Годовые кольца истории - Сергей Георгиевич Смирнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
К 750 году эпоха бурной экспансии великих держав завершилась. Более всех преуспел Халифат: под удобным знаменем новой религии, позволяющим свысока смотреть на этнические, культурные и хозяйственные различия среди сопредельных иноверцев, арабские удальцы завоевали огромные территории. Захвачены древний Иран и Месопотамия; Византия лишилась Сирии и Египта; берберы Северной Африки вместе с арабами отвоевали у вестготов Иберийский полуостров; совсем недавно покорились воинам ислама упорно сопротивлявшиеся народы Кавказа и Средней Азии … Казалось – нет преград для мусульман, и хотя арабы немногочисленны, но во всех покоренных странах находятся люди, готовые принять ислам и встать под зеленое знамя пророка, сулящее добычу и славу. Только Константинополь дважды отразил натиск армий Халифата; Малая Азия стала полем битв между исламом и крестом, где каждому досталось немало и побед, и поражений. Но теперь тревожные вести идут со всех фронтов: в 732 году франки остановили натиск ислама при Пуатье, а затем оттеснили мусульман к Пиренеям. Хазары упорно сопротивлялись арабскому натиску в предгорьях Кавказа и степях Поволжья. Вторжение мусульман в Индию после начальных успехов заглохло; скоро натиск ислама остановится и в сердце Азии … Что же случилось?
То, что не могло не случиться: в рамках исламской военной демократии, арабы “заразили” своей доблестью и товарищеской спайкой множество талантливых и честолюбивых людей самого разного происхождения. Но кратковременная иллюзия “исламского единства” не смогла устранить традиционных различий в экономическом укладе и социальной структуре новых подданных Халифата; вскоре эти люди перестали чувствовать себя друзьями арабов. Например пастухи-берберы: прельщенные плодородием земель заморской Андалузии, сорок лет назад они охотно помогли арабским вождям Тарику и Мусе покорить вестготов, ослабленных усобицами. А теперь берберы сами осели на иберийской земле, как хозяева. Они смешались с принявшими ислам вестготами и с теми арабами, что разделили их судьбу; но правитель Халифата, сидящий в далеком Дамаске, им не знаком и не нужен. И наместник халифа в Андалузии знает: только те приказы с востока исполнимы здесь, на западе, которые по нраву местным мусульманам. А уж если в самом Дамаске вспыхнут распри – тогда отделение Андалузии неизбежно. Так и случится в ближайшие месяцы 133 года Хиджры, ибо в Халифате вспыхнула гражданская война. Какова ее суть?
Дело в том, что в середине 8 века Халифат – “арабский” лишь по названию да по государственному языку. Пророк Мухаммед полагал, что весь просвещенный исламом мир будет управляться из Мекки или из Медины. Но стоило армии правоверных захватить более развитую экономически Сирию (населенную земледельцами-арамеями, издавна чуждыми скотоводам-арабам), как вскоре столица была перенесена в Дамаск, а на престоле укрепился Муавия – сын ярого гонителя первых мусульман, сам не отличавшийся благочестием: говорили, что принимая трудное решение, он заглядывает в книги, но в Коран в последнюю очередь. Однако администратор он был выдающийся и державу построил очень крепкую; правда, большинство чиновников пришлось набирать в Сирии и Месопотамии, где эта профессия имела давние корни не то что в Аравии. Потом границы Халифата раздвинулись еще шире, охватили весь древний Иранский мир – но верхушка новых подданных Халифата не получила уже мест вблизи казенной кормушки.
С тех тор персы и согдийцы (ираноязычные жители Средней Азии) чувствуют себя в “арабо-сирийской” державе людьми второго сорта, хотя по культуре, храбрости и честолюбию они не уступают столичным жителям. Вдобавок сами арабы, вырвавшись из рамок своей родины, распространили на весь Ближний и Средний Восток традиции доисламских межплеменных распрей и межпартийной борьбы времен становления Халифата. В угаре политических амбиций воины-арабы восточных крепостей Куфы и Мерва готовы блокироваться с местными жителями для свержения власти Омайядов (потомков Муавии) – а там видно будет! Восстанию нужен вождь – им стал некий перс, известный лишь по прозвищу Абу Муслим – “отец правоверных”. Этот конспиратор стремится возродить в Халифате демократическую общину ранних мусульман, где халиф был лишь выборным главой верующих, первым среди равных. Конечно, это утопия – нельзя восстановить равенство в глубоко расслоившемся социуме Халифата. Но такая программа исключает местный сепаратизм – это соответствует интересам большинства жителей Халифата, издавна связанных торговлей и межгородским разделением труда. Далее, для свержения власти Омайядов в рамках религиозной доктрины ислама нужно противопоставить им другую династию с явными правами на престол. Поэтому Абу Муслим связался с Аббасидами (потомками Аббаса дяди пророка Мухаммеда), которых возглавляют братья Абу ль-Аббас и Абу Джафар.
В 747 году в далеком согдийском Мерве впервые поднялось черное знамя мятежа против зеленого знамени Омайядов. Пример был подан – и лавина восстания покатилась к центру державы, выявляя все напряжения, накопившиеся внутри многоэтнического исламского социума. В 749 году повстанцы захватили весь Иран; армия последнего энергичного Омайяда – Мервана 11, победителя хазар – разбита у Мосула, и в апреле 750 года сдается Дамаск. Халиф убит, весь клан Омайядов истреблен – кроме принца Абдаррахмана, который бежал в Андалузию и возглавил там местных сепаратистов; так Иберийский полуостров навсегда оторвался от исламского материка. А гражданская война не утихает, ибо вопрос о власти в Халифате еще не решен: слишком сильно разнятся политические идеалы вчерашних товарищей по оружию. “Естественный отбор” среди них продлится пять лет, пока великий мастер власти Абу Джафар не одолеет великого конспиратора Абу Муслима, проявив при этом таланты, достойные покойного Муавии.
Новая держава Аббасидов будет столь же жесткой и еще более бюрократической, чем ее предшественница; иной режим не может удержать многоразличные этносы Ближнего Востока в едином государстве. В то же время Халифат Аббасидов станет еще менее “национальным”, чем он был при Омайядах, когда арабы преобладали хотя бы в слое высшей аристократии. Столица будет перенесена в Багдад – новый город в Месопотамии, рядом с древним Вавилоном и персидским Ктесифоном. Путь к вершинам власти отныне открыт для персов и согдийцев, курдов и тюрок - для всех, кому экономическое и политическое единство Ближневосточной ойкумены дороже или понятнее, чем те племенные или религиозные интересы, которые толкнули их отцов на борьбу против власти чужаков-Омайядов.
Внешняя экспансия Халифата при Аббасидах в основном прекратится, ибо за пределами державы остались как раз те территории, которые прежде не входили в тесный ближневосточный симбиоз. Их подчинение не обещает особых выгод для новой бюрократии, которая заинтересована не в успехах самовольных пограничных воевод, а скорее в обуздании их аппетитов. В этой стабильной политической ситуации синтез культур ближневосточных народов на основе нового исламского единства пойдет очень быстро: уже к концу 8
