Лесные солдаты. Партизанская война на Северо-Западе СССР. 1941-1944 - Владимир Спириденков

Положение крестьян становилось все тяжелее. Конфискация лошадей и повозок немецкими войсками и отсутствие сельскохозяйственных машин крайне отрицательно сказывалось на обработке полей. Поголовье скота в результате усиленного убоя, незаконной реквизиции и недостатка молодняка настолько уменьшилось, что сельское население сейчас частично может выполнить план поставок только с большими трудностями. Возникшее поэтому и подогреваемое большевистскими агитаторами недовольство выражалось фразой: „Сталин оставлял в нашем хлеву, по крайней мере, одну корову, а немцы отнимают у нас и эту“. Дружественно настроенные по отношению к немцам бургомистры заявляют по поводу реквизиций: „Насильственно и незаконно забранная у крестьянина корова означает двумя партизанами больше в лесу“.

Положение русских рабочих является еще более безнадежным. Повысившиеся рыночные цены стоят в столь резком противоречии с выплачиваемой зарплатой, что недельного заработка не хватает, чтобы удовлетворить хотя бы минимальные жизненные потребности. Если сам рабочий и получает для себя небольшое дополнительное количество пищи, то его семья должна в буквальном смысле слова голодать; собираются последние остатки белья и домашней утвари, чтобы обменять их на продукты. Следствием этого является недовольство работой и, наконец, отказ от нее. Это положение и толкает многих рабочих, особенно молодых и холостых, в ряды партизан.

Еще хуже, однако, обстоит дело с беженцами из районов боевых действий. Они часто питаются своеобразным хлебом, состоящим из гнилой прошлогодней картошки, смешанной со мхом и различным мусором. Во время операций против партизан у обочины дорог неоднократно находили трупы умерших от голода беженок. В этих обстоятельствах неудивительно, что многие беженцы присоединяются к партизанам или, поодиночке и небольшими группами, грабя и воруя, передвигаются по окрестностям.

Если вначале большая часть населения держала себя по отношению к партизанским вербовщикам пассивно, то устная пропаганда, положение на фронте и не в последнюю очередь многочисленные большевистские листовки, которыми были просто засыпаны отдельные районы и которые, в случае отказа бороться с немцами, угрожали смертью, дали вскоре сильный толчок развитию партизанского движения.

Когда в начале 1942 года в занятых немецкой армией районах была начата вербовка людей на работу в Германию, тотчас же началась направленная против этого большевистская пропаганда. Отправка в Германию представлялась как наказание, подобное выселению в Сибирь, иногда даже утверждалось, что уехавшие отправляются не в Германию, а используются как пушечное мясо на фронте. В различных районах распространялись слухи о том, что женщинам обрезают волосы, что они должны носить нарукавные повязки, что равносильно ношению евреями лат и так далее. Ввиду обусловленного красной системой ограниченного кругозора и известных ложных сообщений со стороны большевистских правителей, большая часть населения не могла иметь правильного представления о других странах, и менее всего о Германии. Всем этим слухам верили, и в отдельных местах при отправлении рабочих происходили сцены, во время которых женщины катались в судорогах по земле. Прежде чем от уехавших в Германию рабочих прибыли первые известия, постепенно ознакомившие население с действительным положением, большое количество лиц уже ушло к партизанам, для того чтобы избежать отправки на работы.

Предпринятое зимой немецким командованием сокращение фронта дало новый материал для устной пропаганды и заставило многих опасаться возвращения красных и проведения драконовских мер возмездия. Защита крестьян, подвергавшихся угрозам со стороны партизан, была недостаточной, работавшие на немцев бургомистры, полицейские и другие лица уводились и убивались. В некоторых деревнях нельзя больше встретить ни одного мужчины, ибо все мужчины или перешли к партизанам, или бежали из страха перед ними. К партизанам бежали, надеясь на лучшую жизнь, причем многие забирали в лес своих жен и детей. Подтягивались за ними другие родственники. Главную роль в усилении партизанских отрядов сыграло присоединение к ним окруженцев и бежавших или освобожденных из лагерей военнопленных. По заключению отдельных частей ГФП, бывшие красноармейцы и военнопленные составляют около 60 % общей численности банд. Многие задержанные женщины имели при себе яды, в том числе мышьяк, стрихнин и морфий, с помощью которых должны были быть умерщвлены после короткого знакомства немецкие солдаты и, главным образом, офицеры. После этого следовало изъять возможно находившиеся при них секретные материалы и передать их русской разведке».

В отчете гестапо от 31 июля 1942 года подробно описывались форма одежды, устройство лагерей и тактика действий партизан в начале развития движения: «Партизанские руководители в целом неплохо подготовились к зиме. До начала сильных холодов большая часть партизанских групп располагалась в палаточных лагерях, которые разбивались в заболоченных или вообще труднопроходимых лесах. Одни группы построили деревянные дома на столбах, другие — вырыли примитивные землянки или заняли те, что появились еще до вступления в эти области немецких войск. Так как эти убежища только в редких случаях были приспособлены для зимовки, многие партизанские группы временно разошлись. Их члены направились в расположенные в стороне населенные пункты или прятались в пустых затерянных дворах.

Командиры, политруки и комиссары оставались, как правило, в лесных лагерях, откуда поддерживали связь с зимовавшими в населенных пунктах членами отрядов и время от времени созывали их для проведения различных операций. Другие партизанские группы создавали лесные лагеря из крепких деревянных построек в форме блиндажа. Они имели двойные стены из толстых бревен и были „утоплены“ в землю. Такие охраняемые и замаскированные убежища защищали не только от холода, но и от внезапных нападений. Здесь помещалось 20–40 человек, готовилась пища. В больших лагерях существовали медицинские пункты и бани. Вокруг жилья устраивали тщательно замаскированные от наблюдения с воздуха стойла, склады боеприпасов и продовольствия. Партизаны могли одним прыжком с дороги оказаться на скрытой в зарослях тропе, ведущей в лагерь.

Партизанам порой помогали немецкие солдаты — одни из своих антифашистских убеждений, а другие — чтобы, оказавшись в плену, спасти свою собственную жизнь. Их главная задача состояла в том, чтобы, выходя в немецкой форме на шоссе, останавливать немецкие машины, на которые нападали лежавшие в засаде партизаны.

В то время как одна часть бандитов жила в отдельных деревнях и кормилась за счет населения, другая часть находилась в постоянных лагерях и жила частью за счет сбрасываемых самолетами продуктов, частью производя разбойные набеги на сельское население. Для того чтобы не трогать находившиеся в тайниках неприкосновенные запасы, члены банд верхом или на санях приезжали в населенные пункты, часто с целью обмана населения переодеваясь в немецкую форму, и с помощью угроз отнимали у жителей продукты и зимнюю одежду. Снабжение крупных банд при помощи самолетов в последующее время все более совершенствовалось. Поблизости от лагерей были найдены подходящие посадочные площадки, на которые в ночные часы приземляются машины, нагруженные наряду с продовольствием боеприпасами и оружием всех видов, в том числе даже тяжелым пехотным оружием».

Командование вермахта засыпало войска приказами, инструкциями, наставлениями и памятками о том, как распознавать партизан, вести проверки прохожих на дорогах, охранять автоколонны и маршруты с боеприпасами от нападений «со стороны невоенных групп» и т. д. Много подобных документов было захвачено партизанами, внимательно изучено и использовано в борьбе с оккупантами в своих интересах.

Внимательно изучив их, партизаны немецкому педантизму противопоставляли свою непредсказуемость. Хорошую характеристику тактике действий немецких войск дало командование бригады Р.А. Охотина: «Немецкая тактика при внезапном нападении на партизан всегда сводилась к одному: обстрелу из всех видов имеющегося оружия, после чего — атака. Но противник никогда не применял тактику неотступного преследования. Добившись успеха с первой атаки, он на этом останавливался. Это и являлось одной из слабых сторон немецкой тактики. При обороне в случаях нападения партизан противник разворачивался быстро и, развернувшись, приняв боевой порядок, дрался очень упорно, всегда почти до полного истощения своих сил (потери людей и расходования боеприпасов). Это являлось одной из сильных сторон противника, но это приводило его к большим потерям в людях.

Но не было ни одного случая, чтобы противник не принял навязываемый ему бой. Даже нарвавшись на партизанскую засаду, он никогда не бежал в панике, а, с боем отходя, забирал своих убитых, раненых и оружие. В таких случаях противник с потерями не считался, но своих убитых и раненых не оставлял. Слабой стороной немецкой тактики являлось то, что фрицы боялись леса. Засады на партизан они устраивали только в населенных пунктах. Не было ни одного случая, чтобы немцы делали засаду на партизан в лесу. Сильной стороной немецкой армии являлась тактика в обороне. Где бы немцы ни шли, а если им приходилось останавливаться хотя бы на короткое время, то они всегда окапывались, чего партизаны в отношении себя никогда не применяли».