихли, шутки прекратились, настала гнетущая тишина.

Вася Пирожок - отчаянная голова, крепкий, широкоплечий, с серыми бесстрашными глазами - сидел на стуле с малюсеньким свёртком под мышкой. Это был весь его багаж в дальнюю дорогу. Сидел он на этот раз какой-то печальный, притихший, глядя в одну точку. Олег хлопнул Васю по плечу:

- Ты что скучаешь? С дивчиной своей, что ли, проститься не успел?

Вася вспыхнул и покосился на меня:

- Что ты, что ты, Олег! Какая там у меня Дивчина!

Я тихо вышла в другую комнату, но всё же мне было слышно, как Вася сказал Олегу:

- Ну что ты, право, Олег? О таких делах при Елене Николаевне?! Само собой... простился. А ты со своей?

Молчание, и потом тихие слова Олега:

- Не с кем мне прощаться. Все вместе отправляемся. Есть у меня дорогой друг, но и он со мной идёт.

- Кто?

- Нина Иванцова.

С Ниной Олега связывала теперь крепкая и нежная дружба. Общая подпольная судьба, дни, полные тревог и радостей борьбы, как-то сблизили их ещё больше.

Так прождали мы до четырёх часов дня. А в четыре прибежала Люба, запыхавшаяся и взволнованная; она передала Олегу письмо от "товарища Антона". Командир отряда предлагал поход отложить и продолжать работу на месте.

"Второго или третьего января буду я у вас, и мы поговорим, я посоветую вам много интересного для вашей работы", - писал "товарищ Антон" в своём письме.

Все чувства сразу отразились на лицах ребят. Но приказ партии закон.

Связь между пятёрками осуществлялась шифрованной перепиской. Один из шифров, которыми пользовались подпольщики, маскировался под невинные листки из ученических тетрадок по арифметике, где вместо букв писались цифры. Например, вместо буквы А - цифра 1, вместо Б - цифра 2, вместо В цифра 3, и так далее. Такое, например, указание штаба, как "переход отменяется", в шифрованной записке выглядело бы так:

(16-6)+(17+6)-(22+15-5)=1

(15+19)-(13-6+14)+(32-6-19)+(18+32)=70

В числе связных, занимавшихся доставкой шифровок, была Нина Иванцова. Она прятала записки за подкладку шапки, скалывала в локонах волос. Как-то передав шифровку Ване Земнухову и Олегу, она взяла её обратно и захотела спрятать.

- Это зачем? - спросил Ваня.

- Надо сохранить.

- Никаких следов не оставлять, всё уничтожать сразу по прочтении.

Сколько пришлось уничтожить документов, записок, тетрадей, дневников, протоколов заседаний! Конечно, тогда это было необходимо, но теперь с болью думаешь: сколько вместе с ними исчезло живых подробностей, которые, на беду, не всегда может сохранить слабая человеческая память!

"ПОБЕДИТЕЛИ" ОТСТУПАЮТ

Во второй половине декабря 1942 года началось бегство немецких и румынских войск, разгромленных на Волге. День и ночь через Краснодон тянулись длинные обозы. Мы жили в центре и видели всё.

Проходили сотни машин с грязными, растрёпанными солдатами. Головы у них были закутаны в женские платки или какие-то тряпки.

- Не солдаты, а мокрые курицы! - как-то заглянув в окно, засмеялся Олег.

Потом он подсел к столу и написал вот что:

Ага, подошли и к арийцам

Тяжёлые дни - это факт!

Бегут в беспорядке мальтийцы,

Одетые все кое-как.

Кто шапкой, кто кепкой накрытый,

Кто с женским платком на плечах,

Избиты, побиты, разбиты

Согнулся ариец, зачах!

Ты что же, фашистик ты прусский,

Задумал весь мир покорить?

Народ наш прославленный русский

В безличных рабов превратить?

Не вышло, не выйдет вовеки,

Вас били - и снова побьём!

Гранатой, "катюшей", "андрюшей"

Мы вас в порошок изотрём!

Олег прочитал эти стихи мне, дяде Коле, бабушке.

Мы все весело посмеялись.

А бабушка сказала:

- Ох, Олежек, я вижу, ты на все руки мастер!

Но молодогвардейцы, конечно, не были только наблюдателями отступления врага. Принятые и напечатанные ночью сводки Совинформбюро днём уже были расклеены на стенах и столбах в Краснодоне, в ближайших рабочих посёлках и хуторах.

Гитлеровцы кричали в газетах и по радио, что никакого отступления нет, что их войска после победных боев на Волге идут на отдых, а сводки Информбюро говорили об окружении и разгроме немцев, приводили цифры, факты. Кому было верить? Уж ясно - не врагам. Вшивые, с тряпьём на голове, бегущие наперегонки, немецкие солдаты не были похожи на победителей.