Похождения червонного валета - Понсон дю Террайль

— Господи, да как вы могли подумать это?

— Мне рассказывали, что у вас завелся новый слуга по имени Лагир.

— Вот как? Разве вам уже успели рассказать? Кто же?

— Лев.

— Разве Лев знает его?

— Вчера утром Лев свалил его ударом приклада по голове на улице Каландр, а сегодня вечером они дрались на дуэли, и Лев получил тяжелую рану.

— Как странно, что Лагир ничего не сказал мне об этом!

— Как? Разве вы видели его?

— Да, он здесь.

— Здесь?!

С графом сделался такой припадок бешенства, что он, задыхаясь, схватился за шпагу.

— Да что с вами, граф? — удивленно спросила его герцогиня.

— Ваше высочество! — с трудом выговорил Кревкер. — Я знаю, что я — только вассал… Конечно, расстояние, отделяющее нас… Я все понимаю… Но… но в тот день, когда вы насильно вырвали из моего сердца тайну любви к вам, вы дали мне этим право ревновать вас!

— Ревновать?

— Да, потому что этот Лагир, этот гасконец, этот бродяга осмелился…

— Но договаривайте же до конца, граф!

— Ну… этот субъект осмелился уверять, будто три дня тому назад…

— Вы не решаетесь договорить до конца? Ну так я договорю за вас! Три дня тому назад я ехала к себе домой, и Лагир, ехавший в Париж, повстречался со мною. Хотя я и была замаскирована, но %, c понравились мои волосы, и он с истинно гасконской дерзостью увязался за мной… Ну, и… Я оставила его в доме!

— А, так вы сами признаетесь, сами признаетесь! — со страданием крикнул Эрих.

— Этот бедный Лагир! — с холодным сожалением продолжала герцогиня. — Ведь он воображает, будто он любим, как никто! Бедняжка не знает, что ночью все кошки серы… Идите за мной, я покажу вам интересную картину!

Она взяла графа Эриха и осторожно повела его в соседнюю комнату. Там она шепотом сказала ему, чтобы он прижался ухом к замочной скважине.

Эрих прислушался, и до него донесся страстный шепот:

— Анна, дорогая моя Анна! Я боюсь, что у меня не хватит крови в жилах, чтобы достаточно пролить ее на службе тебе! Анна, моя жизнь, моя любовь! Я люблю тебя, обожаю!

— Теперь посмотрите! — шепнула герцогиня. Эрих заглянул в скважину и увидел при неверном свете лампы Лагира, стоявшего на коленях пред белокурой женщиной, одетой и причесанной, как герцогиня, и тоже замаскированной. Это была камеристка Марион.

Эрих вскрикнул и упал на колени с жалобным шепотом:

— Простите! О, простите!

XXVIII

Герцогиня поторопилась отвести графа подальше от двери, как бы опасаясь, чтобы Лагир не услыхал их. Этот маневр еще более убедил Кревкера, насколько он виноват в своих подозрениях.

— Ах, герцогиня, герцогиня! — бормотал он, чуть не рыдая. — Найдете ли вы когда-нибудь возможность простить нас? Герцогиня провела его обратно в будуар и, заперев двери, сказала:

— Ну, а теперь поговорим! Дорогой мой граф! Знаете ли вы, что за народ гасконцы?

— Еще бы! Это хвастуны, фаты…

— Да, да, но зато они храбры!

— Ну вот еще!

— И очень верны и неизменны в преданности. Вот я и захотела сделать себе верного раба из этого Лагира. Нам необходимо иметь своего человека в свите наваррского короля, тогда мы всегда будем осведомлены. Но вдруг мне пришло в голову, что у вас с Лагиром могут быть свои счеты из-за схватки на улице Каландр. Вот я и послала Амори за вами, чтобы предупредить вас о Лагире. Я боялась, чтобы у вас не произошло столкновения… Но — увы! — я спохватилась слишком поздно! Боюсь теперь, как бы этим досадным столкновением не было испорчено все дело. И так тут разыгралась драма ревности… — Граф Эрих опять рассыпался в извинениях. Герцогиня продолжала:

— Да, но вы ведь сказали мне, что Лев опасно ранен?

— Быть может, теперь он уже умер!

— Боже мой! Такой верный слуга! Но поезжайте же поскорее в Париж и возвращайтесь обратно сюда, чтобы сообщить мне, как его здоровье!

Герцогиня была умелой комедианткой, а Кревкер — слишком влюбленным человеком, чтобы не поверить ее искренности. Поэтому, смущенно пробормотав еще несколько извинений, он поспешил вскочить на лошадь и стрелой умчался к Парижу…

Когда топот его лошади замер вдали, Анна отправилась в ту комнату, где Лагир сидел с Марион.

— Долой маску! — сказала она камеристке. — Ступай вон, комедия сыграна!

Затем она знаком приказала Лагиру следовать за ней в будуар. Здесь он спросил ее:

— Так что же, герцогиня, комедия удалась?

— Вполне. Он поверил всему!

— Какие глупцы — мужчины! — пробормотал Лагир. — Итак, ваше высочество, дело сделано, я сдержал свое обещание. Для сира Льва и его друзей я — обмороченный дурак, а вы — целомудреннейшая o из женщин!

— Да, вы сдержали свое обещание, но ведь я тоже сдержала свое, освободив вас от клятвы!

— Да, прошлым мы поквитались, ваше высочество, а будущее…

Анна вспыхнула:

— Что такое? — крикнула она. — Уж не осмелитесь ли вы ставить мне новые условия за свое молчание в будущем?

— Фи! — с негодованием ответил Лагир. — Право же, я гораздо лучше, чем вы думаете обо мне! Поверьте, светлое воспоминание о вашем высочестве будет с признательностью сохраняться моим сердцем! — Анна Лотарингская ответила ему лишь пренебрежительным жестом. Он продолжал: — О, к чему между нами встала эта проклятая политика, которая невольно разъединила нас! Я был бы так счастлив служить вам, как обожаемому светлому ангелу, но это несовместимо с моим долгом подданного наваррского короля.

— Значит, вы очень любите своего государя? — спросила Анна.

— Это мой долг.

Герцогиня окинула его своим магическим взором и тихо сказала:

— А если бы я попросила вас избрать себе другого повелителя? Ах, вы вообразили себе, что я женщина без сердца, способная отдаваться лишь сухому политическому расчету… А ведь как знать! Быть может, я, несмотря ни на что, не буду в силах забыть проведенные с вами часы.

Говоря это, Анна была хороша как никогда; быть может, и искренна она была в этот момент тоже как никогда.

— Герцогиня! — задыхаясь, сказал Лагир. — Во имя неба, заклинаю вас: не говорите со мной так!..

Она продолжала взволнованным, нежным голосом, обдавая пылкого гасконца магнетизирующим, одурманивающим взглядом:

— Да и почему бы вам не служить мне? Разве я недостаточно молода и хороша для этого? И какие узы могут существовать между вами и наваррским королем, чтобы ради него вы чуть не предали меня, неблагодарный?

— Я родился его подданным.

— Ну так что же? — Герцогиня вложила свою руку в руку Лагира, и тот жадно поднес ее к своим губам. — Вы скажете еще, что у вас имеются родина и родное гнездо… Воображаю себе его! Это какая-нибудь хижина, сквозь крышу которой свободно проходят дождь и ветер и стены которой разваливаются от малейшего прикосновения! Дайте мне увезти вас в Лотарингию, и там я дам вам замок, настоящий замок, опоясанный лесами, пашнями и лугами!