Дела любовные (СИ) - Никонова Елизавета

Я цапнула надзирателя за рукав, символизирующий ладонь — он взрыкнул и отдернул руку — и что есть мочи крикнула:

— НЕ-Е… — Мне вновь зажали рот. Я сердито засопела.

— Да! — Подтвердил Рей.

— Нет! — Смело крикнул Нек.

— Да! — Зарычал хор нежити.

— Мгм! — Замотала головой я.

— ДА-А!! — Возопила взбешенная нежить.

— Тихо!

Все подавились воплями. Разъяренный Лео — это не шутки. Повелитель тяжело дышал, морщась от головной боли, за его спиной слабыми всполохами прорисовывались крылья — Печати еле держат.

— Пожалуйста, уймитесь! — Процедил он, вглядываясь в лица каждого. Под его взглядом я заледенела. — У меня очень болит голова. А еще кажется, что мне лгут. Я чую магию, она клубится в воздухе. Как вы это объясните?

— Повелитель, мы…

— Молчать. — Оборвал Рея Лео. Таким он мне нравился все меньше и меньше. От него просто исходила сила, внутренний свет, я чувствовала — он Истинный Властелин Хаоса. — Всем молчать. Ни слова.

— Но… — Рей не успел договорить — Лео гневно зарычал, метнулся к нему — взмах тонкой кисти… и обезглавленное тело проповедника засияло синим пламенем, изжирая себя изнутри.

Нежить отшатнулась. Мой желудок протестующе свернулся. Нек безумно обмяк в лапах держащей его твари. Лео, Лео, очнись!

— Еще есть вопросы? — Улыбнулся Лео. Я сглотнула — единственный звук в напряженной тишине. — Значит нет. — Резюмировал он. — Что ж… славно. — Он оглядел притаившуюся нежить и буркнул: — Я голоден.

Тот час же сотни лап налегли на меня, сцепили и выпихнули к его ногам, Нек повалился рядом.

Я с трудом привстала на руках и подняла голову. Какой красивый… Я смотрела на смерть и любовалась ею. Ах этот носик! Какая прелесть эти губки! Усталые глаза, самые любимые глаза в мире… Да, я боялась смерти, но с ним хотела умереть безоговорочно. Может быть он и убьет меня — что ж, поделом! Я сама была в этом виновата! Не польстись я на смертное тело, не влюбись в нелюбимого, Лео был бы сейчас со мной. Все было бы в порядке — он бы улыбался, улыбался только для меня. Грустно, Лео, куда мы ушли? Помнишь ли ты, какими мы были? Счастливыми, беззаботными, мы жили…

Он легко вздернул меня на ноги, и я упала в его руки, безвольная, как кукла. Смотреть в его глаза — вот, что являлось для меня счастьем. Нет, я не видела в них монстра, я не видела в них демона — лишь усталого ангела, обиженного, грустного и отверженного. Лео, Лео, ты для меня все…

— Голова… — Прошептал он. — О, как болит! Болит…все болит, когда я смотрю на тебя, скажи — кто ты?! — Я парила всего в трех шагах, а он не прикасался. Просто смотрел на меня, прижав тонкие пальчики в вискам, морщась от головной боли, и не мог понять!

— Лео, ты меня знал. — Я скорчила улыбку, с трудом выдавливая слова: — Знал меня когда-то… Отечески любил, ты очень за меня боялся, а я… возненавидела тебя за это. История не требующая пересказа. Ты должен вспомнить, ты, монстр!

Он зарычал, отступая на шаг, его пронзила судорога боли. Застонав, он сжал голову руками, разметал кудри. Я молчала, чувствуя, как в глазах начинает противно пощипывать. Неужели я разревусь?

— Ты! — Лео вскинул руку, указывая на дрожащего от страха демона их первых рядов. — Иди сюда.

Тот на негнущихся ногах робко двинулся вперед. Лео взрыкнул, мотнул головой, в мгновение ока сжал его в объятиях, сорвал капюшон, обнажив суровое мужское лицо, искаженное от ужаса и, заломив его голову на бок, припал губами к шее. Минута, вторая, третья… Лео до хруста смял сильное тело вампирчика, раздробил хрупкими пальчиками его позвоночник и радостно расхохотался, отшвыривая поломанную игрушку прочь.

Нежить содрогнулась. Я беззвучно рыдала, зная, что это только начало.

— Ну же, хваленые «Ночные Демоны», кто хочет выйти против меня? — Звонкий голос Лео разнесся по залу. По рядам нежити пробежал шепоток. — Ну же, не трусьте! Вот ты! — «Капюшон» съежился под взглядом Владыки. — Мысленно ты посылаешь меня в пекло, так сделай же это вручную!

Лео весело рассмеялся — секунда — и неудачно подумавший бился в его руках. Повелитель улыбнулся жертве, блеснув кровавыми клыками и разорвал ее на части.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Бедные «капюшоны»! Я даже улыбнулась. Сколько лицемерия было в ваших недавних словах, сколько гордости! Посмотрите на себя сейчас — сопливые юнцы, подвывающие от страха и отвращения! Вы разбудили Лео, вы пробудили в нем демона! Расплачивайтесь…

К Лео одновременно кинулись несколько неразумных «капюшонов», его изящное тельце потонуло в мешанине рук, голов и подолов. Он на минуту исчез с поля зрения, растворился в реве и криках. Я прищурилась — неужели им удалось?!

«Капюшоны» разлетелись в стороны. Лео — окровавленный, довольный, радостный, воспрял из плена. Смех, его счастливый смех, муки раздробленной нежити, гам и стоны — все смешалось. Он был в своей стихии. Наконец-то.

И все же меня не покидало ощущение некой наигранности, какой-то театральности происходящего. Словно он… притворялся. Играл на публику, играл на нервах, играл… для меня? Возможно ли это? Впрочем, почему нет? В эту кровавую ночь возможно все. Чего он хотел, столь показательно слизывая с пальцев кровь? О чем думал, разрушая цепочки позвонков? Я скосила глаза — Нека рвало, мой любимый жался у ложа, его лицо было белее мела, он тихонько плакал. Он верит! Все они — верят! Почему же мне все это кажется насквозь фальшивым?!

Лео неторопливо шел ко мне. Нек пискнул и слег в глубоком обмороке, Лео только брезгливо поморщился. Я терпеливо ждала. Мои щеки просохли от слез, я не хотела больше плакать. Я хотела правды.

Он ласково улыбнулся — улыбнулся улыбкой хищника, злодея, предвещающего своей жертве скорую расправу. Я всхлипнула в ответ. Он легко приобнял меня за талию, пробежал руками по волосам, нежно коснулся губами щеки. Я чувствовала его дыхание на своей шее, вжималась в его тело, мои пальцы стискивали его куртку, старую рваную куртку, насквозь пропитанную кровью. Он тихо смеялся. Неведомые путы почти перестали меня держать, я повисла на его шее, зарылась лицом в его локоны, чуть прикусила треугольное ушко, доставив ему несравнимое блаженство. Он заурчал, сжимая меня в объятиях и почти ломая кости, почти…

Вот он — момент истины! Его зубы коснулись моей шеи — чуть-чуть, легче пуха. Я знала, что это конец, но была счастлива — наконец-то! Наконец-то я расскажу ему все…

— Лео, прости меня… — Я прижала его ухо к своим губам. Он дернулся, но вяло, бесчувственно, а я заговорила… — Прости меня за все, прости мне ту боль, которую тебе причиняли мои слова, мои поступки, за ту боль, что тебе пришлось вынести, когда я — глупая девчонка — пыталась поймать тебя в силки, пыталась подчинить своей воле, пыталась держать тебя в рамках, прости меня! — Он вновь дернулся, зарычал, но я упрямо заставляла его слушать. — Теперь я поняла, как важны для меня были твои слова и мысли, твой смех, твои глаза, твоя улыбка… Лео, я любила тебя! Всю свою жизнь я любила только тебя, только ты знал меня такой какая я есть, только ты прощал мне все мои прегрешения и шалости! Я тебя люблю…

— Пусти! — Он рвался из моих рук, рвался, но… слушал.

— Я видела твои слезы. Я знаю, что ты плачешь кровью… Все ангелы плачут кровью, так Лео? Я знаю, как больно тебе было видеть, как исчезает та маленькая девочка, которую ты знал, которую боялся потерять. Я вырастала Лео, а ты оставался прежним. Я тебя люблю… Я разрезала твою душу, оттолкнула, проклинала тебя, ненавидела…. А теперь пытаюсь ее вернуть. Я знаю, что это невозможно, знаю, что ты никогда не станешь прежним. Просто помни — я никогда тебя не боялась. Никогда. И всегда любила.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Зубы прокололи мою кожу, меня бросило в холод и пот, я застонала. Легкий укол боли и… наслаждение. Я умирала с улыбкой на губах. Как я его любила! Вот она — та правда, которую я так боялась осмыслить, та правда, что терзала меня даже во сне. Я любила Лео — глупо, по детски, с головой, по уши, обожала. Я знала, что никогда не буду принадлежать миру солнца, знала, что не смогу там жить, но старательно мяла в себе это знание, эту громкую правду, чтобы стать нормальной. Нормальной… Скажите мне, что есть нормально? Семья, дети, муж — для одних. Путешествия, свобода, одиночество — для других. Кто устанавливает нормы? Я улыбалась. Нек… прости меня тоже. Я врала всем — себе, Лео, тебе. Я никогда бы не пошла за тобой, никогда бы не осчастливила тебя семьей. Я не нормальна. Я улыбалась, чувствуя, как немеют ноги. Вот и все. Я тебя люблю, вампир… Темнота.